Пятое октября – светлый день для литературы Магнитки. Родился поэт, благодаря которому наш город вписан в контекст мировой русскоязычной поэзии. Магнитогорец, чьи стихи знают по всей России и за рубежом, – благо интернет позволяет мгновенно преодолевать расстояния и не зависеть от книжных тиражей.
Иначе было при жизни поэта, который первую книгу смог издать лишь в 45 лет… С биографией поэта, журналиста, культурного деятеля Бориса Емельяновича Попова можно ознакомиться не только благодаря основательной, снабжённой подробнейшей библиографией статье в Википедии и вступлениям к публикациям на авторитетных литературных ресурсах. Поэту отведён именной раздел на сайте международного литературного клуба «Интерлит». Кроме стихов и публицистики Бориса Попова, литературоведческих эссе о его творчестве и переводов его текстов на иностранные языки там размещены мемуары жены и музы поэта Светланы Гладковой «Попытка прощания», пополняемые новыми главами.
Первая книга воспоминаний Светланы Гладковой, как и поэтические книги Бориса Попова, есть в городских библиотеках. Но, поскольку мы с вами, дорогие читатели, сейчас в Сети, поделюсь и ссылкой на достаточно полное собрание стихов Бориса Попова на портале Lib.ru.
Борису Попову выпала горькая судьба – неприкаянность и непризнанность, отчаяние на руинах привычного мира... А у кого из настоящих поэтов всё было безоблачно? Слишком остро они проживают свою боль и чувствуют чужую, слишком непереносимы непонимание и предательство. Если же посмотреть с иного ракурса, судьба была к Борису Попову благосклонна – стихи, естественные, как дыхание, прозрачные, как родниковая вода, приходят к избранным. Осознавать мощь своего таланта, идти по пути своего предназначения – это ли не счастье? Но сколько нужно сил и мужества, чтобы не изменить себе и не свернуть с этого пути.
Поэт ушёл из жизни несправедливо рано, и в этом мире трагедию уже не предотвратить, как не отменить последнюю дуэль Пушкина и расстрел Гумилёва. Остаются их стихи и наши слёзы.
Но сегодня, пятого октября, у Магнитки праздник. Родился поэт, который любил свой суровый, «железный» город и подарил бессмертие его поселковым улицам, новостройкам, комбинату над уральской водой… И людям, с которыми вместе радовался и страдал.
С днём рождения, Борис Емельянович.
***
Подари мне, осень, ещё чуток
Своей грусти росной, оставь глоток
Пузырящейся, лютой, любой любви –
Чтобы вновь я почувствовал злость в крови.
Чтобы вновь к твоему я пристыл лицу,
Не заметив, что жизнь подошла к концу.
И летят облака, налегая на
Покосившийся, хрустнувший крест окна.
...................................................................
Это травы одни норовят тесней
Прислониться к земле, чтобы выжить с ней.
А у нас с подругой наоборот –
И словечком не вжаться в открытый рот.
И чугунный маятник бьёт по лбу –
Выбирает, мол, каждый свою судьбу.
Выбирает, мол, каждый – кому и как?
...Подари мне, осень, хотя б пустяк –
Словно барскую шубу, рвани с плеча
Красный лист уральского карагача!
***
Н. Голланду
Я по своей бессоннице прошёл
Так, как цыганка мне наворожила,
В казённый дом – и Бога не нашёл
В крутых бараках общего режима.
И видел лишь, как ставила зима
Двухъярусные нары у порога,
Где всех слепых укладывала тьма
На хоженую в юности дорогу.
Там распускались листья и цветы,
И пыль плыла. ...Глаза закрою ночью:
И вижу, вижу – мама у плиты –
Ах, как живая! – плачет и хлопочет.
Я водку пил, закусывая льдом,
Курил траву, растёртую в ладонях,
И в самодельный вписывал альбом
Слова о долге, доблести и доме.
Ожесточённым воздухом дыша,
Я засыпал и в сизых испареньях
Водил рукою без карандаша
По прошлому... Моё стихотворенье
Понятно всем. Как реки и ручьи,
От божества протянутые к бомжу,
Как по паркету чьи-то кирзачи,
Прошли те дни... О чём же я, о чём же
Молюсь теперь? Душа уже пуста.
Я выхожу на улицу украдкой,
И не горит над городом звезда,
Но Марс стоит в кровавой плащ-палатке.
Стансы
В этот город мгновенный,
с железным и жёстким лицом –
я вернусь непременно
и мужем уже, и отцом.
Где усталые трубы
свой пар выпускают, сойду
под полотнищем грубым,
твердящим, что «Слава и честь –
по труду!»
Только чайки над серой,
мазутною скользкой волной
дышат этою верой.
И чайки кричат надо мной.
Не ошибку эпохи,
не сшибку ума и души –
чую взгляды и вздохи
и вижу твои этажи!
Город, город родной,
расселившийся вкруг комбината, –
над больною волной
только плановых плавок раскаты.
Только дым кучевой,
только пыль вихревая повсюду.
Что мне делать с тобой?
Ну, не бить же, обидясь, посуду!
Где твои тормоза?
Отдохни хоть минуту, помедли!
...Но стекает слеза
по чугунной щеке и по медной.
Значит, время дождю.
Он придёт и, живительный,
хлынет.
Помолчу, подожду –
пока рана твоя не остынет.
Пока яростный свет
не пробьёт паутину заката –
и твой сын и поэт
не вздохнёт пред тобой виновато...
