МЫ УЖЕ ПОЛГОДА ЗНАЛИ, что заведем котенка. Просто надо было сначала привыкнуть к той потере.
Васька у нас был мальчик из хорошей семьи, а значит, кот твердых правил. Когда пришла брачная пора, мы долго надеялись договориться с ним без хирургического вмешательства. А он сначала приучил семью униженно наклоняться перед открыванием двери, чтобы перехватить его, окаянного, рвущегося в щель во двор. А после угрозами, попытками подкопов под входной дверью и ночными концертами вырвал право гулять на улице.
Выскакивал – и сразу в драку. Пропадал на несколько дней и занимался, вероятно, только своими кошачьими делами, не утруждая себя поисками пропитания. Возвращался через день-два, а то и через неделю усталый, но довольный: плоский, с рваными ушами, гноящимся глазом – бегом к кормушке и спать, разумеется, посреди дивана или развалясь в кресле. На попытки призвать его к порядку грубил, от купаний отбивался, «антисекс» глотал без видимых последствий. Отъедался пару дней, зализывал раны и снова – до свидания. От былой нежности к хозяевам не осталось и следа: мы стали придатком к его еде и обиталищу.
Крайнюю меру, примененную к коту, – кастрацию – тяжело пережили всей семьей. Нас предупредили, что после операции он очнется через сутки, а он встал на ноги, едва вернувшись домой. Он так и остался хозяином жизни, хоть и потерял интерес к уличным развлечениям. По-прежнему на диване и в кресле лежал развалясь – попробуй сдвинь! Вольного обращения с собой не допускал: резко выбрасывал к обидчику тяжелую когтистую лапу. Располнел, конечно, но резвости не потерял, просто солидности прибавил: тело при движении красиво играло. Только от тучности Васька утратил гибкость, не мог ухаживать за шерстью на спине – не доставал, а потому полюбил расчесывание щеткой. В общем, по молодости погулял налево и вернулся в семью барином.
Он был с нами почти полтора десятилетия. За эти годы мы вырастили детей, подняли сад, построили дом, похоронили многих родных, притерпелись к новому времени – прожили вместе с Васькой большую семейную историю. А через четырнадцать лет он сбежал. Мы уже слыхали от знакомых истории ухода животных перед смертью, но примеривать их к Ваське не хотелось. Искали его по подвалам, обошли окрестные дома, окликая у подвальных окошек, повторяя обходы по утрам и вечерам. Третье утро я начала, как и предыдущие – с безнадежного взгляда с балкона. На снегу палисадника издалека видна была рыжая… тряпица, что ли. «Была она там вчера или нет?» – в напрасной надежде спрашивала я себя, обходя дом. Васька лежал мертвый, с разодранной шеей. Вокруг метра на полтора снег был измят, во все стороны вели кошачьи следы. Наш кот прожил отчаянную молодость и респектабельную зрелую жизнь и теперь умер, как положено звериному мужчине: в драке.
…И вот теперь – это безродное существо в подъезде. Сутки мяучило где-то в подвальном оконце у крыльца, потом переместилось к нашей квартире. Мы не отказали в пропитании, но серый комок требовал еще и ласки. А нам зачем привязываться к чужаку: садовый сезон в разгаре, и вообще – какие у бродяжки рекомендации, кроме блох? Кроха плакал в подъезде еще сутки, за нашу кормежку любил нас всей душой и бегал следом, с трудом преодолевая каждую ступеньку. Мы исправно выносили его на улицу вместе с едой, всякий раз закрывая за собой подъезд, но через несколько часов он снова оказывался у нашей двери. Когда на третий день мы вернулись домой из сада, он молча вжимался в ступени: сиротские слезы иссякли.
– Сверху будут спускаться – не заметят, растопчут, – буднично подвела внучка бабушку к нужной мысли.
– Ладно, берем, – сдалась она.
И – ах, как с Дунькой перевернулась вверх дном вся жизнь. Пролечить бродяжку, приучить к туалету, «бояться» ее игривых нападений из-за угла, обсуждать с домашними ее проделки – весу сто грамм, а сколько маленьких радостей!
Прежняя история семьи остается с нами, однако до Дуняши жизнь была слаженной, но будничной, и только ребенок – неважно, человечий или звериный – мог так ее оживить.
МАРИЯ АНАШКЕВИЧ, коллаж ИРИНЫ ЖУРАВЛЕВОЙ.
P.S.: не дожидаясь «светлого будущего».
По предложению Международного общества защиты прав животных 16 августа вошло в календарь как День бездомных животных. Сколько таких в России, не знает никто. Но если на каждые пятьдесят людей приходится хотя бы одно бездомное существо, то это уже 2,8 миллиона ничейных кошек и собак, соответственно в Магнитке живут больше восьми тысяч бедолаг. Основной метод регулирования их численности в нашем городе – истребление. Это не камень в огород Спецавтохозяйства – решать вопрос нужно, а альтернативы не существует. Приюта нет. Был один, самодеятельный, – но когда денег мало, а животных много, то приют оборачивается концлагерем. Программы по стерилизации тоже нет – отлавливать животное, стерилизовать и вновь выпускать на волю стоит серьезных денег. Но можно, не дожидаясь «светлого будущего», помочь животным прямо сейчас. Кто как может.
