Справка «ММ»
Публиковалась в журнале «Юность» (2019), коллективных сборниках участников международного литературно-музыкального фестиваля «Интереальность» (2017, 2018, 2021) и книге «Фонарь-2019» – сборнике лучших стихотворений I международной поэтической премии «Перископ-2018», а также в интернет-альманахе «45-я параллель: классическая и современная русская поэзия», на сайтах международного литературного клуба «ИнтерЛит» и электронного литературного журнала «Формаслов».
Расширить читательскую аудиторию Елене Лещинской помогают участие в поэтических конкурсах и сотрудничество с интернет-ресурсами, специализирующимися на литературе. В этом году она стала финалистом конкурса «45-й калибр», вошла в шорт-лист премии MyPrize и получила право публикации на портале «Литоскоп».
Перекрёсток
Написав слово «ветер», окно отвори и замри…
Борис Попов
Ненадолго замри
На метельном своём перекрёстке.
Помнишь, в дальней дали
Серебрятся причальные доски.
Ни свечи, ни креста.
Дремлет пёс на крылечке казённом.
И вздыхает вода
О несбывшемся и неспасённом.
Сердце гулко стучит,
И стеной надвигается небо...
Но откуда в ночи
Эта школьница в платье нелепом?
И трясёт, и орёт, –
Да оставь уже, дура, в покое! –
И всё тащит вперёд,
Ухватившись горячей рукою.
...Ты очнёшься один
В дребезжащем последнем трамвае.
Где вчера накатил,
Что привиделась глупость такая?
После будешь смотреть
На огонь и мечтать о хорошем,
Пальцы тонкие греть
О заварочный чайник в горошек.
Мемуарист
Он остался мне должен.
Так, несколько тысяч.
Рублей.
И сегодня – не деньги. Тогда – на пузырь бормотухи.
И с кого тут спросить –
с почерневших январских полей,
по которым он полз умирать на ободранном брюхе?
Нет, всё было не так.
Он незряче смотрел в синеву,
Расплывался кармин возле раны его на затылке...
Хоронили его в ширпотребном дешёвом гробу.
А по жизни был в брендовых шмотках –
до первой бутылки.
Как он складывал вирши! Не профи, но чокнутый маг.
Мне не раз доводилось его поучать в кулуарах...
Почему ему не были рады в приличных домах,
я потом сладострастно и зло распишу в мемуарах.
И покажется в сумерках:
вот он мелькнул за углом.
Он и жил не всерьёз, да и умер-то так – понарошку...
Кто-то тихо заплачет, а кто-то вздохнёт тяжело
Над дешёвою книжкой моей в ширпотребной обложке.
Божьи твари
Умилиться, обнять и заплакать, пожарить котлеты –
Сердобольная баба найдёт за кого пострадать.
Я боюсь незнакомых собак и нетрезвых поэтов –
И от тех и от этих не знаешь чего ожидать.
Завиляют хвостом, а когда и облают с испугу.
Бедолаги – так что же, волочь неприкаянных в дом?
Пожалеешь такого, погладишь, почешешь за ухом,
Поутру изведёшься – и как он, болезный, потом?
Хорошо, если будет тереться о чьи-то колени,
У камина валяться да сахарной костью хрустеть.
Ну а если навеки уснёт у подъездных ступеней
Или вдруг под колёса такси угодит в темноте?
Вот он мчится куда-то, как будто бы наскипидарен,
Нипочём не узнаешь, откуда раздастся звонок...
Виршеплёты с дворовыми псинами – божии твари,
Потому что есть глупая баба – доверчивый бог.
Берег
Нахлебались мы и любви и лиха.
Научились лгать с соблюденьем ритма,
А когда нам было темно и больно,
Неосознанно выбирали дольник.
Наплевать, в уюте или в приюте –
Бесприютные пасынки стройки века.
Всё бросали камушки в эту реку,
И плясали камушки на мазуте.
В камышах надрывно орали чайки,
На костре дымил закопчённый чайник.
Постранично, строфами и построчно
Мы врастали в рыжую эту почву...
Говорят, что голос пространства – время.
Говорят, что время – усмешка Бога.
В октябре смеркается в полседьмого.
В этот час плотнее и гуще тени.
Звенит
Мне с тебя – не шерсти, так жести клок,
Острой проволоки моток.
Не запнись о мой болевой порог.
По ограде пропущен ток.
Ни рукой, ни словом, ни зовом глаз –
Не удержит руду магнит.
Будь прочнее штопаный медный таз...
Но звенит, мон ами, звенит.
И когда подступит со всех сторон
Бесноватая темнота,
Мы услышим низкочастотный стон
Электрического щита.
Январь
Верю – не верю, игра – не игра,
Кстати – некстати...
В темечко гулко стучится с утра
Ломаный дактиль.
Верно – неверно, пора – не пора,
Вольно – невольно.
Рваное время, стальная игла,
Всё ещё больно.
Смею – не смею, могу – не могу,
Хватит – не хватит.
След у калитки на сером снегу,
Сны на закате.
В тлеющем небе столбы-провода,
Мачты да шпили.
Вот наконец-то с тобой, как тогда,
Поговорили.
Хельсингёр
Эльсинорский эль чересчур горчит,
А вину доверия нет давно.
На ветру полощутся кумачи.
Северное солнце слепым пятном.
Замковые шпили, портовый смог.
Прочищает горло морской пролив.
Голубиной почтой пришло письмо.
Сердце подлатали, а всё ж болит.
Сколько ещё можно в тоске глядеть
На кардиограмму знакомых гор.
На драккаре выйди к большой воде,
Покидая пасмурный Хельсингёр.
Слог за слогом складывая узор,
Торопись закончить до темноты.
Хельсингёр, а может быть, Эльсинор…
Продолжай, иначе тебе кранты.
Словно в подростковом цветном кино,
Правя на закатные облака,
Уплывай под парусом в Валинор
От чужого нищего языка.
А когда исчезнет твоё клеймо,
Выжженное яростной немотой,
Голубиной почтой пришли письмо.
Расскажи им, как оно – за чертой.