Римма ДЫШАЛЕНКОВА
Знаменитая магнитогорская поэтесса, прозаик, журналист, член Союза писателей.
Родилась 11 января 1942 года в селе Дуван в Башкирии. В 1962 году приехала в Магнитку после окончания Саткинского горно-керамического техникума. Работала на сортировке кирпича на ММК, арматурщицей. Первые стихи опубликованы в газете «Магнитострой». По рекомендации Б. Ручьева поступила в Литературный институт имени Горького. Работала на Магнитогорской студии телевидения, в редакции «ММ». Автор многих книг, документальных фильмов, редактор-составитель книг по истории комбината. Лауреат Всероссийской премии имени Мамина-Сибиряка. Заслуженный работник культуры РФ.
Римма Андрияновна являет собой необыкновенно самобытного и неординарного писателя. Ее творчество совершенно не поддается какой-либо классификации в смысле занесения в рамки не только литературного течения, но и рода, жанра. Ее «прозу – стихи» можно читать множеством способов, она предлагает читателю большое количество дорог для прочтения. Современная критика называет это нелинейным письмом, которое непросто трактовать с точки зрения сюжетно-композиционных особенностей. Да и ответить на вопрос, чего больше в дышаленковских произведениях – философии или литературы, молитвы или фольклора, тоже трудновато. Потому анализировать, то бишь разделять, не хочется. Постараемся просто понять и почувствовать необыкновенность новой книги Дышаленковой «Ангел времени. Проза – стихи».
Перед нами, конечно же, проза поэта. С предельно внимательным, но не взвешенным, а спонтанно честным отношением к каждому слову, детским любопытством к нему: «Случай. Волшебное слово это значит, что в небе слетелись два луча и соединились – случились в один луч… Слово намекает на невидимый мир лучей... Лучистые слова обладают творческой силой. Они могут сотворять мир, подражая творцу».
«Слова-лучи», «родомыслы» Дышаленковой не поддаются чтению обычным способом – по горизонтали. Если ты не настроился на вертикаль луча – ничего не поймешь. Ее тексты афористичны, преисполнены смыслов. Даже короткие. Они мерцают, как драгоценные камни, и всегда таят в себе что-то еще там – на «внутренней стороне» чтения.
Я вступаю в райский возраст.
Я живу в раю.
Я люблю легко и просто
Родину свою.
В райском небе, будто в поле,
кличут журавли.
Это голос, чистый голос
Родины-земли.
Отражаются в астрале
горы и леса,
завиваются в хорале
ветры-голоса.
В небе льется и смеется
музыка реки.
Над рекой играют солнца,
будто мотыльки.
Очевидно, это души,
им легко в раю.
…Вот теперь мы будем слушать
Родину свою…
«Стоящая рядом… тайна земного и небесного рая» истолкована здесь удивительно созвучно мыслям церковного деятеля, теолога, философа Василия Великого, который писал, что рай можно увидеть, подняв глаза к звездному небу, а солнце – это зримый лик Христа, который всегда перед нами. Разве обычный человек может так чувствовать, может так представлять наш мир? Это взгляд ангела. Взгляд поэта.
«Ангелы и дьяволы находятся неподалеку друг от друга; однако же Ангел, быв посреди Ада, находится в Раю и не видит Ада, тако же и Диавол, быв посреди Рая, находится в Аду и не видит Рая». Якоб Беме, сказав это, сам того не ведая, объяснил отличие художников гармонического и трагического кодов. Гармонический художник пишет не словами, а пчелами и цветами, яблоками и медом, солнцем и луной, самоцветами и весенними водами. Пишет о смысле жизни, но не прожитой им только жизни, а по-братски – всей в целом. И не прожитой, а пережитой. И не жизни, а вечности. В своей новой книге «Ангел времени» Р. Дышаленкова переживает Вечность. И только в ее свете временная жизнь и жизнь времени становятся осмысленными, настоящими и потому очень таинственными.
Книга, вышедшая в 2006 году, о времени ангельском – бесконечном. И читательское путешествие от ее главы к главе – это путь из бесконечности в бесконечность. Нестрашный, потому что есть чувство ведомости теплой дружественной ладонью, ласковой сопровождаемости тем, кто хорошо чувствует-чует дорогу.
Дышаленкова, безусловно, мистик. Не ортодокс, не фундаменталист, а именно мистик. Тридесятое царство ее книги – то ли райское, то ли сказочное, то ли детское, не от мира сего. В нем преходящее соседствует с вечным, житийное с житейским, свет рождается из тьмы, а мистика из самоиронии. Автор точно знает, что вокруг тайны, что все окружающее – шифр. Она расшифровывает тайное не столько литературой, сколько душой, и для того лишь, чтоб погрузиться в другую, еще более глубокую тайну, заслужить еще более удивительное прозрение. «В хорошей молитве нет слова «нет». «Помилуй означало – поцелуй». «Хочешь услышать мысли Бога, подружись с пчелиным роем». «Рыба клюет на человека».
Она владеет тайнописью, знакописью, всевозможными цветовыми, цифровыми, сновидческими, языческими, христианскими, астральными, космическими кодами и метакодами. Владеет и создает. Основой для ее текста служит миф во всех его проявлениях – от библейских легенд, народных сказаний, псалмов и писаний святых до урбанистических историй современного индустриального мира. Архетипическая манера писательства, постоянное погружение в мифологемы, в «таинственную народную культуру проживания», в поток мультикультурной информации, в грезоподобные состояния создают ощущение «неведомого путешествия в сказку», жизни в другом измерении, в «параллельном пространстве», полном загадок и «волшебных людей». Однако при всей, казалось бы, символистической перегруженности, ее язык всегда остается понятным, доступным, звуча прежде всего как устная речь, а рассказанные на этом языке – словно вслух – истории – ясными, человечными, как та «провинциальная «бесписьменная цивилизация»», со-хранителем которой является Р. Дышаленкова.
Реалистичность и будничность ее поведения и повествования, временами даже подчеркнутая обытовленность, документальность, фактографичность последнего – это всего лишь видимость. О странствии Дышаленковой по ту сторону реальности говорит не только вполне очевидный ее интерес к условному, фантастическому, таинственному, чудесному, мистическому. Она типизирует нехарактерное; разрушает популярный линейный сюжет настойчивым целеполаганием, «заданностью» главной мысли; думает знаками, а не пресловутыми «формами жизни»; настойчиво утверждает, а не отрицает, дарит миру «да», ведь «страшна и отвратительна сила слова «нет»».
Ее писательский акт – это контакт с чем-то более значительным, чем текст и художественные образы. Это «духовный реализм» – служение Высшему, выполнение Задания. Вот откуда эти «видения о рае», ангельская этика и по-этика и постоянно ощущаемый мажорный – хэппиэндовый – призвук в каждой из ее молитв, притч, легенд, сказок, побасенок и просто невероятных историй, в которые невозможно не верить.
ТАТЬЯНА ТАЯНОВА,
кандидат филологических наук, доцент кафедры
русской литературы
ХХ века МаГУ,
учитель литературы лицея
при МаГУ.
Фото ЕВГЕНИЯ РУХМАЛЕВА
