НЕДАВНО В МАГНИТОГОРСК приезжали действующие олимпийские чемпионы по фигурному катанию Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин. Ох, как они катались! Движения уверенные и точные, лица спокойные – ни один мускул не дрогнет, но каким горячим получился танец! И это – изюминка роскошной пары: она – малюсенькая и хрупкая, он – высоченный широкоплечий красавец. После выступления они согласились на интервью – правда, не одновременно: сначала поговорили с Таней, после – с Максимом.
– Таня, вы начинали свою карьеру как одиночница…
– Мы все так начинаем: представьте себе, если бы маленьких детей ставили в пару – они бы поубивали друг друга. Меня четырехлетней привели в секцию в Перми, откуда я родом. Там была хорошая школа, сильные тренеры, и в Питер я приехала, уже делая все прыжки. С другой стороны, прыгать-то прыгала, но катания как такового не было – тем более, когда меня поставили в пару.
– У Татьяны Навки и Романа Костомарова – катание по-испански страстное. А ваша пара отличается горячим сердцем за холодной внешностью. За эту внутреннюю страсть – дрожание ресниц – великий тренер гимнасток Ирина Винер обожает свою Иру Чащину.
– На льду эта холодная страсть выгодно отличает нас от других спортсменов. Я и по жизни такая же: даже если душу переполняют эмоции, буду скрывать.
– Мужчины это ценят в вас или их это отпугивает?
– (Смеется) . Наверное, все-таки ценят, потому что поклонников у меня всегда хватает.
– Много было написано во время Олимпиады о неприязненных отношениях с основным вашим соперником – китайской парой. Действительно было так чувствительно?
– Да, причем обоюдно. Но если нам помогала как раз холодная страсть – мы просто сдерживали эмоции, то они, к сожалению, выплескивали все на льду и не всегда красиво. Но я знала: если не будешь поддаваться на провокацию – победишь.
– Победу больших спортсменов на больших соревнованиях рассматривают… немного снисходительно, что ли, если основные соперники упали на льду – как это произошло с китайцами.
– Меня тогда спрашивали, как я отношусь, что чувствую... На тот момент я не чувствовала ничего – даже радости победы. Потому я двадцать лет отдала фигурному катанию, у меня была цель, я сделала все что можно. И у меня не осталось ничего, кроме опустошения. Я видела, что она упала, что ей плохо, больно, что это могло печально закончиться, но ни жалости, ни злости у меня не было. Более того, я сама за год до Олимпиады пережила серьезную травму и по себе знаю: если она сильная, то встанет и пойдет дальше, что, собственно, и произошло.
– После того падения вы умудрились прийти на пресс-конференцию и разрешили фотографам снимать себя в неприглядном виде – с синяками. Снимаю перед вами шляпу – это настоящий женский подвиг.
– (Смеется). Да я особо не фотографировалась… Была пресс-конференция, меня сдерживали, говорили: «Может, не надо?» Но я знала, что, не приди я на встречу, начались бы слухи. А мне было важно доказать, что со мной все в порядке, я жива и здорова и обязательно вернусь на лед. Конечно, это было непросто. К тому же, потом фотографии эти «гуляли» по всему Интернету. Зато это была правда.
– Чтение книг, хождение по магазинам и кулинария – ваше хобби. Если первых два увлечения я прекрасно могу понять, то кулинария… Вы такая хрупкая – кто это все съедает?
– К сожалению, последние полтора года мы все время в разъездах, и кулинарию пришлось забыть. Питаюсь чем придется – сама не готовлю. До этого я жила с одним человеком (своим тренером Олегом Васильевым. – Прим. авт .) и обожала готовить для него. Естественно, когда я осяду дома, вернусь к кулинарии, которая действительно приносит массу удовольствия.
– А к фигурному катанию «на высшем уровне» вернетесь?
– Мы с Максимом еще не решили, возвращаться ли нам в большой спорт. Но в любом случае – даже если это будет профессиональное катание в различных шоу, мы поставили себе минимальный «срок годности» – пять лет.
– Понятно: значит, дети – потом?
– Ну, с этим сложнее. Видимо, придется потом.
– Знаете, что меня тронуло больше всего в репортажах о вашей паре в первые дни после победы? Когда за комментариями обратились к родителям Максима, которые живут в Волгограде, они, поблагодарив вас и вашего тренера, низкий земной поклон передали вашей маме, которая сделала не меньше для вашей победы.
– Да, меня это тронуло до слез. А мама моя действительно пожертвовала всем, чтобы я могла спокойно заниматься только фигурным катанием: бегала с какими-то бумажками, документами, готовила и убирала, кормила, успокаивала, напутствовала и даже тренировала – не только меня, но и Максима. Если бы не она, не знаю, как бы мы пережили все. Я в шутку называю ее администратором нашей пары. Можно сказать, она положила свою жизнь на алтарь нашей победы.
Максим на интервью все не выходил. Только когда Татьяна вошла в их раздевалку и пригласила его, он появился и сразу извинился: забыл.
– Максим, этот комплимент я заготовила для вас еще в прошлом году, но вы не приехали в наш город: на Олимпиаде в конце выступления обычно партнеры обнимают или целуют своих партнерш, а вы встали перед Таней на колено – это было очень красиво. Заранее срежиссировали или душевный порыв?
– Честно скажу: бродила мысль в голове. Я сделал себе установку: если все хорошо закончится, я так и сделаю. Но это в теории. А на практике действительно получилось спонтанно: я сначала преклонил колено и только потом понял, что это и хотел сделать. Меня настолько переполняли чувства – что все получилось, учитывая, через что мы прошли с Татьяной.
– Вы имеете в виду ваше с Таней расставание в личной жизни, жесткую конкуренцию на соревнованиях или страшное падение?
– Все вместе.
– Я представляю, насколько вам было тяжело, когда вы уронили Таню с верхней поддержки: для нее это боль, но зато она в глазах общественности стала героиней, а для вас – косые взгляды болельщиков и, думаю, подсознательное чувство вины. Не права?
– Еще как правы. У меня это падение породило настоящий комплекс. Как только тренировка – все идет идеально: прыжки, вращения, дорожка шагов и так далее. Но как только мы «подъезжаем» к поддержке – все: я просто не могу себя контролировать, настолько боюсь снова уронить Таню. Почти полгода работал с психологом: конечно, мы внутри команды очень доверяем друг другу, но перекладывать свои проблемы не привыкли – все личное оставляем за бортом. И я обратился к постороннему человеку, которому мог бы довериться.
– Вы волгоградец, как и Евгений Плющенко?
– Да, мы даже тренировались у одного тренера. Но в определенный момент я понял, что как одиночник однозначно не состоялся: тот же Плющенко – моложе на пять лет и уже обыгрывал меня на соревнованиях. Надо было что-то менять, и я уехал в Питер. А через год и Женя «подтянулся».
– Вы и Таня отличаетесь скрытой эмоциональностью. Вам пришлось подстраиваться в этом смысле под Таню или вы подошли друг другу?
– (Смеется). Ну что вы! Сначала страсти было более чем достаточно, но это не сопровождалось положительными результатами. Я был более темпераментным, и внутренний протест против холодности Тани, на которую Олег Васильев сделал ставку, был очень сильным. Но теперь, мне кажется, я такой же.
– Обидно было, что китайская пара упала? Тогда бы победа была не то что чистой – стерильной!
– Я сразу настроил себя на спокойную откатку обеих программ с максимальной отдачей – и все. Как только ты начинаешь соревноваться, чересчур стараешься выиграть, это ведет к противоположному результату. И это произошло с китайцами: ребята хотели выиграть всеми способами – не всегда красивыми. На разминке мы с Таней не могли сделать ни одного элемента: как только «выходили» на поддержку или прыжок – сразу на нас ехали две китайские пары и мешали. К тому же, я видел, что китайцы начали соревноваться между собой – у них очень сильна была и внутренняя конкуренция. Это тоже сыграло нам на руку – они просто перегорели.
– Таня сказала, что вы еще не приняли решения покинуть любительский спорт. Если вы уйдете, кто будет отвоевывать «золото» у тех же китайцев?
– В общем-то вы правы: тех, кто сегодня явно бы «наступал нам на пятки», я не вижу.
– В прошлом году Алексей Ягудин сказал, что с тех пор, как фигурное катание стало платным, прошло несколько лет, и мы получили результат – нет кандидатов на высшие спортивные награды.
– Полностью под этим подписываюсь. Все, что было хорошего в СССР, сейчас переняли китайцы: в погоне за «спортивной наживой» должна быть целенаправленная политика государства, потому что государственная «крыша» – самая надежная, и это было в СССР. Плюс, когда у людей в социальном плане нет удовлетворенности своим положением, у них изначально выше мотивация, и я знаю это по себе. Я родился и вырос в Волгограде в простой семье, и стремление вырваться в люди через спорт у меня было гораздо выше, чем у людей, которые имели большие возможности или хотя бы родились в Питере или Москве – они были окружены заботой родителей, у них был дом, в который они приходили с катка и расслаблялись. А я знал, что не могу вернуться домой, потому что приехал сюда, чтобы стать личностью и добиться результатов. Расслабляться нельзя ни на минуту: когда ты реально претендуешь на что-то, ты должен отречься от всего и полностью отдаться своему делу, вести спартанский образ жизни, иначе ничего не получится. У Гюго есть гениальная, на мой взгляд, фраза: «Трудности преследуют каждого человека, но слабый растлевается, а сильный созревает».
– Подруга Ягудина – балерина Мариинского театра, ваша подруга – балерина театра Станиславского и Немировича-Данченко. Какие еще совпадения?
– (Смеется). У обеих фамилия Сомова. Но Леша уже расстался с этой девушкой, а я еще держусь. В моем случае получилось, как в пословице: нет худа без добра. Мы с Наташей познакомились в тот самый год, когда случилось падение Тани. Я эту историю еще никому не рассказывал… Буквально за несколько месяцев до чемпионата страны на соревнованиях я сорвал поддержку – боялся, что опять произойдет то же самое. И у нас был серьезный разговор с тренером: если я не справлюсь со своим волнением, нужно просто расходиться. Правда, Таня мне потом призналась, что это была провокация – как бы ход конем. Но тогда я всю ночь не спал, переживал… Позвонил Наташе и попросил только об одном: «Пожалуйста, приезжай, мне нужно, чтобы ты была со мной». И она приехала – мы не говорили ни слова, просто сидели молча рядом. И я почувствовал настолько себя спокойным, уверенным… Она присутствовала на этих соревнованиях, и для меня это была личная мотивация, наверное, чисто мужская – я не мог показать свою слабость перед девушкой, которую люблю. Это мне очень помогло, я забыл про падение. И дальше пошел рост. Поэтому для меня она человек, который принес мне удачу.
