ВРЕМЯ БЛИЗИТСЯ к полуночи. Нахальная луна уже второй час заглядывает в мое окошко и мешает сосредоточиться. Обиженная на внезапно сорвавшийся ветер, зашелестела листвой яблоня. Поодаль дремлет укрытый деревьями и скалами Урал. Внезапно с его берегов зазвучала и быстро смолкла запоздалая песня. А над Магниткой, со стороны комбината, полыхало зарево остывающего шлака. Причудливой формы облака тянулись вереницей над городом и пропадали за горизонтом.
Мне давно пора садиться за стол и писать о Татьяне Адамовой, хирурге глазного отделения медсанчасти, а я не могу оторваться от стихов и документальной повести ее мамы. В недалеком прошлом она тоже работала здесь врачом-офтальмологом, так что для Татьяны лечить глаза – семейное. Сейчас мама на пенсии, занимается совсем не медицинским, но любимым делом – садом. Редко, но все же садится писать свои воспоминания о прожитой жизни. Поэтическая муза летом посещает ее редко – других забот предостаточно. Но нет-нет и появляются строки, подобные этим:
Пока я мыслю и живу,
Пока я двигаюсь – горю,
Чтоб мысли нити не терять,
Себе не надо позволять:
Забыть вчерашние дела,
Забыть все то, чем бы жила.
Ведь память надо тормошить,
чтоб жить.
И двигаться – сил не жалеть,
И до конца гореть, не тлеть.
У нее мне кажется все необычным. Даже имя – Карелия. Кочугурова Карелия Павловна, в девичестве Денисова, рожденная в старинном русском городе Старый Оскол. Жалею, что не удалось узнать, почему ее так интеллигентно нарекли родители – мама, токарь механического завода, и папа, столяр Заготзерна. Но больше всего удивляли способности моей заочной знакомой писать и осмысливать прожитое: просто, без заумной философии и витиеватости, а оттого трогательно. Мысли в рукописях Карелии Павловны разматываются, как ниточки из плотного клубка – ровно, понятно, от души. А крепкие узелки – это вехи ее жизни и работы, которой отдано более полувека:
Время мчится вперед,
как стрела,
Не успеть за полетом века.
Будто только вчера – целина,
Как уже Уренгоя сонеты.
Будто только вчера – Оскол,
А потом Джезказгана ветры,
Как уже примирилась с судьбой,
Подружившись с уральским
летом.
Будто только вчера – обет
Гиппократу и человеку:
Как работать, как жить,
как сберечь
Сердце чистое, совесть навеки.
Татьяне нравится все, что вышло из-под пера мамы. Многие строчки стихов она знает наизусть.
– Всякое случается на работе, – начала она разговор, когда прозвучали эти строки. – Бывает, перед сложным днем «замыкаешься» в себе. День, два «прокручиваешь» мысленно весь ход операции, чтобы не случилось непредвиденного. Потом чувствуешь себя выжатым лимоном, чуть ли не валишься с ног от напряжения. В такие минуты видеть никого не хочется, а вспомнишь мамины строчки: «Ничего нет на свете красивей, чем добром воспрепятствовать злу», и все становится в душе на свои места – торопишься в отделение, где тебя окружают надежные и понимающие коллеги. Где ждут не дождутся пациенты – в большинстве своем беспомощные, обиженные судьбой старики. Мало того, что их всякие невзгоды всю жизнь «давили», а тут еще проблемы с глазами. Они боятся до смерти ослепнуть, стать ненужными, обузой для близких. Такие зрение отождествляют с жизнью.
С мамой Татьяна проработала бок о бок семь лет. И считает, ей в этом плане крепко повезло: мама помогала ей поверить в правильность выбора профессии, преодолеть тот психологический барьер, который возникает у каждого новоиспеченного специалиста. Карелия Павловна всегда появлялась возле Татьяны в нужном месте и в нужную минуту. Ее чисто профессиональные советы давно стерлись из памяти, но мамино упорство, повышенное чувство ответственности, доброжелательность и терпение к больным – остались на всю жизнь.
Она считает, что ей повезло и в том, что пришла работать не куда-нибудь, а именно в медсанчасть. Чтобы проявить себя в полной мере, здесь и молодым, и зрелым специалистам предоставлены все возможности. Главное, считает Татьяна, созданы условия не хуже, чем в столичных клиниках. Как заметила заведующая глазным отделением медсанчасти, доктор медицинских наук Елена Григорьева, у наших врачей напрочь отсутствует так называемое чувство периферийщика – эдакого специалиста средней руки, у которого голова занята одним: чем и как лечить больного, если нет простых препаратов и оборудования.
Муж Татьяны Юрий, врач-анестезиолог, сравнивая нынешнюю материальную базу медсанчасти с прежней и той, которую имеют другие лечебные учреждения, в том числе его родного города Оренбурга, как бы шутя, заметил:
– Это, если поставить рядом и оценить две иномарки – «Запорожец» и «мерседес». Догадайтесь сами, у какой машины будет преимущество.
Бывая у мамы, Татьяна частенько листает альбом с фотографиями, на которых Карелия Павловна еще совсем молодой доктор. И не перестает удивляться, как работали и лечили пациентов в те годы офтальмологи, имея на вооружении примитивные микроскопы. Мысли непроизвольно переносятся в нынешнюю операционную, к тем инструментам, которыми Татьяна оперирует. Одни алмазные ножи стоят чуть меньше половины «Жигулей», не говоря о другой аппаратуре глазного отделения.
– Друзья нашей семьи работают в кислородно-конвертерном цехе комбината, – рассказывает она. – После встреч и бесед с ними создается впечатление, что варить хорошую сталь дано не каждому – для этого особый талант нужен. На первых порах я испытывала неловкость: что, по сравнению с металлургом, представляет собой врач? Это сейчас чувствую престижность профессии врача, осознаю ее значимость в жизни человека. А что касается таланта, то тут я готова поспорить, кому нужней эта самая божья искорка. В одном из маминых стихов есть такие слова: «Так плечом к плечу с творцом металла мы шагаем по одной стезе. И дымок сиреневый от газа так же ест глаза ему и мне». Обязательно прочту их друзьям.
Конечно, многое зависит от стремления конкретного врача постичь премудрости специальности, его профессиональных амбиций. Но если есть желание и способности, специалиста в медсанчасти не будут держать только у порога операционной или останавливать окриком: «Знай свое место». Здесь администрация определила приоритеты таким образом, что у персонала не пропадает интерес работать творчески, повышать свою квалификацию, заниматься научной деятельностью.
Татьяна вспоминает то время, когда ее, врача-офтальмолога поликлиники, «потянуло» в глазное отделение стационара. В операционные дни она после приема пациентов уже в свое свободное время торопилась сюда. Потом перешла в стационар на полставки. Ничего, «крутилась», успевала. Хотя мама, прекрасно зная, как достается хирургу хлеб, была против этого перехода. Лишь через годы, когда Татьяна состоялась как ведущий специалист, порадовалась за дочь. Сейчас при встречах разговор все чаще заходит о кандидатской диссертации дочери.
– Что касается ее хирургического мастерства, то у нее золотые руки, – дает оценку Елена Григорьева. – И, что немаловажно, она наделена интуицией и, как мы говорим, клиническим мышлением, так необходимыми специалисту нашего профиля. Особенно сейчас, когда в офтальмологии медсанчасти применяются такие же методики обследования и лечения, как в известных глазных центрах.
Более десяти лет офтальмологи медсанчасти занимаются имплантацией хрусталика глаза. Следует отметить, что далеко не во всех больницах такого уровня решаются на такие операции. Три года назад здесь начали использовать бесшовную методику оздоровления хрусталика и имплантации линзы через туннельный разрез. Внедрялась эта методика при непосредственном участии Адамовой. Ею она успешно пользуется сейчас. У хирургов-офтальмологов это верхняя планка мастерства.
В медицине главным лекарством является сам врач, сказал кто-то из великих. Побольше бы нам такого лекарства, как в медсанчасти и его глазном отделении.
