Всю свою трудовую жизнь Михаил Гусев посвятил металлургии. Возглавлял копровый цех № 1, считавшийся самым крупным ломоперерабатывающим предприятием в Советском Союзе, руководил копровыми цехами ММК после их объединения. На его профессиональном счету множество успешно реализованных проектов, и про каждый можно сказать: первый и уникальный.
В юности он серьёзно занимался спортивной гимнастикой и вполне мог добиться успеха на этом поприще. Но решил связать жизнь не со спортом, а с металлургией. Причина для сегодняшнего времени, возможно, звучит удивительно – металлургическая романтика, а в 60–70-х, когда успехи ММК гремели на всю страну и в каждой семье был работник комбината, а порой и не один, причина была более чем весомая.
На первый взгляд копровое производство – это горы металлолома и впечатляющая габаритами и мощью техника, работающая в своём особом тяжеловесном ритме, факелы резаков и грохот перегружаемого лома. И только работники копрового цеха видят в этом грохочущем металлургическом «пейзаже» логику и целесообразность. Михаил Александрович Гусев за годы работы в копровом изучил производственный процесс до мелочей и, как никто, знает, что на площадке, растянувшейся на километры, всё распланировано разумно и… красиво. Копровое производство расположено прямо под открытым небом. Вместе с людьми трудятся мощные мостовые краны, погрузчики, ножницы, прессы, приходят составы с совками – у каждого своё место и задача. Переработка вторичного металлолома – важное звено в производственной цепочке ММК, поясняет Михаил Гусев. И чтобы горячие цехи комбината работали без срывов, на копровой площадке 365 дней в году проводятся выгрузка, сортировка, переработка и отгрузка металлолома.
– Не будет копрового, не будет стали, – подчёркивает Михаил Александрович. – Именно в копровом цехе начинается вторая жизнь металла, который необходим для работы ККЦ и ЭСПЦ. Несмотря на механизацию и автоматизацию, в цехе было много ручного труда: только газорезчики могли огневым способом разделать негабаритный лом, с которым не справлялись мощные механизмы. Металлические «козлы» весом по шестьдесят–семьдесят тонн перерабатывали на участке взрывных ям. Специальными кислородными копьями бурили отверстия, закладывали взрывчатку, закрывали всё это дело крышкой и «бомбили». Одно время нас критиковали на всю Магнитку за использование реактивной установки, которой мы чистили вагоны. Принимали ведь по двести с лишним вагонов в сутки. Нужно было их разгрузить, почистить и отправить обратно, чтобы простоев не было. Вручную это сделать нереально. Заводили двигатель и специальным соплом «выдували» грязь из вагонов. Вот за шум и пыль нас и ругали жители посёлка Новосеверный.
Рассказывая о тонкостях копрового производства – если это слово применимо к столь специфичному цеху, «населённому» исполинских размеров кранами и прессами, Михаил Александрович улыбается: даже в воспоминаниях этот производственный экстрим до сих пор будоражит кровь.
Для него копровый цех – это не просто эпизод в трудовой биографии, это семейная история.
– Родился в Магнитогорске. Родители приехали на Урал в 1929-м из Москвы, – рассказывает Михаил Александрович. – Отец Гусев Александр Сергеевич занимался «копровскими» делами, мама Евдокия Ивановна работала на огнеупорном производстве, а после занималась домом и детьми. Нас в семье было девять человек: пять девочек и четыре мальчика. Первое время жили на Пионерской, а когда началась застройка правобережной части города, переехали в посёлок Крылова. Моя родная улица – Суворова. Семь классов окончил в пятнадцатой школе, которая в то время была общеобразовательной, доучивался в пятьдесят шестой. Мы все занимались спортивной гимнастикой. Примером послужил один из братьев, ставший известным гимнастом. В Крыму в память о нём ежегодно проводят спортивные соревнования. Сам я дошёл до второго взрослого разряда. После школы поступал в институт, но не прошёл по конкурсу. Окончил 41-е техническое училище, где получил специальность машиниста турбин и турбокомпрессорных установок, три года отслужил в армии – в радиотехнических войсках ПВО.
Высшее образование и диплом инженера-промтеплоэнергетика Михаил Гусев всё же получил. Учёбу в вузе совмещал с работой: слесарь-энергетик в пятом листопрокатном цехе, слесарь в копровом – занимался изготовлением автогенной аппаратуры, мастер по ремонту энергетического оборудования. В 1978 году сразу после окончания института его назначили заместителем начальника копрового цеха, в 1987-м – начальником. Одно время занимал должность начальника производства – заместителя главного инженера ММК по переработке металлического лома и шлака.
– Когда пришёл в копровый, там ещё работали люди, хорошо помнившие моего отца, – вспоминает Михаил Александрович. – Начальником цеха в то время был Григорий Петрович Чабан – человек и специалист, каких сейчас не встретишь. Трудовую биографию в копровом он начинал под руководством моего отца, который был начальником южной скрапоразделочной базы. Сам я в копровом проработал всю жизнь. Успел покомандовать копровыми цехами после их объединения. Выйдя на пенсию, погрузиться в садово-огородные будни не успел: пригласили в стройкомплекс, где я несколько лет проработал начальником управления.
Но душой Михаил Гусев так и остался в копровом цехе. Металлолом на ММК приходил со всех уголков страны. Чего только не поступало на переработку: отработавшая своё старая сельхозтехника, металлургическое оборудование. Одно время, вспоминает Михаил Александрович, во взрывной яме стоял танк «ИС», который по счастливой случайности избежал уготованной ему участи и стал памятником-реалией. Самая большая переработка металла на памяти Михаила Гусева – пятьдесят с половиной тысяч тонн в сутки.
Качеству поступающего лома в цехе всегда уделяли пристальное внимание, ведь это – основа будущей товарной продукции комбината.
Несмотря на то, что поставщики лома работали по ГОСТам, в которых оговаривалось содержание легирующих элементов и вредных примесей, случаи бывали разные.
– Однажды под пресс попали ёмкости с вредным веществом, – вспоминает Михаил Александрович. – Мухи все сдохли! Началось разбирательство, кто и почему прошляпил, как нейтрализовать воздействие. Выяснилось, что лучше всего для этого подходит спирт. Я в то время был замом. Помню, на совещании директор комбината Леонид Владимирович Радюкевич даёт команду: завезти спирт и обработать территорию. И подчёркивает: только питьевого.
Каждый работник цеха знал, чем лучше подготовлен в копровом металлолом, тем меньше будет расход шихты, чугуна и ферросплавов на тонну стали и выше качество выплавляемого металла. Чётко выдерживали и вес каждого «совка» с ломом, отправлявшегося на производство: для ККЦ грузили по 45–55 тонн, для ЭСПЦ – по 50–60 тонн. Для стабильного снабжения сталеплавильных агрегатов в копровом цехе создавали стратегический зимний запас.
– В моё время начальники цехов буквально жили на работе. Зимой, бывало, по несколько суток из цеха не вылазил, сын вырос, а я и не заметил, – улыбается Михаил Александрович. – В цех я всегда приезжал раньше семи часов утра. Объезжал всю территорию, чтобы к сменно-встречному собранию иметь всю информацию. Жёстким ли я был руководителем? Рабочие говорили, что считают меня жёстким, но справедливым. Свою работу знал досконально и очень любил. Если что-то случалось, мне не зазорно было и в колодец залезть. В кабинете тоже не засиживался. Помню, как Михаил Григорьевич Тихоновский, будучи начальником производства, по выходным приезжал в копровый и шёл на колоннады – а у нас их десять – поднимался и спускался. А я его сопровождал. Сегодня бы мне столько ходить!
Коллектив копрового цеха Михаил Александрович вспоминает с удовольствием. Каждого работника знал если не по имени, то в лицо. Жили и работали дружно. В цехах, подобных копровому, иначе и не бывает. Только товарищ поймёт, каково это всю смену на сорокоградусной жаре или в трескучий мороз с резаком или на кране. К начальнику цеха обращались с самыми разными вопросами: материальная помощь, семейные неурядицы, жилищные проблемы. Старался создать для своих рабочих все условия не только для работы, но и для отдыха, отмечает Михаил Александрович: «Пробили строительство базы отдыха для работников на водохранилище, куда я возил по сто с лишним человек. У нас были катер, водные лыжи, гидромотоцикл. Все праздники отмечали вместе, спортом занимались».
Друзья и коллеги Михаила Александровича считают его человеком неординарным, требовательным к себе и людям. Он по-прежнему активен: горные и водные лыжи, вейкборд, книборд, рыбалка, охота, которой Михаил Александрович увлекается более полувека.
– Жизнь подарила мне хорошую семью, любимую работу и надёжных друзей, – завершает разговор Михаил Александрович. – Так что жаловаться мне не на что. В день рождения хочу пожелать себе, чтобы родные и друзья были живы и здоровы и почаще собирались вместе. Если близкие рядом, значит, всё хорошо.
