Все мое детство и юность прошли вблизи семьи родительских друзей. В ее состав входила странная старушка, в которой я сызмальства угадывала человека особой породы - несоветская она была какая-то, старорежимная, не вписывавшаяся в мое время.
Уже в перестройку я узнала то, что мои родители хоть и знали - прежде не обсуждали при мне никогда: в гражданскую эмигрировала с мужем-семеновцем в Китай, потом вернулись, он расстрелян, ее - в лагеря, сын подростком пустился в бега, беспризорничал, выдумал фамилию, вырос сиротой. В хрущевские времена выжившие родственники нашли друг друга, держались рядом, но отношения между ними были суровыми. Да и могло ли быть иначе: семья на годы разрушилась, мать пережила ГУЛАГ, сын - талантливый самодеятельный художник - спивался на глазах. В девяностые, когда на помойку выбрасывали всякое прошлое, со смертью старушки ушло в небытие и странное содержимое ее комодов: газеты пятидесятых, фотографии царской поры, рукодельные вещицы. Не прощу себе, что на все ее попытки рассказать о Харбине, лагерях, одиночестве после реабилитации я отмахивалась вместе с ее домашними. Тогда - по малости знаний и погруженности в повседневное - казалось неинтересным. Теперь очевидцев вокруг почти не осталось. А на мне - часть ответственности за то, что не вся исповедь поколения услышана.
Поэтому вдвойне ценю сыновнюю готовность услышать голос отцов. На днях город получил редкую возможность познакомиться с таким диалогом отцов и сыновей. Редкую - буквально: "Повесть о пережитом" Бориса Христенко издана тысячным тиражом. Магнитке посчастливилось получить десять экземпляров - по два в научно-техническую, строительную, центральную городскую и университетские библиотеки. На этой неделе в центральной городской библиотеке по улице Советской Армии состоялась презентация книги. Фамилия автора не случайно показалась вам знакомой: Борис Христенко - отец министра промышленности и торговли РФ Виктора Христенко. Правда, сын здесь выступает только издателем, и уж если совсем откровенно, сомневался в необходимости распространения книги за пределы ближнего круга: судьба патриарха - дело семейное.
Об этом рассказал на презентации советник министра, магнитогорский москвич Евгений Верников, настоявший на расширении читательской аудитории. Но и он на презентации подчеркивал камерность темы и, передавая коллегам-телевизионщикам DVD-диск с видеоматериалами о жизни Бориса Николаевича, просил исключить для показа очень личные сцены - посещение кладбища, некоторые из воспоминаний матери. Сплетенность судьбы с историей не отменяет прав частной жизни.
Забегая вперед, отмечу, что после презентации, в которой участвовали сотрудники городских библиотек, не осталось оснований считать судьбу Бориса Христенко частной - судя даже по беглому знакомству с содержанием книги, в ней отразилась история страны. "Читаешь автобиографию как хорошую книгу", - звучало в аудитории. Более четырехсот страниц качественной полиграфии с картами, таблицами, иллюстрациями - второе, посмертное издание воспоминаний о Харбине, потере семьи, скитаниях, лагерях, ожидании смерти, почти случайном спасении и - возрождении после реабилитации, научной жизни, собственной семье. О праве оставаться человеком в любых условиях. Близко знавшие Бориса Христенко помнят его как человека несломленного, а в Челябинском политехе, где он преподавал, - как талантливого новатора: его лаборатория, продвигавшая новую для того времени форму работы - деловые игры, гремела на всю страну. И - отмечают живучесть здоровой наследственности: фамилия, обреченная на гибель историческими обстоятельствами, не угасла, оставила след на государственном олимпе.
"Повесть о пережитом" уже поступила в библиотечные фонды. Возможно, подобная акция пройдет и в Челябинске.
