«Вертикаль», «Место встречи изменить нельзя», «Десять негритят», «Ворошиловский стрелок», «Благословите женщину»… Ко всем этим фильмам, признанным классикой отечественного кинематографа, приложил руку режиссер, сценарист и актер Станислав Говорухин. Летом к этому списку прибавилось еще одно творение мастера – «Артистка» с Евгенией Добровольской и Марией Ароновой в главных ролях.
Впервые я увидела Станислава Сергеевича в столичном бильярд-клубе, где проходили соревнования по этому виду спорта между представителями мира искусства. Он сидел в окружении Александра Ширвиндта, Александра Иншакова, Александра Пороховщикова и Антона Табакова – в ожидании своей партии на бильярде они ели раков, пили пиво и обсуждали проблемы политики и искусства – ни больше, ни меньше.
– Я им говорю: чтобы профессор ВГИКа получал зарплату такую же, как водитель мусорной машины? Вы что – о..ели?
Крепкое русское словцо от самого Говорухина слышать неожиданно, но повод был железный. Станислав Сергеевич все больше распалялся, говорил все громче – готовился к очередному заседанию Госдумы и репетировал перед друзьями гневную речь. Друзья горячо поддерживали народного избранника.
В тот раз поговорить не получилось – настроение у народного артиста России было не то, да и я, не ожидая встретиться с Говорухиным, просто не подготовилась. Второй раз мы увиделись на презентации его фильма, но и тогда интервью не получилось: начав смотреть «Артистку», мы так и не смогли от нее оторваться, а в это время режиссер уехал.
В третий раз, на церемонии закрытия фестиваля «Московская премьера», повод был весомый: Станислав Говорухин получил Гран-при за вышеупомянутый фильм.
Он стоял возле сцены рядом с сыном Сергеем, тоже получившим приз на фестивале, обнимал своего младшего внука и часто закуривал какие-то необычные сигареты.
– Я стараюсь покупать сигареты только за границей – табак российского производства просто невозможно курить, – объяснил он, поймав мой заинтересованный взгляд. Ну, что могу сказать: имеет право.
– Станислав Сергеевич, думаю, уже не стоит кокетничать: вы ведь в курсе, что ваш фильм победил на кинофестивале, так что могу от души поздравить вас с очередной заслуженной наградой.
– Спасибо большое.
– Скажите, для вас этот диплом – ожидаемый результат? Только честно!
– Честно – ожидаемый. Во-первых, как вы говорите, кокетничать не буду – я уверен в качестве своей работы. Во-вторых, я снял типично советское кино, по которому зритель за последние годы очень истосковался.
– Чем, по вашему мнению, берет этот фильм за душу, кроме того, что он «типично советский»?
– Просто я работаю для своих зрителей, а не для фестивалей. Нельзя сказать, конечно, что я изучил пристрастия своего зрителя – я просто делаю то, что нравится мне самому. В этот раз наши вкусы совпали.
– Можно подумать, что это исключение: а «Вертикаль», а «Место встречи изменить нельзя», в конце концов?
– (Смеется). Знаете, я очень придирчив к себе и могу дать адекватную оценку моим трудам. «Вертикаль» – это, как я говорю, хорошая задумка: романтически настроенный фильм, мы сами были молоды… А с профессиональной точки зрения кино получилось так себе – честно говорю. В фильме «Место встречи изменить нельзя» я тоже замечаю достаточное количество ляпов со своей стороны. Пожалуй, единственным фильмом, в котором у меня нет профессиональных придирок к себе, я могу назвать «Десять негритят». Как-то все очень ладно там получилось: актеры, костюмы, натура, съемки…
– Поверьте, это не комплимент: осознанно я посмотрела ваше «Место» не так давно: в очередной раз его показывал какой-то канал. Посмотрев одну серию, я не стала дожидаться завтра, а пошла в магазин, купила фильм и посмотрела его целиком. Это единственный пример в моей жизни.
– (Смеется). Вы поступили мужественно – мои приятели в такой же ситуации «разорились» только на прокатные кассеты.
– Что вам понравилось в сценарии к «Артистке»? Почему именно его вы выбрали для экранизации?
– Когда я прочел сценарий, мне было смешно, я получил удовольствие, я развлекся, мне сценарий никак не навредил – не испоганил настроения, разбудил какие-то добрые, нежные душевные струны… Я полюбил свою героиню, искренне радовался за нее. И это настроение попытался сохранить в фильме.
– Признаюсь вам: когда я смотрела «Артистку», почему-то постоянно ожидала, что вот сейчас должно случиться что-то плохое, не верила в хэппи-энд – он ведь так редок в современном российском кино. И только на заключительных титрах расслабилась.
– Нет, я нынешнее российское кино… Ну, если сказать: ненавижу, то это будут слишком громкие слова, да и недостойно это кино, чтобы выплескивать на него столь сильные яркие эмоции. Это просто… Это вообще не кино еще, я бы так сказал. Советское кино по художественному уровню, по культуре превзойти пока трудно нашему новому российскому кинематографу. Это не кино – это какое-то обезьянье подражание американцам.
– Если это настолько очевидно: зрители выбирают советское кино, мэтры снимают советское кино, то почему сохраняется тенденция снимать что-то непонятное, странное? Это трудно – снимать типичное советское кино, или просто все дело в моде?
– Ни то, ни другое – дело в том, что в кинотеатры сегодня приходят совсем другие зрители: там сидят тинейджеры. Они «разбавлены», конечно, умными студентами, взрослыми людьми… Но семьдесят процентов, простите за выражение, откровенные дебилы, ничего не читающие, не понимающие даже, что существуют духовные радости, живущие на уровне тупого биологического, я бы даже сказал, физиологического прозябания. Зачем им советское кино, которое надо понять, тонко прочувствовать?
– Послушайте, я в ужасе: вчера мне практически то же самое сказал Эльдар Александрович Рязанов: поколение деградирует…
– Согласен абсолютно. Поколение вообще-то деградирует во всем мире, но в нашей стране это почему-то происходит особенно быстрыми темпами.
– И что, по вашему мнению, нас ждет? Есть ли надежда, что все когда-нибудь вернется на круги своя?
– Я очень хочу надеяться на лучшее, но за один день этого не сделать – вы же понимаете. Это должно проводиться на государственном уровне – на уровне президентской программы. И я пытаюсь это объяснить в течение многих лет с трибуны Государственной думы: нужно не потерять новое поколение. Мы еще можем спасти его, если начнем заниматься этим сиюминутно и, что называется, поведем наступление по всем фронтам. Необходимо укреплять семью, школу, кормить молодежь и материально, и морально – доброкачественной духовной пищей. Нужно приучать детей читать книги, ибо книги не дают информацию – они воспитывают чувства, а начинать необходимо именно с воспитания чувства. Герои сегодня – настоящие, хорошие герои – остались только в книгах, а в жизни на первое место кто вышел? Бандиты. Сегодня же дети, когда к экзаменам готовятся, не книги читают, а фильмы смотрят – и, если финал у режиссера не совпадает с финалом первоисточника, они и на экзамене так рассказывают. И вот если наши власти всех мастей и уровней поймут это, то и кино поумнеет со временем. А сейчас оно вполне логично должно дурнеть, ибо кино удовлетворяет вкусы тех, кто платит за него – зрителей. А насчет контингента зрителей я вам уже высказал свое мнение. Дурнеет поколение – дурнеет кино. Хотя, девиз Жюля Верна: «Воспитывать – развлекая» еще никто не отменял.
– Мастера вашего уровня идут на поводу поколения? Есть те, кто предает собственные принципы в угоду спросу?
– Есть режиссеры, которые пытаются угодить зрителю новой формации. Сережа Соловьев, которого я очень уважаю и считаю хорошим своим приятелем, но я все время чувствую какое-то его желание понравиться этим дебилам. Да хрестоматийный пример: блестящий режиссер Никита Михалков в своем блестящем фильме «Утомленные солнцем» запустил дирижабль – во имя чего? Во имя «Оскара». Потому что у американцев и иже с ними существует четкое понятие, какой должна быть Россия – и он пошел у них на поводу. Но это совершенно напрасный труд, метание бисера так называемое. Почему американцы показывают в своих фильмах Родину, которую хочется любить, а мы – Родину, которую остается только ненавидеть – вы никогда над этим не задумывались? Мы ведь сами, своими руками взращиваем бездуховную Россию. Даже в Советском Союзе, при большевистском тоталитаризме, наша страна выдерживала высочайший уровень духовности. Куда же сейчас все мы покатились так быстро, да еще так охотно? Ведь еще десять лет назад у нас была самая лучшая публика в мире! Она плакала вместе с режиссером, она понимала все нюансы настроений, которые он передавал в своих фильмах…
– И все-таки не хотите уезжать из России?
– Ни за какие коврижки. Мне не интересно снимать для чужих – по чужим законам. Меня интересует успех в своей родной стране, на своем родном языке, у своих родных зрителей.
– Где-то недавно прочитала ваши слова: «Для меня сейчас работа – это политика. А кино я снимаю в свободное от работы время». Неужели это действительно так?
– Не в буквальном смысле, конечно, но так. Меня ведь избиратели отправили в Госдуму не кино снимать, а защищать их интересы. Чем я и занимаюсь: мы вывели кино из-под НДС, приняли программу о государственной поддержке кинематографа… И потом, политика – тоже творческая сфера. Само слово: законотворчество – мы творим. Пусть законы, но ведь творим! Политику просто необходимы актерские качества. (В это время на сцену поднимается Владимир Жириновский). Вон посмотрите на Владимира Вольфовича – исключительный артист! А говорит как – это ж чудо просто! (Смеется).
– Я, сознаюсь, подслушала ваш разговор в бильярд-клубе, когда вы собирались держать гневную речь в Думе по поводу заработной платы работников культуры. Возымело действие?
– Было такое. Это возымело – о-го-го! – какое действие. Надо сказать, что мои слова, особенно, гневные, всегда имеют действие. Мы ведь постоянно ругаемся, особенно, в преддверии принятия бюджета на новый год. Каждый раз до хрипоты бьемся за увеличение расходной части на культуру. Поначалу нам, конечно же, отказывают, что-то пытаются доказать, но каждый раз, слава богу, дают. И в этом году мы тоже выбили приличную сумму на культуру.
– Станислав Сергеевич, в заключение мне хочется надеяться, что ваша основная работа – политика – не помешает вам хотя бы иногда снимать хорошие добрые фильмы. Не оставляйте профессию режиссера, пожалуйста!
– (Смеется). Да вы что – разве можно бросить такую чудную работу! Сами посудите: кто на съемочной площадке может позволить себе обругать кого угодно? А кто может выпить прямо во время процесса съемок? Только режиссер. А остальным остается работать. Это ж подарок, а не профессия!
