В суматошной атмосфере, наэлектризованной театральными волнениями, уплотняется время. Это потом, после фестиваля, начнешь раскладывать по полочкам души и сознания, обрушившиеся на тебя образы, ассоциации, «разборы полетов» и мимолетные разговоры. Но пока – за несколько часов сценического действия успеваешь пережить больше, чем за иной год, а короткие антракты, когда возможен обмен мнениями, становятся самостоятельными спектаклями. Жаль, что диалоги в такое время осуществимы только мимоходом, зато в них сконцентрирован «воздух» фестиваля. Окунитесь в него – и вы услышите эти диалоги.
С Татьяной Александрович, заслуженной артисткой России, примой магнитогорской драмы:
– Каковы впечатления первых дней?
– Роскошная творческая атмосфера. Провинциальные артисты редко получают возможность видеть другие теа тры. А тут – высокопрофессиональные женские работы «дуэтом» в «Оркестре» НЕбольшого драматического из Питера, у них же яркие мужские и женские роли в спектакле «На дне», необычно прочитаны роли в «PRO Турандот». Кроме того, фестиваль – возможность увидеть старых друзей: Евгений Марчелли, уфимцы из русского драматического…
С артистами омского театра драмы – исполнителями ролей в спектакле «Фрекен Жюли» Стриндберга:
– Насколько вам близки ваши персонажи?
Инга Матис (Кристина):
– Очень хорошо понимаю Кристину. Это распространенная женская роль: получить от мужчины под дых – и продолжать с улыбкой жарить для него мясо.
Екатерина Потапова (Фрекен Жюли):
– Женщины делают выбор: смириться или отказаться от «него». Обе роли несчастливые. Что ждало Жюли: два-три дня на знаменитом курорте – а после вскрыть себе вены, когда быт сломает их отношения. Мужчина тоже делает выбор. И ему выгоднее остаться с той, что прощает, чем с той, с которой надо каждый день доказывать, что чего-то стоишь.
Виталий Кищенко (Жак):
– Я не такой, как Жак. Я мягкий, нежный и пушистый, поэтому вписываться в роль было трудно. Искали вместе с режиссером ходы, решили, что надо играть и гордого человека, и животное. У меня к Жаку несколько раз менялось отношение. Сначала не принимал его, потом он мне стал нравиться – он выразительный, интересный. Но все мои знакомые его по-человечески резко не принимают, и я, играя, об этом помню. И еще очень интересно играть с женским дуэтом.
С Джоном Эдуардом Фридманом, председателем жюри фестиваля, театральным обозревателем газеты Moscow Times:
– Что связывает вас с Россией?
– Я живу в Москве уже семнадцать лет. По происхождению – стопроцентный американец. Мой отец родился на американской земле, но он стопроцентный словак. В шестнадцатом году мои дед с бабушкой – словаки – приехали в Америку, здесь и родился отец. А в Москве я оказался, когда аспирантом приехал туда писать о спектаклях Николая Эрдмана: нужно было собирать материалы, сидеть в архивах, брать интервью. Приехал – и познакомился с очень хорошим человеком, Оксаной Мысиной. У нее много театральных работ, а широкий круг знает ее по работе в фильме «Бедный, бедный Павел». Я увидел ее – и решил не оставлять. И ее, и Москву…
Со Львом Харламовым, исполнителем роли Питера в спектакле «Что случилось в зоопарке» нижегородского театра одновременной игры:
– Как, по-вашему, магнитогорской публикой принят спектакль?
– Мой персонаж одинокий при внешнем благополучии. Я такой же человек. Олби считают автором театра абсурда, а мы абсурда здесь не видим нисколько. Ирина Зубжицкая, наш режиссер, поставила задачу, чтобы для зрителя не было ни одного непонятного слова и мотива. Сначала это диалог, который не складывается, потом он складывается, но следом один из персонажей от него отказывается, а для другого это кончается трагедией.
Сегодня зал был очень тихий. У нас уже под три десятка спектаклей сыграно, и такого не было никогда. Обычно люди смеются, смеются, смеются – вплоть до появления ножа. Но сегодня мы понимали, что развлекать фестивальную публику не стоит. И сконцентрировались на основной теме одиночества, отказавшись от заведомо вызывающих смех трюков, которых у нас, естественно, намного больше. Просто неподготовленного зрителя уместно этим держать, а подготовленного, наоборот, не стоит этим раздражать.
С режиссером Виктором Шрайманом:
– Вы тоже ставили пьесу Олби «Что случилось в зоопарке». Как вы оцениваете увиденную трактовку?
– Мне кажется, режиссер неинтересно протрактовал эту пьесу. Я там знаю каждую букву. Это тема смертельного одиночества. А то, что сделали в нижегородском театре, – это почти комическая бытовая история. Кроме финала – хорошего.
С режиссером театра-студии «Крылья» Игорем Сывороткиным:
– Вы посмотрели спектакль «Истребитель класса «Медея». Как, по-вашему, девушкам удалось перевоплотиться в солдат-мужчин?
– Все-таки я бы по-другому поставил. Мужской энергетики в спектакле явно не хватало. Видимо, трудно женщинам играть мужчин, как и мужчинам – женщин. В нашем театре был такой опыт, и мы решили, что каждому свое. А за попытку спасибо. Не больше, на мой взгляд.
Со зрительницей этого же спектакля Александрой Вагиной:
– Мне кажется, что все не настолько сурово, как нам показали «Бабы». Война женщин против мужчин – что-то неестественное. А игра актрис понравилась. Пластика у девушек великолепная. Я даже задалась вопросом, каким образом они изучали физиологические особенности мужчин. Такие вот мысли в голову пришли.
С Николаем Колядой, народным режиссером екатеринбургского Коляда-театра:
– У вашего театра каждый месяц новый проект. Как вы оцениваете их результаты, и какие планы в этом направлении?
– У нас есть «Театр у бойлерной», есть «Суб-театр», «Чай-театр», куча всяких проектов. Есть «Коляда-сад»: каждый желающий может взять в театре ленточку, завязать ее на дереве. Скоро будет «Кино-Коляда» – киноклуб, который будет с девяти вечера показывать фильмы свердловской киностудии пятидесятых–сороковых. Театр – живое дело, и значит, надо каждый месяц придумывать что-то новое и для зрителей, и для актеров – это очень важно для психологической атмосферы в театре. Поэтому второго сентября мы открыли «Колядаскоп-театр». Это красивый домик возле театра, где ежедневно, кроме понедельника, с двух до пяти работают два актера. Один возле будочки, он завлекает, другой – в будочке с куклами. Человек подойдет, постучится, заглянет в щелку: горит свеча, две куклы с ним разговаривают, и он может разговаривать с ними сколько угодно или не разговаривать вообще, но на прощанье получит звездочку. Ее надо положить под подушку и загадать желание. Человек уходит с хорошим настроением.
– И никакой щелки для монетки?
– Упаси бог. Если человек после этого захочет прийти в театр, это здорово. Если не захочет – пусть, но настроение задано. Человек живет с мыслью: как хорошо, что есть люди, которые хотят тебя обрадовать.
– И все ради…
– Мы пытаемся выйти на улицу и сказать: жизнь не так страшна, как может показаться. И осень не страшна: надо улыбнуться, вспомнить детство.
– Вас на фестивале принимали по-разному. По поводу «Ромео и Джульетты» отзывы были самые восторженные, а за «Тридцать три счастья» вашего ученика разгорелись жестокие споры. У вас не было внутреннего сопротивления перед приездом на новый фестиваль?
– Нисколько. Здесь замечательная публика. По поводу спектакля Олега Богаева я знал, что ему крепко достанется здесь. Я приехал его защищать – и защитил. Иначе его бы сожрали здесь. А кто их еще защитит? Но чтобы сказать: мол, я привез вам Библию, а вы ее не оценили – нет, для этого я здравомыслящий человек. А вот сегодня я привез Библию.
– У вас ничего не бывает случайно. Вы сегодня в тюбетейке. Почему?
– Посмотрите «Ревизор» – поймете. Поскреби русского – увидишь татарина.
С Алексеем Вотяковым, художником магнитогорской драмы:
– Татьяна Колганова из петербургского НЕбольшого театра со сцены благодарила вас за костюмы для спектакля «На дне», исполненные взамен украденных в дороге. Сложно было в короткий срок сделать новый костюм?
– Они тогда передергались, пришли ко мне – на них лица не было: скоро играть, а костюм сложный. Я видел этот спектакль в Питере, поэтому представлял, что от меня требуется. У Луки он очень простой, мы просто подобрали рубашечку, штанишки оборвали. А у Тани Колгановой, она играла Кривого Зоба, очень сложный костюм, и делать его долго и тщательно не было возможности. Я боялся, чтобы мы не выпали по стилистике. Костюм-то не многодельный, но там точность нужна. Актрисе должно быть комфортно, она уже образ нашла. В Питере у нее была шапочка детская с резиночкой на голове, она давала определенное ощущение. Мы здесь такую не отыскали, придумали другую. Да еще накладной таз – это нашлось. Надо было еще укорачивать ноги – она на коленках переваливалась, стопы прибинтованы. Водитель, который труппу привез, дал свои валенки, мы их располосовали, она ноги, согнутые в коленях, туда втиснула. Повезло: нашли подходящее тряпье.
С Зинаидой Ждановой, актрисой театра куклы и актера «Буратино» в антракте «Ревизора»:
– Вам как мастеру клоунады какие работы из увиденных на фестивале особенно интересны?
– Я очень ждала Коляду. У него всегда мощные прибамбасы, я ждала смеха. Теперь на «Ревизоре» местами смеюсь, но это очень грустный спектакль. Ругать, наверное, будут его, громить, но он такой объемный, сложный. Это потрясающе. Столько личного напоминает и всего, что в стране, с людьми делается. (Слезы на глазах) И эта грязь на сцене всюду по сценарию!.. Моют, моют на протяжении всего действия, а все равно кругом грязь…
Со зрителем, преподнесшим труппе цветы, – профессором кафедры физики МГТУ Валерием Беловым, театралом со стажем в несколько десятилетий:
– Судя по цветам, вы хорошо знали, «на кого» шли…
– Я когда «Ромео и Джульетту» в постановке Коляды увидел – три часа не мог дышать, такое было потрясение. Я театрал старый, знаю всю московскую афишу, видел работы Высоцкого, Орловой, мне есть с чем сравнивать. Это очень сильный режиссер, мощный. Я был и на открытии фестиваля, видел работы – ремесленные, с такими недочетами!.. А здесь мне даже не хочется думать о режиссуре, потому что мыслишь о России. Надо иногда народу говорить, какие мы есть на самом деле. Не правители наши, а мы сами. Для этого нужны смелость и талант. У Коляды это есть. Из всех постановок фестиваля эта – лучшая. Коляду в Магнитогорске хорошо знают. Я за билетами пошел через пару дней после объявления – и их уже осталось всего четыре. Я думаю, в следующий раз куплю билеты в первый же день.
С Евгением Марчелли, режиссером омской драмы:
– Успеваете познакомиться с творчеством коллег по цеху?
– Почти нет. На этот раз мы приехали буквально на один день. Так часто бывает: привезешь работу, покажешь – и домой. Нет времени. А как вам фестиваль?
