В ТОТ САНАТОРИЙ за тысячу километров Лиза ехала с единственной, как ей тогда казалось, целью: отдохнуть от дел, забыть на время о совещаниях, планах, отчетах.
В самолете, едва опустившись в кресло, она сразу погрузилась в объятия Морфея. Глаза открыла лишь после посадки лайнера в аэропорту южного города: вроде явь, а все словно в чудесном сне. Хорошее начало отпуска! Смена обстановки, многочисленные приятные водные процедуры, режим питания, танцевальные вечера – все это в полной мере способствовало восстановлению сил.
И все же было в этой симпатичной кутерьме одно «но». Разве может свободная женщина, даже если она очень замаялась в круговороте дел, забыть саму суть свою, свою женскую природу? Разве может она вовсе перестать обращать внимание на мужчин, не замечать их красноречивых взоров? А уж пропустить его взгляд, точно, было совершенно невозможно. Теперь, когда они уже расстались и настала пора воспоминаний, даже звучание одного его имени – Алексей – действует на ее душу так, словно в темной комнате кто-то неожиданно зажег приятный, ненавязчивый свет. Такими же оттенками загадочности и недосказанности была окрашена и первая их встреча.
А до этого они пересекались в столовой, в лечебном корпусе, на прогулке, и она всякий раз чувствовала этот особо окрашенный взгляд – взгляд заинтересованного мужчины. И реагировала на него, стараясь не выдавать ответного интереса. В конце концов, человеку на то и даны глаза, чтобы смотреть по сторонам. Мужчина всех женщин оценивает буквально с первого взгляда, он всегда из множества представительниц слабого пола выбирает себе пару, пусть даже этот союз продлится лишь несколько дней. А что наша жизнь в масштабах вечности? Лишь прекрасное мгновение! Хотя насколько оно прекрасно, зависит, прежде всего, от нас самих.
Начались танцы. Лиза, как всегда, двигалась самозабвенно, полностью подчиняясь своему телу, доверяя ему и получая максимум удовольствия от любых его желаний. Мельком взглянув на тех, кто пока не спешил присоединяться к танцующим, она сразу заметила этого молодого мужчину, его уже знакомый взгляд и почти мимоходом отметила, что разница в возрасте у них, пожалуй, лет в десять. «Мальчишка!» – усмехнулась Лиза. Но ее тело вдруг начало двигаться в совершенно ином ритме: не спросив ее, оно уже буквально завлекало этого человека. Объявили медленный танец. Лиза поспешила из зала. Во-первых, решила передохнуть. Во-вторых, ее всегда угнетает сам факт ожидания: пригласят на танец или нет? «Стой и жди… Не хочу! – протестовала внутри себя Лизавета. – Я сама решаю, когда, где, с кем и сколько хочу танцевать». Однако уйти далеко от площадки ей не позволили. Сделав несколько шагов, она услышала за спиной негромкое, почти робкое: «Потанцуйте со мной! Пожалуйста…» Оглянулась и, чуть смутившись, буквально инстинктивно протянула руку в ответ на приглашение.
Кавалер провел ее в зал. Мягко приобняв, извинился, что не успел надеть туфли и вынужден вальсировать в спортивной обуви. «Забавно все это», – отметила про себя Лиза, со все большим интересом отдаваясь танцу и партнеру и одновременно прислушиваясь к себе самой, к его рукам и просто получая удовольствие от медленной приятной музыки. Еще через пару танцев они уже болтали и смеялись так, словно общались как минимум неделю. Оказалось, что Алексей значительно старше, чем предполагала Лиза, впрочем, это уже не имело ровным счетом никакого значения.
После танцев Алексей решительно пригласил Лизу «на чашечку кофе» в свой номер. Его решительность одновременно и порадовала, и смутила женщину. И тут же у нее включился внутренний ироничный диалог с самой собой: «Ты тут же согласишься, даже не потянув время, а потом будешь доказывать, что, мол, я не такая, а просто жду трамвая?» Это вопрошала сомневающаяся Лиза. Зато она же, но уже уверенная в себе, интересовалась иными аспектами зародившейся проблемки: «О чем это я? О том, что дать согласие на это приглашение женщине моего статуса не позволительно? Но при чем тут статус?» В конце концов, обе Лизы сошлись в едином мнении: свободная женщина на отдыхе вовсе не обязана думать о своей репутации, даже если в замочные скважины всех дверей санатория вмонтированы видеокамеры... «Скорее всего, это не окружающие, а я сама против себя», – мысленно призналась Лиза. Это в том смысле, что она хочет сама себя лишить удовольствия от общения с мужчиной, который ей явно нравится, и не надо врать самой себе, пытаясь через самоубеждение доказать, будто ни к чему курортный роман, коль ничего серьезного из него не выйдет… Ну и пусть не выйдет! Может быть, они лишь две кометы, на какое-то время совпавшие в космическом пространстве. Да, просто так, безо всякой конкретной цели…
Лиза согласилась выпить чашечку кофе, и теперь у нее была возможность разглядеть его глаза очень близко. Его глаза… Наверное, не хватит слов, чтобы описать точно и правильно, какое впечатление они производили. Лизавета смотрела в них, и в душе возникали образы героев Василия Шукшина… А еще она чувствовала щемящий, приятный отклик откуда-то с самого донышка ее души, чувствовала, как вся она наполняется жизненной силой. Его энергия была приятна.
Алексей так галантно ухаживал, выдерживая паузу: наверное, так же талантливый полководец успокаивает бдительность врага перед решительным боем. Мужчина-враг? Что же такое произошло, что Лиза могла просто позволить себе подумать такое? В его глазах она уже увидела и решительность, и умение добиваться в жизни всего, чего хочет, и огромное желание вот так внезапно, без долгих прелюдий, без особых слов, без цветов и без многодневных телефонных звонков, взять, образно говоря, крепость. Почувствовала, как усиливается волнение, понимая, что сейчас, может быть, только сейчас есть момент уйти, и в тоже время хорошо понимала, что никуда уходить не хочется. «Я желаю побыть с ним, я желаю, чтобы этот мужчина, слегка развязный, если не сказать наглый, поразил меня уже самим заявлением о желании быть со мной, здесь и сейчас». Ей нравился его напор. Ей нравились его желание и ее ответ…
И казалось Лизе, что слышит первые раскаты весеннего грома, только это гром в его и ее душе. И как будто вот-вот разверзнется вулкан, и яркая, потрясающе красивая лава выплеснется наружу, как истинная стихия. То, что происходило между ними, между абсолютно взрослыми людьми, не подчинялось строгому рассудку, здравому уму и логическим размышлениям.
Притяжение огромной силы, неуправляемое и сладостное, держало в этой комнате, они были пленниками собственных ярких чувств. Оно не давало ни минуты на размышления или сомнение о том, зачем вообще им это надо. В этот миг не имело значения ничего, на что в обычной жизни человек обращает внимание…
Лиза еще не знала тогда, что этот мужчина умеет, что называется, «пахать» на заводе, что он отец двоих взрослых детей. Не знала, что за внешней непринужденностью и легкостью скрывается натура глубокая, ищущая, чувственная. Он мог подпустить соленое словцо, но это не вызывало раздражения. Уже значительно позже она узнает, что несколько лет назад, когда на руках Алексея умирала добрая приятельница их семьи, он пообещал ей заботиться о ее детях. И слово свое сдержал, усыновив ребятишек после смерти матери. Четверо детей теперь было в его семье, и при этом он всегда стремится быть заботливым ко всем, без исключения. Но все это знание о человеке, повторюсь, пришло позже, но даже в момент первой встречи она словно уже угадала в его глазах такую глубину жизненного опыта и такое потрясающее чувство человеколюбия, что просто не могла оторваться от его космического взгляда.
Да и зачем, ведь теперь Лиза была уверена в том, что ничего, ну ничегошеньки в жизни не бывает случайного, что любое общение, любая, даже малейшая влюбленность нужны и ей, и тому человеку, который вместе с ней все это сейчас переживает. «Впечатления от этой встречи я бережно сложу в шкатулку своего жизненного опыта, мысленно поблагодарив этого человека за его решительность по отношению ко мне!» – подумала Лиза и улыбнулась.
Алексей как будто бы ускорил ее жизненный ритм, заставив вспомнить, как пару десятков лет назад хороводились вокруг нее парни. Он показал Лизе, какое желание она может вызвать в мужчине едва ли не с первой секунды общения. Он напомнил ей то, что вновь подвигло ее к забытому желанию: проснувшись и открыв глаза, говорить себе каждое утро: «Я женщина удивительная, неповторимая, единственная. Я имею право на все, имею право на счастье».
