– Ты все еще на договоре в «Магнитогорском рабочем»? Тогда быстро приезжай к нам – в «Металле» вакансия.
Мне было тридцать пять. Еще вчера казалось: медленно, но уверенно я поднимаюсь по лестнице творческой карьеры. За плечами почти двадцать лет работы в районной, потом в городской газете, на областном радио и городском телевидении, курсы повышения квалификации на Центральном телевидении. И вдруг все оборвалось. Ликвидация предприятия была проведена буквально за три-четыре месяца. 1 января 1983 года Магнитогорскую студию телевидения закрыли, оставив вместо нее только малочисленный корпункт. Сотрудникам помогали трудоустраиваться городские власти. Я же, гордая и независимая, от помощи отказалась – как-нибудь сама! Пришла однажды к редактору «Магнитогорского рабочего» Якову Ременнику и попросила принять на работу на договорных началах, то есть только за гонорар: свободных штатных единиц в газете не было и не предвиделось. По сути, я оказалась безработной.
Четырех месяцев безденежья хватило с лихвой, поэтому в «Магнитогорский металл» поехала, не раздумывая.
Редактор Юрий Чередниченко встретил меня без особого энтузиазма. Посмотрел документы, задал несколько вопросов, выслушал ответы и – отправил… в партком комбината. Принимать ли корреспондента в заводскую газету – окончательно решал только секретарь парткома. Так я впервые за все годы работы в журналистике на собственной шкуре прочувствовала принцип партийности литературы.
Однако секретарь парткома Алексей Литовченко был приветлив и демократичен. Познакомившись с документами, расспросил о семье, о жизни, о прежней работе и – поставил на моем заявлении положительную резолюцию. В редакцию возвращалась окрыленная: приняли! И все же в глубине души таилась печаль: ведь многотиражная газета – это ступенька вниз. Все здесь уже тысячу раз писано-переписано, ничего интересного от газеты «в рабочей спецовке» ждать не приходится. Но другой работы в городе не было. Конечно, я надеялась, что «ММ» в моей жизни – явление временное, вынужденное, через полгода-год найду что-нибудь более престижное. И не подозревала тогда, что всю оставшуюся трудовую жизнь связала с комбинатом и его газетой…
Конечно, пришлось переучиваться в рабочем порядке. Во-первых, газетная журналистика значительно отличается от радийной и телевизионной. Во-вторых, прежде тематика моих материалов была общественно-политической, культурной, молодежной, немного – сельскохозяйственной. О таком крупном промышленном предприятии, как ММК, я имела весьма поверхностное представление. Комбинат хоть и был для нас «объектом № 1», все-таки оставался лишь одним из городских объектов.
Очень скоро я поняла: к металлургическому комбинату нельзя относиться так легкомысленно. ММК – это целое государство, больше сотни цехов, пешком не обойдешь и за год – телевизионщики-то всегда едут на машине. А в том же доменном цехе десять печей: каждая – что твой завод! Кроме того, на комбинате что ни день, то важное событие: реконструкция, крупный ремонт или юбилейная плавка. Попробуй угнаться за всем!
А какие здесь были люди! На горновых доменной печи, сталеваров, операторов постов управления слябингом или блюмингом во время их тяжелой работы я смотрела с комом в горле – так прекрасны были их испачканные, но вдохновенные лица.
Мы много писали о людях труда – это было главной темой газеты. И, думаю, правильно – доброе слово, растиражированное в печатном органе, было немаловажной «прибавкой» к далеко не самой высокой зарплате. Сколько героев очерков и зарисовок остались моими добрыми друзьями и знакомыми! Мои милые «сизые голуби» мартенов и прокатных цехов: Александр Сидоров, Виктор Кудимов, Василий Наумкин, Владимир Долженков, Виктор Наумов, Лекаревы, Рубановы, Бронниковы, Анисимовы… Всех не перечислишь.
Мне нравилось брать интервью у Федора Пивоварова, Дмитрия Воронина, Леонида Турусова, Анатолия Гамея. Специалисты высочайшего класса, они прекрасно владели словом, умели точно, доходчиво и образно ответить на любой вопрос.
Что было в работе корреспондента «ММ» самым ярким и запоминающимся? Честно скажу: трудно выделить. Бывает, вроде рядовое обычное событие происходит, и ты его никак особенно не выделяешь среди прочих. А проходит время, и вдруг осознаешь, что всего неделю, месяц назад с тобой произошло что-то очень важное, что потом помнишь всю жизнь.
Так, было в декабре 1985-го – в зале ЦЛК шло очередное совещание по технике безопасности. Схема его проведения обычная – доклад, выступления в прениях, принятие решений. Каждый месяц одни и те же выступающие, одни и те же слова. Безусловно, мероприятие нужное и важное для такого тяжелого производства, как черная металлургия. Но – скучно. И я, усевшись за барьером в первом ряду, слушала докладчика вполуха, развлекаясь тем, что зарисовывала в блокнот «с натуры» портрет докладчика. На присевшего рядом человека взглянула мельком и снова углубилась в свой рисунок. Вдруг мой сосед заглянул через мое плечо на рисунок. Хмыкнул:
– Похоже.
И все. А после доклада объявляют:
– На сегодняшнем совещании присутствует назначенный недавно главным инженером комбината Иван Ромазан. Предоставляем ему слово.
Мой сосед легко поднялся и стремительно вышел на трибуну. О чем тогда говорил Ромазан, не помню. Позже, когда Иван Харитонович был уже директором ММК, ходила на его встречи с рабочими пятого листопрокатного цеха – вот тогда он поразил мое воображение открытостью, честностью, потрясающим умением слышать и видеть каждого в зале и говорить не «по бумажке» на понятном рабочим людям языке. И тогда вспомнила, как сидела рядом с ним в зале ЦЛК и как он одобрительно отозвался о моих карандашных рисунках в блокноте…
Работа в «ММ» подарила мне встречи с интересными, умными деловыми людьми. Рассказывать можно долго – двадцать без малого лет связывает меня с «Магнитогорским металлом».
Бытие наше круто изменилось. Это заметно и по газете – иные тематические приоритеты, иной подход даже к старым, «вечным» темам. Не могу сказать определенно – принимаю или нет я эти перемены сердцем, согласна ли с ними моя душа. Но умом принимаю. Время течет, все меняется, и нужно жить дальше.
