ЛЮДМИЛА Горбунова день рождения не выбирала. Но – перетерпела горечь войны и считает, что достигла всего, о чем мечтала и что от нее зависело.
Она уже лет десять на пенсии, но позволила себе побездельничать в общей сложности меньше трех месяцев. Пока не тяготится свободой, напротив, предается удовольствиям, на которые прежде с трудом выбирала время. Правда, раньше вставала в шесть, а если попадалась хорошая книга – зачитывалась вечерами и пробуждалась с мечтой выспаться. А теперь не спится. Зато по-прежнему, как все последние двадцать лет, по субботам ходит в баню в компании сестры и подруг, навещает одноклассниц, с которыми не прерывала отношений с выпуска, решает кроссворды, смотрит по телику «Культуру». Занимается внуками. Пусть с девятнадцатилетней Аней не понянчишься, да и Гриша с Герой уже подростки, но связь повзрослевших внуков с бабушкой домашними пирожками и играми в песочнице не измеришь. К тому же, младшее поколение радует: будущий стоматолог Аня экзамены сдала на «отлично» и гостит дома на каникулах, Гришу – ученика школы одаренных детей – в семье кличут Лобачевским, у Геры – успехи в спортивной школе, а у Матвея – именины накануне бабушкиного дня рождения. Ему сегодня исполнилось четыре, ей завтра – шестьдесят семь. Достаточно для хорошего настроения.
Внуки, правда, еще по-юношески снисходительны к бабушке, но ей есть чем ответить. Они услышат, как она с подругами поет, – посмеиваются: «Вы что, правда, в молодости такое пели: «Взвейтесь кострами», «Шел отряд по берегу»? Она им: «Спойте хоть одну свою песню от начала до конца. Слов не знаете. А мы хоть тысячу споем, включая современные, – не запнемся». Это сегодня они подшучивают, а с возрастом примут бабушкину правоту во многих бытовых мелочах, а постепенно и ее жизненную философию.
В детстве Людмилы Григорьевны старшее поколение с младшим другие вопросы решали. Дед с бабушкой приехали строить Магнитку по призыву. Работу выбирать не приходилось: мама стала надзирателем в тюрьме – по-нынешнему, контролером. Работа – сутками, нервы на пределе. Муж, Люсин отец, работал начальником паспортного стола. Она его не помнит: несмотря на бронь, через полгода после начала войны он ушел на фронт добровольцем, а еще через полтора пропал без вести. При такой формулировке пенсию семье стали платить нескоро.
Жили в Соцгороде, и весь детский мир Люси и ее старшей сестры Маргариты сосредоточился на территории между улицей Чкалова и тюрьмой. Возле тюрьмы был огород, и женская семья пешком добиралась до земли-кормилицы, а воду для полива носили из колодца на коромыслах. Тогда все дети помогали взрослым, но у многих были отцы – вернулись живыми с фронта или не подлежали призыву как металлурги, а Люсина семья не могла рассчитывать на мужские руки – мама на работе, дома только старые да малые. Перед нашим знакомством Людмила Григорьевна перебрала документы, чтобы освежить в памяти даты жизни. В стопке бумаг на равных с собственными свидетельствами была и переписка с военными ведомствами: Людмила Григорьевна с сестрой много лет разыскивают след отца. Его имя запечатлено на памятной доске у городского Вечного огня, но достоверных сведений о месте гибели разыскать не удалось. Возможно, из-за ошибки штабного писаря: по одним документам он значится как Григорий Ганжа, по другим – как Егор Гонжа, а мама вместо Ирины названа Ариной.
Еще одно воспоминание из детства: обед – морковная или свекольная котлета, хлеб с солью и постным маслом. Все дошкольное и школьное детство девочки с бабушкой подрабатывали где могли – чаще мыли пол то в подъезде, то в прачечной. Частенько доводилось окунаться в удручающую атмосферу базара, располагавшегося на месте нынешнего левобережного военкомата: грязь, пьянство, драки, нищенствующие калеки. Сестры продавали там воду по три-пять копеек стакан. Но было и чудесное воспоминание: сахар – бабушка угощала кусочком, когда задачка не давалась. Так и осталось в душе это предвкушение удовольствия от решения трудной задачи. А на первую зарплату от совместного мытья полов по решению семейного совета купили старшей сестре часы – не копеечничали каждая в свой карман.
После школы очень хотелось в юридический, но разве у девчонки были шансы попасть в мир мужской профессии? Люся подалась изучать иностранные языки, а через пару лет рискнула поступить телефонисткой в милицию и перевестись в Свердловский юридический. Возможностью получить высшее образование так дорожила, что на парней не смотрела и только к пятому курсу решилась на замужество – муж тоже работал в милиции. Когда приехала на «госы» на сносях, ректор уговаривал взять «академку», но она по совету с мужем – ни в какую: сдала. Это была редкая уступка мужа в вопросе: или семья, или милиция. Людмила Григорьевна благодарна ему и за понимание в периоды, когда удавалось сочетать то и другое, и за настойчивое «или-или».
После дипломирования она уступила мужу: в шестьдесят восьмом перешла юрисконсультом в управление коммунального хозяйства ММК. Было на чем мотать нервы – участвовала в судах по делам о выселении, слышала проклятия в свой адрес. Жилье было ведомственным, при увольнении семья работника теряла право на проживание в нем. Другая беда: нежелание самовольно заселившихся выезжать из бараков, идущих под снос.
А все же не хотелось искать виноватых в гражданских делах – уж лучше карать преступников. Людмила Григорьевна признается: это был период поиска романтики в профессии – и муж уступил, когда в семидесятые она перешла в прокуратуру, вдвое потеряв в зарплате. Но «романтика» жестко процарапала по сердцу. В качестве помощника прокурора по общественному надзору и по надзору по делам несовершеннолетних Людмила Горбунова выезжала на места убийств и изнасилований. Сложно было справиться с новой психологической нагрузкой, когда перед ней были дети-преступники. Наслушалась и угроз. Однофамилец Горбунов, по делу которого она вынесла обвинение, передал «родственнице» обещание расправиться, когда выйдет через пять лет.
К тому времени Людмила Григорьевна вернулась на комбинат: муж настоял, да и детей уже было двое, требовалась стабильность. А тут начальник жилотдела Римма Жданчикова не могла получить разрешение на выезд с мужем в длительную загранкомандировку, если не найдет замену. Так Людмила Горбунова на несколько лет, до возвращения Риммы Викторовны, возглавила жилотдел. Содержание квартирного вопроса на комбинате за это десятилетие сильно изменилось: вопросов выселения уже не возникало. Активно росли спальные районы, переселялись в улучшенные условия жители двенадцатого участка. Вот где романтика профессии.
А у детей в семье Горбуновых текла собственная жизнь. Как ни мечтала мама направить дочь и сына в сферу законодательства, они пошли своим путем. Оба получили высшее, оба переквалифировались: сын – из учителя в менеджеры, дочь – из горняков во врачи, да еще вместе с мужем. Знакомы были с детсада, вместе поступили в горный, вместе перевелись в медицинский, вскоре став студенческой семьей. Людмила Григорьевна только рада: дети сами выбрали путь, сами всего добились, теперь время старшим внукам искать свою дорогу.
А ей эпоха подбросила на освоение незнакомые формы работы. Например, работала юристом-цивилистом в приемной народного депутата РСФСР Рудольфа Гуна. А в конце девяностых двенадцать цехов комбинатского УКХ переводили в муниципальную собственность: Водоканал и трамвайный парк, Горэлектросеть и детские сады. Людмила Григорьевна занималась их переводом из ММК в муниципальную собственность, а потом ушла на пенсию. А через несколько месяцев вновь вышла на работу – не сиделось дома.
Специалисты знают Людмилу Григорьевну как профессионала в сфере жилищного права, приглашали читать лекции в учебных заведениях по этому узкому профилю. А она рискнула перейти в автотранспортное управление комбината с другой спецификой юридической работы: на время забыла о художественной литературе и отдыхе, вникала в законодательство по ДТП, по трудовым спорам – специалисту с ее стажем по силам освоить новую область законодательства. К тому же, как обычно, повезло с коллективом. «Мне вообще везет на хороших людей», – признается Людмила Григорьевна.
Однако поставила точку и здесь: двадцать восемь лет ветеран труда Людмила Горбунова отдала комбинату и его структурам – пора отдыхать. Это ее кусочек сахара за задачку: честный труд. Отдыхает Людмила Григорьевна третью неделю, и пока от пенсионной жизни не устала. В ее окружении такие же неугомонные подруги: кто – в совете ветеранов, кто – в группе здоровья, кто – в саду. Заряжаются энергией друг от друга и от семей.
И только одним Людмила Горбунова не может «заразиться» от ровесниц: тягой к огородничеству. Ей простительно: она свой долг земле отдала в раннем детстве непосильной работой – у каждого своя зарубка от войны.
