СЕМЬЯ ОФИЦЕРА Сергея Горячева объявилась в нашем городе сравнительно недавно.
После армии нужно было решить, где налаживать новое, теперь уже «стационарное» житье-бытье. Остановили выбор на Магнитке: город небольшой, компактный, работы хоть отбавляй. Детям – простор и для развития, и для образования. Наконец, и Виктория, супруга Сергея, сможет работать по своей основной специальности. Как она сама признается, ей порой не верится, что в их жизни наступила размеренная невоенная жизнь. И сама она теперь обыкновенная женщина.
Виктория уверена: по сравнению с «гражданской» жена офицера должна быть более терпима и мужественна, потому что ей часто приходится самой принимать важные решения, а подчас – ввиду систематического отсутствия супруга – самой же выполнять их «от» и «до». Еще одно обязательное требование: быть в полной боевой готовности к перемене места дислокации. Мелькание ландшафтов, конечно, привносит некое разнообразие, но... Приказ «по вагонам!», как правило, поступает в самое неподходящее время, когда после длительного обустройства очередное «гнездышко», наконец, свито и обогрето. Не случайно в одном «воинском уставе» – разумеется, в юмористической форме – в графе «обязанности» записано: «всегда быть готовой встретить мужа и проводить его, не скрывая радости при встрече и огорчения при расставании; в любую минуту быть готовой к переводу семейного очага в любую точку земного шара; все имущество иметь в объеме, не превышающем тяговой силы». И наконец, «быть женой офицера – подвиг, который дано совершить далеко не всякой женщине».
К числу героинь Виктория себя не относит. Хотя вслед за супругом ей пришлось помотаться по самым далеким гарнизонам, по горячим точкам внутри страны, а в советские времена – еще и «по заграницам». И только одной ей, добровольно и по любви вставшей вслед за суженым-ряженым в воинский строй, доподлинно известно, что такое бессменные вахты и ночные подъемы по тревоге, обыденные три наряда на необустроенной кухне и бесконечная полоса препятствий – стирка, уборка, добыча продуктов, налаживание уюта в казенном жилье, поиск какой-нибудь работы... О многом, веселом и безрадостном – в ее записках многолетней давности.
«…Мы опять переезжаем. Польшу миновали ночью. Остановка. Из окна виден крытый перрон, фонари, обычная вокзальная суета, за много лет службы так часто виденная. По вагону идет человек в форме и только слышно «Пачпорт, пачпорт..» И клац-клац по паспортам штампиком.
...Германия. Августовское утро выдалось серым и хмурым. За окном мелькают немецкие домики – такие же серые и скучные, только яркие пятна черепичных крыш скрашивают пейзаж. Это было первым и обманчивым впечатлением, позже мы увидели другую Германию: чистую, ухоженную. И полюбили ее. А пока поезд прибывает в небольшой городок, затем пересадка. В немецком поезде почувствовала себя полной идиоткой: в туалете обнаружила кран без вентилей. Спасибо нашему военному: подсказал, что для спуска воды существует педаль.
…По приезде обнаруживаю: у мужа – служба, а в доме – пусто. Жизнь холостяцкая. На этот раз живем не в военном городке, где есть торговые точки с русскими продавцами, а в немецком секторе. Весело! Час, как мы с крохотным ребенком с поезда, а надо шагать за провизией. Лихорадочно трясу закоулки памяти: в школе учила немецкий, да и перед поездкой по разговорнику пыталась вспомнить. Мда! С такими познаниями хотя бы элементарные продукты на первое время купить. Захожу в магазин. Непривычно слышать немецкую речь. Впервые увидела, какими, оказывается, должны быть овощи – чистыми, без комков грязи. Правда, еще позже, после объединения Германии, выяснилось, что овощи бывают не только чистыми, но и каждый огурец или кочан в целлофан завернут. Фрукты очень дешевые. Сын пристрастился к киви. Позже, в России, я поняла, что позволить себе покупать их каждый день мы не можем. Но это я отвлеклась… С молоком и хлебом разобралась сразу. Нужны яйца. Но сколько ни искала, нет наших привычных решеток с недосидками. Навстречу две прелестные пожилые дамы, я решила рискнуть: «Заген зи мир бите, во ист айер?» Дамы вежливые попались, хотя ничего и не поняли из того, что я им сказала. Но очень хотели помочь. Лишь с третьей моей попытки кое-что прояснилось. Одна из них принесла бумажный пакетик с этими злополучными яйцами.
…Наш контейнер потерялся. Ситуация не из приятных. Сразу вспомнила фильм «Офицеры», когда супруги в казарме за фанерным щитом жили. Муж притащил из части железные кровати, матрасы, подушки и одеяла. Кровати оказались продавленными до пола. Пришлось на них поперек положить доски. Из мебели – колченогий стул да кем-то до нас оставленный кухонный стол. Из утвари – одна кастрюля, три стакана, столько же тарелок и ложек. Житуха та еще! Даже холодильника нет, продукты беру малыми порциями. Спасают только ежедневные походы в магазин. Не до нарядов – одежда лишь та, что привезла с собой.
…Контейнер нашелся через три с половиной месяца: его по ошибке в Польшу отправили. Разгружать помогали шестеро солдатиков. Муж перед нарядом остался разгребать горы ящиков, чтобы освободить нам с сыном место для ночевки, а меня отправил отвести солдат в часть. Та еще была картина! Я – впереди, за мной – солдаты строем. Немцы оглядываются. Видя мое смущение, мои подопечные начинают печатать шаг по брусчатке, как на параде, а один командует: «Пес-ню-ю за-пе-вай!» Ума хватило – не запели.
…В нашей двухкомнатной квартире – а живем мы на третьем этаже – печное отопление. После центрального отопления в Союзе придется и эту премудрость осваивать. Уголь в брикетах уложен в топку, подожжены щепки, но огонь загораться не желает. Только позже, когда я узнала, что для этого в магазинах существует специальная растопка, дело пошло на лад. Правда, мой малыш-непоседа в стороне не остался. Его нельзя было ни на секунду одного оставить: то пластиковые игрушки в топку засунет, а они по колошникам плавятся, то золу с углями на палас высыпает – в «песочек» поиграть.
…Частенько ездила в рядом расположенные города и поселки. И вот что интересно: расстояние между ними, как и везде в Германии, небольшое, но пока эти 10–20 минут проведешь в дороге, увидишь немалое количество животных и птиц. Не раз мелькали зайцы, лисы, птицы, похожие на орлов. Соседка видела косулю. Я у нас за всю жизнь столько не встречала. Может, и к животным там тоже относятся более бережно?
…Наконец-то устроилась на работу в котельную: с трудоустройством здесь туго, цепляешься за все. Наблюдаю за давлением пара. Работаю с солдатом-туркменом. Интересный субъект: как отчебучит что-нибудь – хоть стой, хоть падай. Показывал фотографии родных. На снимках только мужские лица, женщины прикрываются платком. Спрашивается: а зачем тогда вообще фотографироваться? Рассказывает о своих планах, о невесте: «Приеду, женюсь, зубы золотые ей поставлю». Спрашиваю: «У нее свои больные, что ли?» «Нет, – отвечает, – у нас так для красоты положено!» Прихожу однажды – сидит, зимнюю шапку мылом мажет, сушит и ваксой надраивает. Она у него уже конфигурацию тюбетейки приняла, квадратной стала. Говорю: чего над формой издеваешься? Отвечает: «Смотри, какая красивая шапка стала!» Солдаты вообще народ своеобразный, везде красоту наводят. Однажды ротный взвыл, когда нашел подготовленную к дембелю шинель, начесанную дыбом. Орал как резаный: «Чей это зверь?!»
…Знание языков – необходимость, убеждаюсь в этом постоянно. Наш прапорщик решил сводить маленьких детей в кафе. Себе заказал просто мороженое, детям – щедро политое сгущенкой – стояло на прилавке и очень напоминало выше названное лакомство. Потом выяснилось: накормил деток мороженым с яичным ликером: то-то они морщились!
…Совестно признать, но в плане культуры и быта мы – не все, конечно – не в лучшую сторону отличаемся от местных жителей. Городок наш уютный и ухоженный. Не раз с горечью сравнивала: их окна сверкают чистотой, многие украшены мозаичными подвесками, в подъездах тюлевые занавески, цветы. И наши дома, находившееся по соседству: ободранная штукатурка, двери и окна в подъездах – если не выбиты, то в плачевном состоянии. Сразу видно: живут временщики.
… Немцы с интересом и некоторые с неодобрением наблюдали, как наши устраивали гудеж на Новый год: пели, плясали, запускали фейерверки. А ведь в течение ночи его отмечали трижды: по местному времени, по московскому и еще по времени того города или поселка, откуда родом. «Веселая» была у аборигенов ночка, ведь они с таким размахом этот праздник не встречают.
…Не знаю, как сейчас с гуманитарной помощью, но тогда наша страна побиралась, как нищенка на паперти. Часто к воинской части немцы подвозили мешки с одеждой для отправки в Союз. Были и хорошие вещи, и специально изрезанные ножницами. Что в то время про нас, победителей в Великой Отечественной, думали «побежденные»? Кстати, в день рождения Гитлера наше руководство настоятельно рекомендовало семьям военнослужащих в город нос не высовывать. Правда, многие нарушали это предписание. Нашу женщину фашиствующие молодчики задернули в колонну и с полчаса таскали за собой, не давая выйти, затем отпустили. Что ж, они оказались гуманнее наших скинхедов.
…Поговаривают об объединении Германии. Немцы все чаще выезжают на запад. В магазинах спешно распродают товар – бешеные скидки. Еще вечером магазины работали в обычном режиме, с привычным товаром. Утром от старого ассортимента не осталось и следа. Обилие западного товара, и где-то в закутке стоит корзина с уцененным товаром производства ГДР. Народ ходит очумевший, возле прилавков давка. Мы, советские, только облизываемся. Недели две деньги на западные марки нам не меняли. Продукты выдавали в части пайком.
…Наши дома в городе отдали местным. Большим преимуществом было то, что здесь никогда не отключали ни воду, ни свет. Переезжаем в военный городок. Живем, не тужим. Но что-то немцы с нашими не поделили. Вроде хотели на нашем полигоне соревнования проводить, а наши не разрешили. А те в ответ – бац-ц, и свет всему военному городку вырубили аж на две недели. Холодильники текут, готовить не на чем. Во дворах вечерами горят костры: все спешно жарят шашлык. Потом прямо тут же печи на скорую руку соорудили. И вдруг пошли дожди. Пришлось в квартирах на спиртовках чай кипятить. Все гордились русской изобретательностью!
…Но не только гордость можно было испытать за наших людей, но и огромный стыд. Когда уезжали семьи военных, оставалось очень много брошенных домашних животных. Не хотели люди возиться с ветеринарными справками для пересечения границы. Не забуду, как кричал четыре дня, а может, и больше, запертый в пустой квартире кот. Пришлось уговаривать работника домоуправления дать нам ключ от квартиры. Как бедная животина набросилась на еду! Через два дня уезжали и мы. Что с котом стало? Говорили, что немцы подбирают бродячих животных, но ведь их после нас осталось слишком много…
…В другой немецкий город нас перебазировали за два дня до Нового года. Мужа, как вновь прибывшего, поставили в наряд на 31 декабря. Познакомиться еще ни с кем не успела. Дите спит. Я с шампанским и ананасом сижу перед «ящиком» – впрочем, не привыкать! За стеной гремит музыка – у соседей теплая компании. А у меня чувство оторванности и одиночества. Ты рядом, но тебя никто не замечает – тоска!
…Живем в военном городке за забором. В части работы нет, а подработать на жизнь хочется. Может, вопреки распоряжению командира податься на заработки, авось пронесет? Услышали про возможность поработать на сельхозплантациях. Про наши поиски тоже прознали. Солдатам велено отлавливать всех нарушительниц. Как же мы сигали через забор, когда в четыре утра спешили на заработки! Собирали черешню за 28 марок. Потом пололи то ли спаржу, то ли ревень – уже за 70 марок. Позже повезло – устроилась нянечкой в русский детсад.
…С Родины неважные вести – разваливается Союз. От приезжающих оттуда отпускников наслышаны о пустых прилавках, обмене денег, инфляции. Кончина ГДР прошла незаметно и цивильно. Нашу страну, как всегда, трясет. Вывод советских войск. Нас стараются выпихнуть как можно быстрее. Конец мая. Последний день в Германии. Выезжающие в Союз походили на цыганский табор. Чемоданы, баулы, коляски, коробки с аппаратурой. Одни огромные клетчатые сумки чего стоили! И все это снимало немецкое телевидение. Представляю их комментарии…
…На границе, к которой направилась вдвоем с ребенком, узнаю, что оставленные мною на счету сбербанка сто рублей – наши деньги нельзя было перевозить – превратились в пшик: год назад беляш стоил 10 копеек, теперь – 89 рублей! А я-то думала, что мне этой сотни до дома хватит… В Москве свои проблемы: в кассах нет билетов на три дня вперед, комнаты матери и ребенка переполнены. Торчим в огромном зале. Хорошо, хоть удалось достать билеты с большой переплатой…
Здравствуй, наша любимая Родина, встречай жен и детей своих верных солдат!»
