ОН ИЗВЕСТЕН не только профессионалам от кино, но и обывателям: его продюсерскому центру принадлежат проекты федеральных телеканалов: "Вепрь", "Преступление и наказание"… Недавний успех - сериал "Братья", что прошел на Первом. А еще Андрей Сигле композитор, написал самый известный саундтрек к "Улицам разбитых фонарей" - вы его помните: "Ты рисковал собой не раз, шутя…" Но главной своей работой он считает кино арт-хаус, и один из своих фильмов он представлял на Московском международном кинофестивале - "Сад" по легендарному "Вишневому саду" Чехова. На встрече с Андреем Сигле мы разговаривали с настоящим профессионалом и очень разносторонне развитым человеком.
- Андрей, идеальное продюсерское кино - это?..
- Знаете, я делю фильмы не на продюсерские и нет, а на коммерческие и авторские. И там, и там нужен продюсер, но его роль очень разнится. В коммерческом кино она очень высока: выбор актеров, режиссеров - и даже иногда режиссера, оператора меняют. Это сложная карточная партия.
- И в ней у режиссера отнята творческая функция: он работает в рамках?
- Да, он творит в рамках идей, заложенных продюсером. И часто они совершенно не соответствует миропониманию самого режиссера - он просто зарабатывает деньги, как и продюсер, создавая фильм, который должен принести прибыль. Это и есть коммерческое кино, его функция - развлечь публику, чтобы было интересно - смешно или грустно. В авторском кино другое: здесь продюсер должен четко представлять себе, что это будет за фильм с точки зрения режиссера, очень бережно работать с ним, потому что он на то и авторский, что у него есть автор - режиссер.
- То есть здесь уже продюсер должен вписываться в творческую ситуацию?
- Более того, должен соответствовать уровню режиссера, уметь говорить на одном языке с ним, понимать задачи, которые ставит режиссер, и четко их выполнять. Мне это очень нравится, и я, в основном, работаю в авторском кино. Не потому, что не имею амбиций и не хочу порулить большим коллективом... Просто мне больше импонирует кино интеллектуальное, где ты дорастаешь и до литературной основы, и до режиссера, и до игры актеров, а это все значительно более тщательно, нежели в игровом кино.
- Не пришла пора соединить эти сферы? В СССР у нас было хорошее качественное кино, притом массовое…
- Знаете, мы часто идеализируем то, что было в советское время. Сами посудите: не было Интернета, видеомагнитофона - мы смотрели то, что нам показывали, поэтому те фильмы волей-неволей оказывались массовыми. Я убежден, что 99 процентов тех фильмов сейчас вряд ли привлекут к себе внимание - разве что на телевидении как ностальгия. Конечно, это безусловные шедевры, но например, я уверен, что даже на фильм "Летят журавли" или "Баллада о солдате" народ не ринется в кинотеатры. И любые другие фильмы, которые имеют какое-то духовное начало, заставляют думать, над пониманием которых надо трудиться, - эти фильмы точно никогда не будут иметь такого зрительского успеха, как развлекательные фильмы.
- Но ведь когда-то же начался отчет процесса, когда зрителям захотелось только развлекаться?
- Я связываю это с двумя аспектами: первый - изменилась сама жизнь.
- Она стала динамичнее, а потому ширпотребнее? Как сказал в "Глянце" герой Алексея Серебрякова: "Как ни старайся, все равно будет одна сплошная кока-кола"…
- Да. С другой стороны, она стала значительно сложнее для выживания, когда целый день люди заняты тем, чем бы накормить своих детей. И после работы, конечно, никто не пойдет смотреть серьезное кино - хочется просто прилечь и отдохнуть, отвлечься от грустных мыслей, посмотреть какую-нибудь легкую комедию или, наоборот, шокирующий экшн, чтобы понять: а у меня все не так уж и плохо. Еще одна причина - рухнула система проката. У нас она была очень мощная, а сейчас 1300 залов по всей России на 130 миллионов человек. Разумеется, показать все, в том числе, арт-хаус, прокатчики не могут - и показывают поэтому только то, что приносит максимум денег. На Западе есть система альтернативного проката: независимые киностудии производят фильмы, и такие же независимые студии прокатывают эти фильмы в своих кинотеатрах, имеющих своего зрителя. И арт-хаус, снятый моей компанией, на Западе смотрят очень активно, поэтому львиную часть бюджетов мы окупаем там. Не скрою, мне очень часто задают вопрос: "Мы бы с удовольствием смотрели ваши фильмы - но где?" Негде, потому что все мультиплексы забиты "Железными человеками" и прочими американскими фильмами. Я не говорю, что они плохие, они просто другие - коммерческие. А интеллектуальное кино можно увидеть разве что в двух-трех кинотеатрах в Москве и Питере - и все. А в городах с населением меньше полумиллиона кинотеатры давным-давно переделаны под рынки.
- А я думала, вы еще скажете о том, что испокон веков искусство делилось на светлое и темное, высокое и низкое - то есть для всех и для элиты. Так что, может, и не стоит это нарушать?
- И в этом вы тоже правы, но мне бы хотелось, чтобы умные вещи были ближе и понятнее. Хотя… Сделать молодежное кино и начать говорить на этом сленге - нас не поймут, потому что это будет не органично. На то и предназначение искусства: не пытаться говорить языком каких-то слоев общества, а подтягивать их к себе, объясняться высоким штилем.
- Можете ли вы назвать пример из массового кинопроката - российского ли, западного ли, который был бы близок арт-хаусу глубиной, смыслом, сюжетом?
- Я-то, в основном, работаю в авторском кино, очень хорошо его знаю, тогда как коммерческий кинематограф я знаю плохо. Продолжение "Иронии судьбы" не смотрел, зато смотрел "Самый лучший фильм", "Жару", "9 роту", видел наш блокбастер всех времен и народов "Ночной дозор" - я считаю, что это безусловная победа нашего кинематографа: что стали появляться такие фильмы, что они привлекли народ в кинотеатры. Но с точки зрения художественности я не берусь их оценивать, потому что там ставились совсем другие задачи.
- Но с точки зрения экшна и бизнеса они неплохи?
- Конечно, хотя понятно, что за любой средненький американский блокбастер можно отдать все эти фильмы, но это все же некое наше достижение, тем более, там бюджеты совсем другие, и технологии, и культура производства… Есть же и сценарная культура - у нас, безусловно, есть талантливые сценаристы, но в Америке, ввиду того что там литература не особенно сильна, все это сублимировалось в очень мощную профессиональную работу сценаристов в кино - это отдельный вид искусства, и сценаристы просто уникальные.
- В забастовке голливудских сценаристов-то кто победил?
- Сценаристы, разумеется. Мы как раз были с Сокуровым в Лос-Анджелесе в это время, и нам не удалось даже на киностудию попасть - они просто заблокировали все доступы. Боеспособная команда профессионалов. (Смеется).
- Не хочу вас обижать, но вас можно назвать человеком, который одной рукой наш кинематограф вытаскивает в "горние сферы", а другой топит в коммерции, зарабатывая на сериалах.
- (Смеется). Мы производим не сериалы, а многосерийные телевизионные фильмы - это большая разница. Восьмисерийный "Преступление и наказание" вряд ли кто-то назовет сериалом, ведь это слово имеет у нас негативный оттенок ширпотреба. Тот же самый "Вепрь" - вдумчивое серьезное кино. Вот "Братья" - это сериал, мы там преследовали другую цель, которая удивительным образом совпала с государственной национальной политикой: решать вопросы межнациональной розни и повышать роль семьи. Мне теперь много пишут - диаспоры дают деньги на продолжение темы… Но я пока не готов. У нас и так все очень хорошо, и я рад, что занимаюсь и тем и другим. Сейчас у нас серьезные планы, по сериалам в том числе. Потому что я вижу огромное количество непотребной продукции, идущей в прайм-тайм на ведущих телеканалах. Что такое телевидение: это единовременная многомиллионная аудитория зрителей. И понятно, что этим средством донести свою мысль пользуются и талантливые люди, и бездари, и порядочные, и подонки. Вот мы стараемся, чтобы наши высказывания, с одной стороны, не оставались не замеченными, а с другой - имели смысл и чему-то учили. Наше обращение к классике - тому подтверждение, мы сейчас взялись за "Бесов".
- Что ж вы так за Достоевского-то все взялись? Это ж не литература, а учебник по психиатрии!
- (Смеется). Точно! Но Федор Михайлович показал себя еще и идеальным детективным писателем. Он долго развивает мысль, у него очень тягучий слог, но, если это вытерпеть, вы увидите безупречно выстроенные сюжетные линии, где все всегда сходится. Конечно, он очень сложен для постановок: вот как поставить его "желтый Питер" - эти монологи с прогулками по городу? А с точки зрения изложения российским сочинителям детективов есть чему поучиться у Достоевского.
- Неужели авторское кино так и будет развиваться в параллельном мире? Ведь серьезную литературу все-таки читают!
- А вот читают ли? Если бы в школе заставляли смотреть хорошие фильмы, как заставляют читать, было бы легче. А представить себе, что человек по своей воле в книжном магазине снимет с полки томик Куприна, Бунина, Лескова… Я мало себе представляю. У наших детей другие герои - черепашки Ниндзя, Телепузики, Шрэки… Детей надо заставлять читать и смотреть хорошее. Дайте им возможность выбирать еду - и они будут питаться только шоколадками и чипсами, запивая их колой. Так и здесь - меня, заядлого хоккеиста, тоже заставляли играть гаммы. И я сейчас так же заставляю свою дочку.
- Счастье сегодняшнего бытия покрыло мучения от игры гамм?
- Счастье - сложное понятие. Сказать, что я нахожусь в состоянии легкого идиотизма от абсолютного счастья, я не могу: я нахожусь в состоянии постоянной работы, постоянной дистанции между удовлетворением от того, что я делаю и, может, обиды от того, что мое кино не так много зрителей посмотрели… Главный знак душевного покоя - это баланс между тем, что ты хочешь, и тем, что ты имеешь.
- Это говорит человек, друживший с такими бунтарями, как Борис Гребенщиков, Сергей Курехин и Виктор Цой?!
- (Смеется). Ну, сам я никогда не был бунтарем. Я был рядом с ними, видел, как они живут, во многом завидовал, потому что они действительно были абсолютно свободны в том, что делают. Свободны от всего, включая родных и близких, - такие граждане мира, работающие в кочегарках, чтобы купить гитару, поющие для того, чтобы купить выпивку, и пьющие для того, чтобы написать новую песню, - и так по кругу. А я был консерваторским мальчиком и оказался рядом, когда у них начались уже серьезные записи в студии и, кроме таланта и бесшабашности, потребовался профессионализм. Я с большим уважением отношусь и к БГ, и к Цою, и к Шевчуку - до сих пор слушаю их и поражаюсь тому, насколько это откровенно, чистосердечно. Они - последние романтики нашего рока. Но я с ними никогда не пил - я вообще не пью, поэтому всегда был такой белой вороной, хотя всегда присутствовал на их сходках, особенно во времена Сереги Курехина.
- "Игла" - это арт-хаус или массовое кино?
- Точно не массовое. Оно вообще стоит особняком и было сделано потому, что не могло быть не сделано. Это было абсолютное продолжение творчества на сцене, декларация, как и "Асса". Помните песню Цоя "Мы ждем перемен"? И это кино - то же заявление, жизненная позиция. Теперь оно утратило актуальность: рок-н-ролл мертв. Выросла совсем другая молодежь на совсем другой музыке.
- Да, может, менее интеллектуальной, зато более позитивной - факт.
- Да, потому что жизнь другая. И если мы начнем осуждать наших детей, значит, мы сами стали стариками.
- Когда-то театральный критик сказал, что пора вернуть пьесе Чехова "Вишневый сад" истинное комедийное предназначение, а не делать из нее трагедию. Вы стали первым?
- Да, бережность прочтения Чехова стала нашей идеей с режиссером Сергеем Овчаровым, потому что это все-таки комедия дель-арте.
- Самый успешный ваш массовый проект - это?
- "Фаворский" - "Граф Монте-Кристо" на современный лад. Не лучший мой продукт, но он имел небывалый коммерческий успех.
- Вы для себя вычислили алгоритм успеха?
- (Смеется). Я все больше ухожу в авторское кино. Что такое успех: деньги, количество зрителей или год работы над интеллектуальным кино? Для меня - последнее, хотя есть и проекты, рассчитанные на кассу. Но мне за них не стыдно, и это главное.
- Последний вопрос: почему вы ушли с такого успешного проекта, как "Улицы разбитых фонарей"?
- Я ушел где-то на 30-й серии, когда его начали снимать все кому не лень - осветители писали сценарий, гримеры ставили камеры… Словом, началась халтура. Потом "Менты" разделились, и начались суды - кому что принадлежит. Меня пытались перетянуть на свою сторону и те и другие, но я остался при своих интересах.
Москва-Магнитогорск.
