ОН ПРИЕХАЛ к нам впервые, несмотря на то, что его долго и настойчиво сюда приглашали. Билеты на его концерт разлетелись за две недели. Точнее, через неделю после начала продажи остался один – самый дорогой билет стоимостью 1200 рублей, и он несколько дней ждал своего хозяина. А купил его обыкновенный пенсионер: подойдя к кассе, он несколько минут крутил его в руках, смиряясь с недосягаемой для своего положения ценой, а потом все же купил: гулять – так гулять, особенно, если в такой славной компании.
Сегодня культовый сатирик Михаил Задорнов пришел в эту область не то чтобы случайно – он почти с детства участвовал в самодеятельности в качестве актера и режиссера. Но его отец, знаменитый писатель Николай Задорнов, автор романа «Амур-батюшка», лауреат Государственной премии СССР, хотел, чтобы сын стал инженером. Московский авиационный институт стал компромиссом сына: он получил диплом инженера и опыт работы в самодеятельном театре. Пошел работать по специальности и даже эти годы вспоминает с теплотой и смехом: по роду занятий приходилось часто писать объяснительные записки. Однажды в конце одной из них написал: «Целую». Ведущий инженер, как всегда, не прочитав ее толком, написал резолюцию: «Одобряю». Наверное, после этого и решил пойти в сатиру. Правда, и в те годы, и сейчас, кроме сатирических, пишет замечательные серьезные рассказы и повести, не раз печатался в разных литературных журналах, чем заслужил уважение не только широкой публики, но и строгих профессионалов.
И вот он приехал с гастролями в наши края. Узнав об этом, чуть не на коленях умоляем организатора гастролей – главу компании All Stars Андрея Зайцева – устроить интервью. Договоренность достигнута – огромное спасибо за это Андрею Александровичу. И вот за два часа до начала концерта мы в гримерной артиста. Приходится немного подождать – Задорнов попросил организовать экскурсию по комбинату и уже два часа знакомится с производственными достопримечательностями. Раскрасневшийся от ветра, он просит у нас еще пару минут, входит в кабинет со своим директором, и уже через несколько секунд оттуда мы слышим шутливо-грозное: «Ну что за народ эти женщины – полное отсутствие логики!» Что я могу сказать – Задорнов в своем репертуаре.
– Михаил Николаевич, за что ж вы так наш пол невзлюбили? Кричите вот…
– Разве ж я кричал? Это я не кричу. И пол я ваш люблю, просто некоторые черты в вас меня умиляют до негодования. Вот что это значит: «Мы это… я сейчас вот тут…»?
– Наверное, она имела в виду, что сейчас сделает все, что нужно.
– Вот вы друг друга понимаете, я гляжу, а мне постоянно приходится переводить. Впрочем, у нас не только женщины отличаются отсутствием логики – похоже, это особенность всего нашего народа. Я в эти дни побывал в Вятке, Перми, Нижнем Тагиле, Екатеринбурге, Челябинске – везде одна и та же картина. Такое ощущение, что люди не могут до сих пор оправиться даже не от сталинских времен, а от крепостного права. Когда заставляют: иди и делай – тогда он идет и делает. Официантка подает салат, который называется «Банзай». Я спрашиваю: «Вы понимаете, что такое «Банзай»?» Отвечает: «Название блюда». «Банзай» – это клич камикадзе. И, если в ресторане мне подают это блюдо, получается, что я, съев его, заканчиваю жизнь точно так же, как камикадзе – так я понимаю. То есть у людей нет никакого интереса. Подает другое блюдо – «Изида». Опять же, спрашиваю, откуда это? Почему именем египетской богини назвали кушанье? Тишина. И даже не это самое страшное: обидно то, что даже не пытаются узнать. Мне это очень странно, потому что я всегда отличался пытливостью ума. Если я встречал что-то незнакомое, мне всегда хотелось узнать об этом больше. Я побывал здесь, на уральских заводах. Мне это было очень интересно, потому что мой отец, будучи журналистом, писал первые в жизни очерки о Магнитке, Златоусте… Он даже книгу написал о башкирах и русских времен Салавата Юлаева. Еще почему мне интересны производственные предприятия: в России сегодня сложилась просто кощунственная ситуация, когда все уважают торговцев, но никто не уважает тех, кто создает. Почему рабочие позволяют так себя унижать? Людям труда платят мизерные зарплаты, а они с этим смирились и даже в тон своему начальству говорят, что, мол, работа есть – и хорошо. Если мне скажут: «Приезжайте к нам за тысячу долларов», я отвечу: «Вот вам кукиш: я стою дороже – моя квалификация стоит дороже».
– Но ведь вам, наверное, долгое время пришлось доказывать, что вы стоите дороже, не с самого же начала вам стали платить достойные деньги?
– А почему рабочие не могут этого доказать? Когда я еду в любой российский город, выхожу на перрон, там стоят бывшие учителя, бывшие ученые и врачи – они все торгуют шалями, инструментами и говорят мне: «Покупайте – цены ниже краденых». Вот он – дикий капитализм.
– Михаил Николаевич, давайте переходить к вашей персоне.
– А чего обо мне говорить? Обо мне не интересно. Я ведь не Катя Лель и не Ирина Аллегрова.
– Вот как раз о них менее интересно, чем о вас. В Магнитогорске вы впервые: вас давно звали, а вы все не приезжали. Сегодняшний концерт, думаю, один из тех редких случаев, когда организаторы пожалели о том, что обратились за рекламой к СМИ – вы и без нас собрали полный зал. Что же, наконец, побудило посетить наши края?
– Мне всегда хотелось посмотреть город-легенду – очень. Я не был партийным, но был комсомольцем и стихов о Магнитке начитался до черта, причем не только про себя, но и со сцены, потому что я участвовал в самодеятельности. Но приехал я в большей степени потому, что уже несколько лет я стремлюсь увидеть Аркаим. Всю эту поездку я выстроил под Аркаим, и завтра у меня долгожданный день – я увижу это древнее городище. Ведь вялые русские мозги наверняка даже не знают, с чего началась русская земля: что на Урале было огромное государство, которое верило в единого бога, и только потом появилось язычество. И даже, я уверен, вы этого не знаете. Вы, журналисты, знаете, сколько раз и куда приезжает Путин, кто лучше – Путин или Ельцин, но не знаете своей истории, корней, а люди, не знающие своих корней, не имеют будущего. Вот вы знаете что-нибудь об Аркаиме?
– Я знаю многое, но, честно говоря, впервые слышу о том, что в Аркаиме было единобожие.
– А почему археологи знают это, а остальные не знают? Археолог же не будет ходить по домам и навязывать результаты своих исследований: значит, у людей просто нет интереса, да? Я во Владивостоке спросил, кто такой Фадеев, так мне ответили, что это поселок под Владивостоком. А вы знаете, откуда произошло слово «богатый»?
– Да – от слова «бог».
– Правильно: от бога Кришны. И основы нашего языка были заложены именно здесь, потом они стали основой искусственного языка санскрит. Санскрит дал первую письменность на земле задолго до Библии, и уже оттуда пошли индоевропейские языки, которые считаются корнями всех мировых языков. Кришна, Вишну – это боги, которые были здесь, на Уральской земле. Аркаим – один из храмовых городов: это северная шамбола, здесь молились единому богу, который родился на Каме. Кама, кстати, это тоже бог, и влюблен он был в девушку Оку. Я могу долго об этом рассказывать, но тогда интервью у нас с вами не получится, так что давайте спрашивайте.
– Ваш отец, прочитав вашу первую повесть «Точка пересечения», сказал, как вы пишете в своих воспоминаниях: «Из 300 страниц хороших три – может быть, станешь неплохим писателем». А последующие ваши творения как им оценивались?
– Ему долго не нравилось то, что я писал. Он был доволен одним моим рассказом, который напечатали в газете. За него я получил премию «Золотой теленок» – в то время этот приз ценился, потому что это были и золото, и телятина, а телятину в советское время достать было тяжело. Потом в «Юности» был напечатан рассказ, который ему тоже понравился... То есть ему очень выборочно нравились мои работы, но далеко не все.
– А когда он сказал: «Сын, ты мастер!»?
– Да никогда он этого мне не говорил – отец не делал мне комплиментов, даже когда смотрел мою работу режиссера в самодеятельности, а меня, между прочим, после этой работы несколько раз приглашали в Щукинское и Щепкинское училища на режиссерские отделения. Но я не пошел – я и так умею это делать, мне жалко времени. К тому же, комсомол дал моему театру путевку на Северный морской путь – ну как я променяю путешествие на ледоколах на поступление в Щукинское училище? Да никогда в жизни. Во второй раз мне дали путевку в Уссурийский край – ну как я от этого откажусь? А в третий раз я улетел с театром на Камчатку – в общем, так я и не поступил в театральное, и слава богу. Потому что там меня бы отформатировали, а сам по себе я остался человеком неформатным.
– Это слово – «отформатированный» – очень часто встречается и в ваших выступлениях, и в интервью. Это значит «стандартный», «нормированный» – другие значения вы вкладываете в это слово?
– Я имею в виду рамки мышления. Западное мышление было отформатировано еще католической инквизицией. Вы знаете, что в те времена Библию, например, запрещали держать дома, потому что люди могли бы прочитать, чему в действительности учил Иисус, и тогда поповские проповеди им были бы не нужны. А церковникам надо было отформатировать людское сознание так, чтобы посредники между богом и людьми были обязательны, чтобы паства почитала их и несла им свои деньги. Женщин обозвали ведьмами, но не подумали о том, что слово «ведьма» произошло от слова «ведать» – получается, что женщинам доступны более тонкие материи, о которых мужчины понятия не имеют. Всем известный факт – женщина создана из ребра Адама. А что такое «ребро» на самом деле? В древне-шумерском языке слово «ребро» имеет смысл другой – «суть». Поэтому мы до сих пор говорим: «вопрос ребром» – это значит «вопрос по сути». То есть женщина по сути создана как мужчина, а не наоборот.
– Интересно...
– Очень интересно, и таких высоких моментов очень много. Проблемы человечества начались тогда, когда нарушилась гармония между мужским и женским началом «инь» и «янь». Почему сейчас многие стремятся в Гималаи? Потому что там гармония этих начал: мужской знак «янь» – это гора. А впадина – это женский знак «инь». Их чередование создает гармонию. И эта гармония убивает агрессию и дает человеку спокойствие. Ведь когда мужское начало становится выше женского, наступает агрессия. В эпоху рыб все государства занимались только тем, что воевали – это был формат их мышления. У меня такого формата нет. И если бы люди мыслили так же, как я, войн бы просто не было на белом свете. Подводя итог, могу сказать, что я прожил классную жизнь.
– И еще вы о себе когда-то сказали: «Считаю себя человеком без определенных занятий, орденов и планов на будущее не имею» – это с грустью или с гордостью?
– С гордостью, конечно.
– А разве хорошо не иметь планов на будущее?
– Смотря что считать планами. У меня есть мечты, которые я люблю делать планами, поскольку это уже более реальная материя. А понятия «госплан» в моем сознании нет.
– Какие мечты у вас есть?
– Если можно, я ими не буду с вами делиться: если зернышко постоянно вынимать из земли, оно не прорастает. Я вам уже притчами какими-то отвечаю.
– Поездка в Аркаим была одной из «мечт»?
– Это мечта для неких поворотных моментов: есть мечта, после реализации которой меняешься ты сам. Колдуны и ведьмаки говорят: вот, мол, ваш гороскоп, и это ваш приговор – это неправда. Гороскоп может меняться. Например, переезжая из Москвы в Сибирь, ты улучшаешь свой гороскоп. А вот если из Ханты-Мансийска ты уезжаешь жить в Москву, ты ухудшаешь свой гороскоп.
– Вы поэтому из Москвы все чаще в Латвию уезжаете?
– Латвия еще больше ухудшает гороскоп, чем Москва. Потому что это Европа, формат мышления европейский, и в нем проявляются все гадости, которые несет твой гороскоп. Поэтому гороскоп – это для обывателя с форматным типом мышления. А мудрецу, сидящему в Гималаях в позе лотоса, плевать на гороскоп. Он управляет звездами, а не звезды им.
– Так он сам их и составляет, эти гороскопы!
– Не должен. А если составляет, то это его косяки. Впрочем, сейчас все косячат, чтобы денег собрать. Я недавно вернулся с Тибета, где даже ночевал в монастырях. Так в одном из них, мне сказали, живет йог, которому 650 лет. Я, естественно, поехал посмотреть. Могу с полной уверенностью сказать, что он врет: 180 – не больше, в крайнем случае – 350, но не больше. Так о чем это я? А, собственно, уже не имеет значения.
Окончание интервью – в следующем номере.
