К «ФАБРИКЕ ЗВЕЗД» можно относиться по-разному.
Но, судя по тому, что выступления фабрикантов идут в эфире Первого канала ежедневно, да еще в прайм- тайм, нельзя не согласиться: это проект, на раскрутку которого продюсеры делают большие ставки. Рекламное время на телеэфир «Фабрики» давным-давно распродано по соответствующим рейтинговым ценам, а ведь проект еще даже не стартовал! Итак, в Москве, на Дмитровском шоссе, 80 мы побывали на кастинге «Фабрики звезд-7». Подъезжая к «Звездному дому», поражаемся огромной очереди: как змея, она, петляя, растянулась на несколько километров вокруг парка. Одни учат какие-то песни, другие, скооперировавшись, поют хором, пытаясь перекричать друг друга, третьи читают рэп и тут же жуют бутерброды...
Первый этап кастинга – психологическая адекватность претендентов: все-таки три месяца им безвылазно придется провести в «Звездном доме». В кабинетах – специальная комиссия, задающая самые разные вопросы. Самый частый из них: «А почему вы решили прийти сюда?» Самый частый ответ, как вы догадываетесь: «Я не могу себя представить без сцены!» И все это – закатив глазки и деланно-трогательным голоском. «Зато сцена себя без вас очень даже может представить!» – иронизирует вполголоса коллега из «Комсомольской правды». Прошедших первый этап ожидает более сложный второй – прослушивание.
Главная интрига нынешнего проекта – кто будет продюсером фабрикантов. Организаторы молчали до последнего, как партизаны, журналисты столичных СМИ строили свои версии: одни говорили, что это Яна Рудковская (продюсер Димы Билана), другие – что Филипп Киркоров. В коридоре перед залом, где проходит кастинг, все становится понятно: на столе лежат тексты песен почти всех исполнителей, но репетируют только репертуар «ВИА Гры» и Валерия Меладзе. Хором девочки поют: «Не оставляй меня, любимый», а мальчики: «Сто шагов назад». В кабинете в центре за столом между Юрием Аксютой (директор музыкального вещания Первого канала) и Сергеем Кушнеревым (продюсер «Последнего героя» и других нашумевших проектов канала) сидит Константин Шотаевич Меладзе. Солидный, степенный, серьезный – в самом хорошем смысле слова. А справа от него доктор Курпатов – тот самый. В этот раз психологом проекта будет именно он. Устроившись прямо за столом жюри, мы можем лицезреть всю картину.
Девочки и мальчики заходят в кабинет по десять человек, на полу для каждого расписан Мнгномер – куда вставать. Но ведь им кажется, если не впереди, то никто не оценит, поэтому первые несколько минут идет борьба за место. Юрий Аксюта успокаивает: «Не беспокойтесь, мы всех увидим – не впервой». Включается фонограмма, все хором поют. Вокальные данные оценивают супруги (во всяком случае, еще были ими на прошлой «Фабрике») Марина Леонова и Владимир Коробко – преподаватели по вокалу. Они бесшумно бродят между поющими, прислушиваясь к каждому. Потом еле заметно кивают Меладзе – годится или нет. Многим кандидатам это не по вкусу – желая отличиться, одни громче остальных и даже фонограммы запевают вторым голосом, зачастую фальшивя, а другие, выждав паузу, вставляют какое-нибудь «У-о-о!» или другую, более сложную руладу.
Второй аспект оценки – внешние данные участников, точнее – их телегеничность. Перед каждым членом жюри на столе стоит монитор, несколько операторов выхватывают лицо то одного, то другого участника. Знаете, что самое интересное: смотрю на лицо в мониторе – и не могу найти его в зале... Это совершенно разные люди! Сразу вспоминаю, как на съемках фильма ассистент режиссера объяснял мне: «Вот есть хороший актер театра, но камера его не любит – и нет кинокарьеры!»
Под фонограмму кастингуемые поют минуту – не больше, потом еще около полуминуты без нее. И – вывод, который зачастую звучит так: «Спасибо большое, к сожалению, вы нам не подходите, попробуйте в другой раз». И что тут начиналось: «Да вы же меня не слышали совсем! Дайте мне еще один шанс!» В первые дни Аксюта вставал грудью, оберегая Меладзе от подобных диалогов. Потом Константин Шотаевич сам разрешал попробовать еще раз. Юное создание снова закатывало глазки и тоненьким тихим голоском начинало что-то напевать... Сбивалось, снова начинало... Наконец, жюри не выдержало: «Милое дитя, а сколько вам лет?» «Шестнадцать», – отвечает дитя. «Точно? И паспорт даже есть?» – не унимается жюри. «Ну... скоро исполнится». «А скоро – это когда?» «В следующем году», – совсем тихо отвечает дитя, и ее ответ заглушает дружный смех жюри – но это добрый смех.
В одной десятке приглядываюсь к молодому человеку – точнее, к его глазам. Ничего не пойму: это что – крест? Да, действительно: прямо через зрачок по всей радужке идет крест. Жюри это, видимо, тоже заинтересовало. Музыку останавливают, широким жестом в его сторону: «Молодой человек, что у вас с глазами?» «Линзы», – отвечает смущенно. «Понятно. А вы вообще – кто?» «Рома, учусь в Гнесинке». «Пойдите снимите свои линзы и спойте нам без них». Прослушивание прошло удачно – Рому взяли во второй тур. Но это, справедливости ради, чуть ли не единственный случай, когда намеренная оригинальность сыграла на пользу конкурсантам.
И тут входит одна – уау! Эта девочка красива, причем она это прекрасно осознавала. Но, как всякий молодой несмышленыш, не умела подать свою красоту – словом, стала ломаться и говорить манерным голосом. «Меня зовут не Ма-а-ша, а Ма-а-шенька!», – сразу же капризно начала она. «Ну хорошо, Машенька, спойте нам что-нибудь». «А можно, я ся-а-ду? Я не могу сто-о-я пе-е-ть!» Тяжелый дружный вздох за столом: «Ну хорошо, садитесь!». Что вы думаете: она действительно села, на пол в вычурной позе, сложила молитвенно руки и запела... какую-то полную чушь – одним словом, ее не взяли, несмотря на красоту.
Первый вопрос, который я задала Константину Меладзе, когда объявили обед, касался именно этой темы.
– Константин Шотаевич, я была уверена, что красоткам здесь будет оказан дополнительный почет, а вы к ним, напротив, – со всей строгостью.
– А мне не красота нужна, а талант. Я взялся за этот проект с определенной целью– выявить для себя истинно талантливых людей (может, это будет один человек, может, два, три или целая группа), с которыми можно будет сделать серьезный долгосрочный проект, такой как Валерий Меладзе или «ВИА Гра».
Не знаю, принято ли об этом писать в газетах, но в уборных увидели вычурную надпись: «Уважаемые Суперстары! Убедительно просим вас не бросать в унитазы посторонние предметы, в том числе предметы личной гигиены и туалетную бумагу. Не создавайте проблемы себе и обслуживающему персоналу. Благодарим за понимание».
Выходим на улицу – там установлена сцена, на которой выступают бывшие фабриканты – поддержать новичков. Кстати, про блат: своих друзей на прослушивание привела Саша Савельева (блондинка из группы «Фабрика»), кто-то из группы «Челси»... Да что там – с помпой вошел Филипп Киркоров, ведя под руку своего протеже... Им дают право прослушивания – заводят без очереди. Но блат заканчивается за дверью зала: Константин Меладзе – слишком крупная фигура шоу-бизнеса, чтобы идти на поводу даже у Филиппа Киркорова. Впрочем, для него все же было сделано небольшое исключение.
Он появился в кабинете, когда пела очередная десятка девочек. Тихонечко прошел под их восхищенными взглядами, сел за столом жюри. Девочки не понравились – с ними распрощались. «Филипп, – обращается к нему Аксюта. – Может, тебе кто-нибудь приглянулся?» «Да, – тут же отвечает Киркоров. – Вон та девочка пусть споет специально для меня!» И указывает рукой на самую... как бы это помягче... некрасивую. Та, тараща глазки, выходит на середину сцены и забабахивает пару строчек, фальшивя так, что кругом всех корежит. «Спасибо, очень мило», – резюмировал Филипп, и девочка удалилась. «Филипп, а почему она-то?», – как только закрылась дверь, к нему обратились десятки удивленных глаз. «Ой, ну она страшненькая такая, – смеясь, говорит он, – пожалеть захотелось, хоть будет что вспомнить в старости».
А коридор в это время заполнялся бывшими фабрикантами, уже успевшими стать звездами: после концерта все они заходили в «Звездный дом» поностальгировать по старым добрым временам. Обнимались с учителями, девочки пускали слезы, мальчишки вновь примерялись к креслам, так и стоявшим здесь с тех времен.
Дима Колдун, пришедший вместе с Филиппом, осматривается по сторонам: ровно год назад он покинул этот дом победителем «Фабрики звезд-6». Говорит, соскучился очень. «Слушайте, а я тут сыр заныкал – помните?» Он подходит к кухонном шкафу, уверенно сует за него руку и – вы не поверите! – действительно достает кусочек заплесневелого от времени «Маасдама» в целлофановом пакете.
Официальное окончание кастинга – 18 часов, но время десять вечера, а жюри все еще «отслушивает» претендентов, и их очередь только увеличивается. Каждый час перед жюри проходит около 200 человек, за несколько дней они прослушали более десяти тысяч претендентов. Почти половина просят повторного шанса: умоляют, льют слезы, требуют... География поражает: Новосибирск, Хабаровск, Петропавловск-Камчатский, только из Ташкента прилетели десятки человек! В качестве повторного шанса гости из ближнего зарубежья исполняют песню на родном языке – но это не трогает жюри. Мальчик из кавказского городка – с залихватским чубчиком на голове и бляхой на ремне в виде доллара. Когда все пели, он молчал, держа текст перед собой – причем молчал демонстративно, я бы даже сказала, возмущенно. Его спросили: «Молодой человек, а вы почему не поете?» «А я не знаю этой песни!» – в голосе то же возмущение. «Ну хорошо,– в голосе Аксюты убийственное спокойствие, – спойте то, что вы хотите». Он спел – жюри не понравилось. Но мальчик не уходит: «Послушайте, мне вот что от вас надо». Жюри не может сдержать хохот: «Ах, это вам что-то от нас надо?» Но он продолжает без тени смущения: «Я пою всегда, везде – в ванной пою, в туалете. Так вот, мне нужен человек, который бы меня научил, который бы мне писал песни и продвигал меня». Тирада продолжается минут пять. Наконец слово берет сам Меладзе – он говорит вкрадчиво, будто обращается к умалишенному: «Ну хорошо, мы вас поняли. Вы же свой телефон оставили?» «Да, конечно». «Хорошо, мы вам перезвоним». Но он не уходит: «А это реально, без дураков?» На улице уже начало темнеть, когда журналистов попросили удалиться – настал час продюсерского решения, и его, кроме жюри, никто не должен слышать. По задумке организаторов, претенденты узнают о том, кто прошел в проект, только накануне телестарта – в августе. Но Константин Шотаевич все же раскрыл несколько секретов:
– Эта «Фабрика» принесет много сюрпризов зрителям – она будет принципиально новая. Во-первых, мы возвращаемся к рамкам реалити-шоу, даже, я бы сказал, сериала. Поэтому действие будет иметь свою драматургию. Во-вторых, на этот раз фабрикантов никто не будет кормить – они будут сами зарабатывать на жизнь: кто – петь, а кто – просто мыть пол в «Звездном доме». А в-третьих, условия борьбы для них будут сложнее, потому что вместо традиционных шестнадцати человек мы выбрали двадцать три – сформировали так называемую скамейку запасных, которая будет давать новых участников телепроекту, на смену тем, кто начал лениться. А вообще, скажу я вам, талантов в России, слава богу, меньше не стало – хотя среди девочек их не в пример больше, чем среди мальчиков.
Кстати, то ли к своему удовольствию, то ли к разочарованию, но ни одного претендента из Магнитогорска на «Фабрике» мы не встретили.
