Трагедия русского мужика особенно заметна в деревне, где каждый на виду, где все всё знают друг о друге. Выходные провожу в Миндяке. На подготовку к деревенской жизни на пенсии уже потратил одиннадцать лет. Время летит очень быстро, но за эти годы я создал надёжный тыл в виде добротного дома, хозяйственных построек, курятника, крольчатника, спланированного огорода и начавшего давать витаминные плоды сада. Поэтому день выхода на пенсию не станет для меня приговором: земля не даст умереть с голоду, а желание провести на ней остаток своей жизни огромное.
Меня всегда удивляли деревенские мужики, мающиеся от безделья. Не все, правда, такие. Но тех, у кого всё в руках горит, мало. Безработные, они денно и нощно пашут на своих десяти, пятнадцати, а то и двадцати сотках. Выращивают картошку, морковь, свеклу, капусту, зелень, держат скотину и птицу. Радуются дарам лесов и голубых водоёмов. У них и груздочки на зиму засолены, и рыбка вяленая припасена, и травка от всяких недугов засушена. Хозяйственным мужикам некогда заглядывать в рюмку, хотя они её не чураются. Но знают меру. Если выпивают, то не более ста граммов, для профилактики, для разрядки, чтобы снять усталость. Полную расслабуху могут позволить себе лишь по большим праздникам, но на другой день никакого похмелья – сразу впрягаются в работу. Мне симпатичны работящие деревенские мужики.
К сожалению, других – беззаботных, любящих погудеть, безразборчиво пьющих всё, что горит или мало-мальски пахнет спиртным, больше. Они могут среди ночи бесцеремонно колотить в твою дверь, просить денег взаймы или что-нибудь выпить. Начнут извиняться, когда пошлёшь их по общеизвестному адресу. Если пошлёшь сегодня, то завтра и послезавтра уже точно не придут. А пожалеешь дрожащего алкоголика, выручишь полтинником или бутылкой зелья, пьяным хождениям и занудству не будет конца...
***
Как-то зачастил ко мне Эдуард. Высокий, тощий, жилистый. Лицо чёрное, пропитое. И всё норовит в дом заглянуть. Я стараюсь держать дистанцию. Местные рассказывали, что срок в Сибири отмотал, приехал в Миндяк и поселился в покосившемся низеньком домике недавно умершей матери. Сидел, вроде, за убийство. Поэтому держусь с ним сухо, всем видом даю понять, что мол, товарищ, толковать нам с тобой не о чем. Сказать ему по-русски «пошёл...» не могу. Во-первых, воспитание не позволяет, а во-вторых, пошлёшь, а ночью он тебе окна повышибет. Это всё равно что медведю нахамить. А Эдуард тем временем продолжает докучать своей незатейливостью.
– А вы журналист?
– Да.
– А книги пишете?
– Пойду на пенсию, буду писать.
– Говорят, у вас большая библиотека.
– Да, большая.
– А про жуликов и бандитов книжки есть?
– Есть.
– А про «Бешеного»?
– Есть.
– А Агата Кристи есть?
– Есть.
– А этот, как его, ну про Шерлока Холмса писал, есть?
– Артур Конан Дойль есть.
– А комиссар Ми-г-ре?
– Есть.
– А Высоцкий с «Местом встречи…»?
– «Место встречи изменить нельзя» братьев Вайнеров есть.
– Вот это да! Всё у вас, даже про ворьё, есть. А дайте Вайнеров почитать.
– Вы знаете, у французов есть поговорка: «Книги, как и жён, не одалживают».
– Гы-гы-гы-гы, – заливисто, до слёз смеётся Эдуард. – А я бы тебе свою жену, если бы ты попросил, одолжил, гы-гы-гы-гы…
– Спасибо, не нуждаюсь.
– Я в зоне с Боярским встречался, с Михаилом, с артистом, – улетает в другую тему нежданный навязчивый собеседник. – Клёвый мужик. Пел много, до хрипоты, потом обедал с нами, зеками, не побрезговал. Клёвый Боярский, клёвый. Давай вместе книгу о нём напишем. Я тебе наговорю, что он рассказывал, что пел, а ты красиво всё изложишь, ну и гонорар по совести поделим – пополам. Согласен?
– Я сам встречался с ним несколько раз, интервью брал.
– Клёвый.
– Точно клёвый?
– Молодец!
– Кто молодец?
– Ты молодец, что брал интервью у Боярского. Так что у нас про него может большая книжка получиться.
– О нём уже писано-переписано.
– Ерунда, мы своё напишем.
– Эдуард, извини, но у меня дела, – пытаюсь я отвязаться от непрошеного гостя.
– Станислав, хочешь, я тебе подарю картину. В тюряге я маслом перерисовывал Репина, Айвазовского, Шишкина. Хочешь, «Трех медведей в лесу» Шишкина нарисую тебе?..
Казалось, что он не уйдёт никогда. Но Эдуард уходил так же неожиданно, как и приходил. Потом снова появлялся, но не с картиной «перерисованного Шишкина», а с мешком свеклы.
– Купи. Отдам за полтинник. Трубы горят.
– Я тебе сам могу подарить мешок такой же свеклы. У меня её полно в огороде.
– Ну, спаси, Станислав. Трубы горят. Дай полста, возьму пару самогона, залягу, откайфуюсь.
Чтобы быстрее отвязаться, даю ему полтинник. Наутро опять на пороге Эдуард. Небритый, бледнющий, перегаром несёт за версту.
– Станислав, спаси, трубы ещё горят, одолжи ещё полтинник, честно обещаю: больше не приду…
Эдуард сдержал слово. Больше не приходил. Вскоре вовсе исчез из деревни. О его существовании напомнила милиция: Эдуард с дружком грабанули несколько дач под Белорецком и пустились в бега. Скрывались в лесах. Искали их в округе, в том числе в Миндяке, молодой милиционер допрашивал и меня.
Тем летом в окрестных лесах буйствовала медвежья семья. Маленький медвежонок утонул в колодце, расположенном на территории запустевших складов для взрывчатки в нескольких километрах от Миндяка. Врывчатка использовалась здесь в золотоносных карьерах, которые теперь закрыты. Так вот, разъярённая медведица, мстя за погибшего детёныша, нападала на животных: распластала двух коров. Люди боялись появляться в этих местах. Потом ходили слухи, что милиционеры в медвежьем углу нашли два обезображенных трупа. Якобы это были Эдуард с напарником.
– Вот к чему приводит водка, – комментировали трагический финал этой драмы деревенские бабы...
***
Всякий раз, когда приезжаю в Миндяк, мой сосед, сорокалетний башкир Виль, сообщает последние новости:
– У Анвара сын вернулся из армии, на гулянке изрядно выпил и попросил у друга мотоцикл, чтобы прокатиться с ветерком. Врезался в железобетонный столб. Мотоцикл всмятку, и сам насмерть разбился.
– На прошлой неделе сосед наш, Камиль, на сосне повесился. Молодой, отслужил в армии. Пил, потому что работу не мог найти. Ездил в Учалы, там вроде нашёл работу, но платили копейки. Жалко парня.
Трагичен уход молодых из жизни. А смерти тех, кому за пятьдесят, воспринимаются уже как естественная данность. Для близких это непоправимое горе, для односельчан – привычное дело: пил, вот и умер рано...
***
Мой знакомый Валера не дожил до 56 чуть менее двух месяцев. Инфаркт сразил его наповал. Опоздавшая скорая лишь констатировала скоропостижную смерть. Растерянный фельдшер виновато оправдывался: «Обширный инфаркт, мы ничего не смогли бы сделать, чтобы спасти его».
Горячий стаж Валера заработал в казахстанском Темиртау. В пятьдесят стал пенсионером, вернулся в посёлок своего детства. Не секрет, любил выпить, нередко излишествовал. Последнее время жаловался на резкие боли в левом предплечье. Сельский эскулап поставил диагноз: остеохондроз. Он бессистемно глотал какие-то таблетки, от которых лучше не становилось.
– Слав, привези мне из города сильнодействующих остеохондрозных лекарств, – по-дружески просил он меня.
Весной я привёз ему двух месячных поросят и несколько мешков гранулированных комбикормов с витаминными добавками.
– Валера, это тебе для полноты ощущений деревенской жизни. С хрюшками будет веселей, про болячки забудешь, на зиму семейство мяском обеспечишь.
Договорились, если ещё понадобятся корма, привезу. Колоть свиней будем в декабре. Одна туша – ему, вторая – мне. До праздника свежего свиного мяса он не дожил. Свиней закололи в конце сентября, а 13 октября Валерина жена пригласила меня на вечер памяти мужа. В тот день ему исполнилось бы 56. Гостей было немного: родственники, соседи. Когда я пришёл, за столом сидели человек восемь: вдова, две дочери, молодая соседка с мужем, подруга дочери, две родственницы, обе тоже вдовы. Прямо-таки срез российского социума: одни вдовы и разведёнки, а мужиков раз, два – и обчёлся. Вспомнились печальные цифры демографической статистики: в России женщин на 13 миллионов больше, чем мужчин, а продолжительность жизни представителей сильного пола на тринадцать лет короче, чем слабого.
Посидели, погоревали, поговорили о суетности бытия, добрыми словами помянули «виновника» траурного торжества, который теперь покоится на деревенском кладбище под глиняным пригорком с плакучей белоствольной берёзонькой, ветви которой ласкают деревянный русский крест...
***
Русский крест. В последние годы часто звучит это мрачное выражение. В течение десятка лет графики рождаемости и смертности в стране выглядят подобием креста: смертность увеличивается, рождаемость падает. За пять лет население, по данным Росстата, сократилось на 3,2 миллиона человек. Удивительным образом число потерь в державе очень близко к количеству безработных. А их, согласно докладу федеральной службы государственной статистики, в сентябре этого года насчитывалось – шесть процентов всего экономически активного населения страны.
Львиная доля безработных приходится на деревню. Она вымирает на глазах. Ежегодно с российской карты исчезает до трёх тысяч сельских поселений. В том же Миндяке когда-то проживали свыше восьми тысяч человек, сейчас – вдвое меньше. Если бы не переезжающие сюда дачники из Белорецка и Магнитки, было бы ещё меньше...
Станислав Рухмалев,
2007 год
Справка «ММ»
Станислав Рухмалев родился 23 апреля 1949 года в Магнитогорске. В тринадцать лет стал серебряным призёром Всероссийского турнира на приз клуба «Кожаный мяч». А через год написал первый маленький рассказик и принёс его в «Магнитогорский рабочий».
Окончил школу рабкоров при редакции «МР». Стал редактором на Магнитогорском радио. После службы в армии, в 1973 году по партийному призыву уехал осваивать газетную целину в молодом индустриальном городе Навои. В Узбекистане стал организатором Навоийских чтений, получивших статус международных.
В 1993 году вернулся в родной город. Работал заместителем начальника отдела информации Магнитогорского металлургического комбината, главным редактором газет «Экономический вестник», «Магнитогорский металл», заместителем главного редактора журнала «Вестник Российской литературы».
Стал лауреатом губернаторского конкурса на лучшую журналистскую работу и международного конкурса в Сочи на лучшую публикацию в номинации «Цикл публикаций в городских СМИ». Автор книги «Падшие ангелы» (16+). Награждён медалью имени Александра Суворова, учреждённой Союзом писателей Москвы. В 2011 году принят в Союз писателей России.
