"Рай: любовь" мы уже посмотрели и обсудили в киноклубе P.S. кинотеатра Jazz Cinema тем летом, пришел черед "Рая: веры". Фильм повествует о сестре героини предыдущей ленты, Анне-Марии. Она истово верующая, для нее рай - там, где Иисус. Каждую минуту своей одинокой жизни Анна посвящает молитвам или миссионерской работе. Однако когда после многих лет отсутствия к ней возвращается муж-инвалид, мусульманин из Египта, молитвы перестают помогать терпеть жизнь и любить ближних.
"Вы называете это саморазложением Бога: но это лишь его шелушение - он сбрасывает свою моральную кожу! И вскоре вам предстоит увидеть Его снова, по ту сторону добра и зла". Так говорил Ницше. В общем-то, Зайдль общается с нами похожими нервами и смыслами, правда, совсем в другой тональности, без пафоса ницшеанского пророчества, просто иронично. Иронично и больно. Без надежды увидеть Его снова.
Используя сарказм, словно подсвечивающий фонарик и обжигающую лупу, для рассмотрения таких непререкаемо высоких, условно-абстрактных категорий, как Вера, Надежда, Любовь, он снимает с них все лицеприятные покровы, а заодно сдирает шкуру с общественной (европейской) морали, показывает ее зияюще обнаженной, нестерпимо мерзкой, разлагающейся, умирающей. Добро и зло, с которых содрана кожа, выглядят одинаково пугающими. Пугающими настолько, что художника, заглянувшего по ту их сторону, хочется одернуть (наверное, это инстинкт самосохранения) словами Владимира Соловьева, который, как известно, очарование Надежды, Веры, Любви никогда не терял:
Восторг души расчетливым обманом
И речью рабскою - живой язык богов,
Святыню муз - шумящим балаганом
Он заменил и обманул глупцов.
Когда же сам, разбит, разочарован,
Тоскуя, вспомнил он святую красоту,
Бессильный ум, к земной пыли прикован,
Напрасно призывал нетленную мечту.
Но не думаю, что Зайдля ждет подобного рода раскаяние, преображение и очищение от "земной пыли". Нет в его картине мира нетленных "мечт", впрочем, как и "святой красоты", возможно, есть совесть, даже скорее всего она есть, и болит она не собой, не за себя. Однако "кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя" (Ницше).
Зайдль пока еще ни разу не изменил однажды взятой ноте - больной, правдивой и чудовищно жестокой, я бы назвала ее по-некрасовски - ненависть любви:
Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья…
Любовь ли своим отрицанием любви (веры, надежды) проповедует Зайдль? Любит ли он тех, о ком снимает, кому снимает? Эти вопросы мы задавали в клубе. Четкого ответа на них не дал никто. Уверена почему-то, что, отстаивая право на личную мораль и на абсолютную свободу художника, он по-настоящему влюблен не в них, а в собственное разочарование. Оно и есть источник, оживляющий каждый его фильм, а еще - его собственный адо-рай. Разочарование у Зайдля почти столь же интенсивная и всеохватная эмоция, как ненависть, ярость, сокрушительный гнев у Триера. Впрочем, обоих ведет холодная энергия мысли: строгая сюжетная логика, рассудочность далекая от мистики, когда каждый сантиметр фильма оплодотворен идеями, когда все высказывается вполне определенно, буквально обводится черными контурами; а еще оба антипоэтичны, потому что их всеобъемлющие концепции, что сродни поучениям и пророчествам, точно не для поэзии, и не чувств от нас просят…
Героиня Зайдля Анна-Мария, поборница чистоты католической веры, - теорема, формула, концепт, точка зрения Ульриха Зайдля на веру. Ее образ накрахмален, залакирован, отутюжен - волосок к волоску, складочка к складочке (ну, чем не статуя?). Ее нельзя принять за обыкновенную бабу, на обычную тетушку с трамвайной остановки и на соседку по лестничной клетке она не похожа. Зайдль рисует свою Анну условными, выпуклыми красками, сталкивая в ней откровенно трагическое и откровенно комическое. Получается облик то ли одержимой святой верой Жанны д'Арк, то ли сказочной нечисти, кикиморы, бабы Яги, демоницы, да кого угодно, только не естественного, достоверного, живого человека из будней.
Уже в момент, когда мы знакомимся с Анной в первом кадре, в ней нет ничего реального, живого. Все ее чувства и переживания перенесены в идеальный мир, где властвуют Христос и Истина. В Новом Завете (в Первом Послании Иоанна) сказано: "Бог есть любовь и пребывающий в любви - в Боге пребывает, и Бог в нем" (1 Ин. 4,16). Но Бога Анны-Марии зовут по-другому. Ее Бог - не любовь, а абсолютная, беспримесно стерильная чистота Идеала. Кумир-абстракция. Жизнь же, какая она есть, частенько грязненькая, потому Он (Бог Анны) максимально вычищен от жизни, предельно отгорожен от нее.
Вы скажете, а как же ее походы на самое дно, все эти хождения во ад - домой к простым смертным (к маменькиному сынку, потерявшему маму, к пьяной русской проститутке, к паре сожителей)… Ей дела нет до этих земных простых людей, их бед, ошибок, слабостей, она, как в некоем священном сне, видит только лики статуй, которые им приносит, и этими статуями люди от нее отгорожены. А еще они отгорожены от нее ее же автоматично-одинаковой (общей на всех) проповедью, что сродни блоковской максиме: "Воскресни дух, а плоть усни!" Впрочем, летит эта проповедь только в ее уши. И, словно неслыханной ворожбой, каждый день по кусочку умерщвляет ее, превращая саму в статую Марии - неприкосновенно чистую, непорочную настолько, что может прижать к себе Христа и не чувствовать при этом, что оскверняет его образ-распятие…
Муж и жена, мусульманин и католичка, колясочник и собаку съевшая на здоровом (святом) образе жизни... Их фактурная несовместимость подчеркивает их тотальную разобщенность. А суть этой разобщенности не в вере, не в национальных контрастах… Именно их отношения ставят ребром, наверное, самый больной и самый большой вопрос фильма: может ли Бог стать заменителем ближнего, и можно ли любить Бога живой верой помимо ближнего, так сказать, в обход… По Зайдлю, ответ очевиден: человеку нужен человек (и даже кот нужен), а если нет, то Бог его мертвый, как слово "нет".
P.S.
Финал фильма поначалу заставил вспомнить безнадежные блоковские строчки:
Поглядите, вот бессильный,
Не умевший жизнь спасти,
И она, как дух могильный,
Тяжко дремлет взаперти.
То, что было, миновалось,
Ваш удел на все похож:
Сердце к правде порывалось,
Но его сломила ложь.
Но потом подумалось, что и ненависть (ругань) героини, и ее разочарование (плевок), и покаяние (слезы) в финале - шаги к жизни. К той, что не взаперти, под спудом формулы, теории, лжеверы, к той, что не разлагается в их стерильных условностях, как труп, а к той, что рвется к правде и не согласна на защитный футляр лжи.
Киноклуб P.S. Ближайшие премьеры:
3 июля - "Звери дикого юга", реж. Бен Зайтлин (США). Драма, фэнтези
10 июля - "Пена дней", реж. Мишель Гондри (Франция). Фэнтези, Драма
17 июля - "Элитное общество", реж. София Коппола (США). Драма, криминал
24 июля - "Вуди Аллен: документальный фильм", реж. Роберт Б.Уайде (США). Документальный, биография
31 июля - "Обезьяна", реж. Джоэл Потрикус (США). Фэнтези, драма, комедия
Киноклуб "P.S." ВКонтакте:
