Владимира Валентиновича не стало в минувший понедельник, пятого июля. Он умер на 82-м году жизни от последствий, вызванных коронавирусной инфекцией.
***
– Что же из этого следует?
– Следует жить! Шить сарафаны и легкие платья из ситца.
– Вы полагаете, всё это будет носиться?
– Я полагаю, что всё это следует шить!..
Грустно и больно. Уходят наши великие мастера. Уходит эпоха. Титаны, при жизни ставшие легендами. Впрочем, сии пафосные эпитеты – это не про Владимира Меньшова, хотя по факту он таковым и является. Слишком он для этого настоящий, сермяжный и не звёздный. А с чего, спрашивается, могла быть звёздность при такой непростой профессиональной судьбе?
Рано или поздно возникает вопрос, мучительный для любого творческого человека: чего ты добился сам, а что с тобой просто случилось? И очень многие не могли бы провести границу между своими заслугами и удачным стечением обстоятельств. Многие. Но не Меньшов. Его упорству можно только позавидовать: в школу-студию МХАТ на актёрский факультет поступал аж четыре года подряд, на режиссёрский – дважды. Москву завоёвывал не нахрапом, а медленно, но верно, как и свою будущую жену – красавицу Веру. А вера в себя и свои силы, как известно, самое лучшее дополнение к таланту.
Ему долго не могли простить наличие этого самого таланта, получение «Оскара», всенародную любовь, свои же… Ангажированные критики в упор не видели и не признавали, менее удачливые «коллеги» завидовали получению голливудской статуэтки – «за какие такие заслуги?», «а мы чем хуже?». Зато простые люди приняли его сразу и безоговорочно. И это неудивительно, ведь из историй про частные, личные переживания отдельных людей у Меньшова получалось по-настоящему народное кино.
…В ноябре 2004 года мне посчастливилось познакомиться с Владимиром Валентиновичем. Во Дворце культуры металлургов им. С. Орджоникидзе «давали» антрепризный спектакль на двух актёров по пьесе Надежды Птушкиной «Пизанская башня». Играли в нём российские знаменитости – Вера Алентова и Владимир Меньшов.
«Смеёшься, смеёшься, а потом нечаянно заплачешь» – такое послевкусие, помню, осталось. Брак – он как Пизанская башня, – проводил параллель один из героев спектакля: падает, падает, да всё никак не упадёт. И даже когда кажется, что возврата нет, все «мосты сожжены», «плотина» прорвана, что-то мешает просто закрыть дверь и молча уйти. Потому что прошлое не отпускает. В конце концов, стоит же, накренившись, Пизанская башня. Почему же не выстоять их браку? Браку, в котором «отношения» давно вытеснили любовь. Но во многих ли семьях отсутствие любви является «уважительной причиной» для развода?
Мы смотрели спектакль с коллегой Ритой Давлетшиной. А после постановки, что было довольно смело и даже нахально с нашей стороны, без тени сомнения решили взять интервью у столичных знаменитостей. Нужно уточнить, что никаких предварительных договорённостей на этот счёт с организаторами мероприятия мы не вели. О райдерах тогда никто не слыхивал, вопросы заранее не согласовывал, и вообще всё было значительно проще. Но не настолько, чтобы можно было запросто войти в гримерку к известным артистам и напроситься на беседу с ними.
Однако мы именно так и сделали: зашли и напросились.
И нам не отказали. И с нами согласились поговорить.
Это, конечно, было удивительно и нетипично.
С коллегой мы тут же договорились «разделить» собеседников – Рита общалась с Верой Алентовой, я – с Меньшовым. По ходу беседы, признаюсь, я не без досады прислушивалась к тому, что происходило рядом. Мне казалось, что в метре от меня и интервью проходит в гораздо более веселом и раскрепощённом формате, и собеседница у коллеги более открытая и разговорчивая, и вообще всё «более».
Только спустя время я поняла, как ошибалась. Владимир Валентинович был очень корректным, спокойным, выдержанным и немногословным.
В этом можно убедиться даже по этим отрывкам из интервью:
– Владимир Валентинович, а вы бы согласились служить в репертуарном театре?
– Нет, конечно. С моим распорядком дня, с моими привычками подобное в принципе невозможно. Равнение на супругу в этом отношении держать не могу – она всю жизнь служит в Московском театре им. А. С. Пушкина. И жена, конечно, глубоко театральный человек. Но сейчас она уже вправе позволить себе выбирать спектакли, назначать дни, когда будет играть¸ а когда нет. Когда она только начинала, отрабатывала по тридцать спектаклей в месяц – все эти «Аленькие цветочки» да «Алёнушки».
– Фильмы вы снимаете редко, да метко. С чем это связано: нет интересных сценариев, нет желания, нет денег?
– Есть все, кроме денег.
– Неужели за всё это время у вас не возникло желания снять какой-нибудь сериал?
– Предложений много, но пока нет такого желания. Не хочется.
– Почему? Потому что, как говорила Раневская, «деньги уйдут, а стыд останется?» Но ведь сериал сериалу рознь…
– По правде говоря, если бы мне предложили экранизировать «Мастера и Маргариту», не исключено, что я сказал бы «да». Но предложили Бортко.
– Когда вы подбираете актёров в свои фильмы, вы исходите только лишь из профессиональных качеств претендентов или берёте в расчёт личную приязнь или неприязнь к человеку?
– Зачастую я не знаю, с кем имею дело. В начале знакомства каждый новый актёр, приходящий в картину, естественно, стремится повернуться ко мне своей лучшей стороной. Но надо сказать, что интуитивно в момент проб я всегда правильно угадываю. И в результате выбираю актёра именно исходя из его человеческих качеств. По крайней мере, «сукиных детей» на съёмочной площадке у меня не было. Пока интуиция меня не подводила…
– Вы знакомы с кинематографической кухней не понаслышке. Зачастую творческие союзы раздирают конфликты из разряда «против кого дружить будем?» и «с кем вы, мастера культуры?».
– Я пытаюсь быть подальше от всех номенклатурных разборок. Я свободный художник. Это моё счастье, что я нашёл себя в жизни. Я с большим трудом представляю, что мог бы заниматься чем-то другим. Работа строго с девяти утра и до шести вечера для меня убийственна.
– Прочла интервью с Раисой Рязановой, сыгравшей Тосю в вашем фильме «Москва слезам не верит». Материал предваряли слова второй героини фильма – Кати: «Чтобы стать генеральской женой, надо выйти замуж за лейтенанта да потаскаться с ним по гарнизонам…». Вторая актриса (то есть Вера Алентова – Прим. авт.) в реальности так и сделала. Теперь – генеральша. Вы ощущаете свои «генеральские погоны» в кино?
– (Улыбается) Ну, знаете… Да, ощущаю. По отношению к себе молодых кинематографистов, по отношению к себе людей, по ссылкам на мои фильмы, которые я снимал и в которых снимался. Я понимаю, что вхожу в генеральскую касту. Может быть, даже маршальскую.
– А какие фильмы любят смотреть «маршалы»?
– Сейчас откровения случаются гораздо реже, чем в молодые годы, – больше опыта, понимания того, как это сделано. Теперь удивление, как правило, вызывают какие-то технологические вещи. Думаешь: «Что за чёрт, актёры становятся персонажами мультфильмов. А «мультяшные» герои дублируют живых актёров». Но главное удивление должно быть на ином уровне. Душа должна трепетать. Недосягаемая вершина для меня – фильм «Восемь с половиной» Фелинни. Я всегда любил «Пепел и алмаз» Анджея Вайды, наши картины «Весна на Заречной улице», «Родная кровь» – все они очень душевные. Они мне гораздо ближе, ведь именно такой кинематограф я сам и исповедую. «Весну на Заречной улице» я смотрел бесчисленное количество раз. Даже спустя много лет картина по-прежнему живая, она греет душу.
– Ваша дочь Юлия признавалась, что во время учёбы в театральном вузе боялась, что её всегда будут воспринимать исключительно как дочь Алентовой и Меньшова. Времена изменились, и теперь, по её мнению, уже к вам обращаются со словами: «Так вы папа той самой?». Юлия не преувеличивает?
– Нет. Я чрезвычайно горд, что она сама добилась, достигла такого положения. Юля – самостоятельная и профессионально состоявшаяся «творческая единица». Её комплекс мне не знаком и малопонятен, но на примере дочери я видел: каково это – носить фамилию известных родителей и по этой причине претерпевать некоторую снисходительность к себе («Ну, понятно, девочка блатная»). Дочь смогла заявить о себе как о совершенно автономном человеке.
***
«Женщину, дорогу и молитву каждый выбирает по себе». Как человек постоянный и верный себе и своим принципам, женщину и дорогу (свой путь в профессии) Владимир Валентинович выбрал сразу и на всю жизнь.
И однажды признался: «Я много думал об этом, а потом нашёл роскошную формулу у Сомерсета Моэма в одном романе. Там некий человек всю жизнь искал Бога, и вот он пришёл со своими сомнениями к священнику. Сомнения традиционные: что же это за мироустройство придумал Бог, в котором столько несправедливости? Мудрый священник выслушал его и сказал: «Поскольку вы всю жизнь искали справедливости, то вы глубоко религиозный человек, не верящий в Бога. Идите, Бог сам вас найдёт!». Вот это определение мне, пожалуй, подходит».
