Международный гроссмейстер, многократный чемпион СССР, Виктор Корчной трижды поднимался к мировой шахматной вершине и трижды срывался с нее, по-тому что, помимо естественной крутизны, перед ним воздвига-лись искусственные препят-ствия. Чем выше он поднимал-ся, тем больше прилагалось усилий, чтобы его оттуда стол-кнуть.
Корчной говорит, что он не был диссидентом. В прямом смысле это, возможно, так. Если считать, что диссидент – это сознательный, активный и последовательный борец с ре-жимом. Но Советский Союз был такой системой, где дис-сидентством считалось малейшее отступление от советских норм, ритуалов, правил игры.
Владимир ВОЙНОВИЧ.
Из предисловия к книге Виктора Корчного «Шахматы без пощады».
Таинственный эндшпиль
В самом радужном настроении сел я за следующую партию. Моим соперником был худенький черново-лосый мальчик в аккуратном ватни-ке. Помню, на меня произвела впе-чатление запись партии, которую партнер вел в школьной тетради. С интересом я следил за знаками шах-матной нотации. В результате этого (так мне искренне казалось!) проиг-рал таинственный пешечный эндш-пиль. Хмурый, как туча, я подошел к Моделю:
– Проиграл!
– А кому?
– Какому-то Корчному! – с до-садой сказал я...
Олег СКУРАТОВ. «Ленинградский дебют».
(Этот случай действительно имел место быть в 1944 году на первом военном чемпионате Ленинграда среди школьников. – прим. ред.).
От безысходности
Виктор Корчной стал шахматистом совершенно случайно. В детстве у него было три увлечения: на первом месте – музыка, на втором – художествен-ное чтение и лишь на третьем – шахматы. И в ле-нинградском Дворце пионеров он записался сразу в три кружка. Однако для музыкальных занятий тре-бовалось пианино, а дома не было места, куда его поставить, впрочем, не было и денег, чтобы его ку-пить. Что касается художественного слова, то у Вик-тора неожиданно обнаружили неправильное произ-ношение. Страшно расстроенный, он ходил по вра-чам, но никто так и не помог: пришлось оставить и этот кружок. И вот от такой безысходности Корчной с головой окунулся в мир шахматных фигур. Уже в 15 лет он сделал шахматы своей профессией и, как мы теперь знаем, немало преуспел в ней.
Евгений ГИК. «Веселые истории из жизни великих шахматистов».
Странное занятие для взрослого человека
Шахматы... Довольно странное занятие для взрослого человека, особенно если он занимается шахматами профессионально, непрерывно. Этот человек находится в ирреальном мире. Вместо того чтобы смотреть на мир и познавать его, он видит лишь доску из 64-х клеток и фигурки. Они, эти фигурки, жи-вут своей собственной жизнью, но она резко отличается от того, что происходит вокруг. Я не был воспитан в духе подлинного со-ветского патриотизма. Виноваты были мои родители и... шахма-ты. В возрасте 16-ти лет, в 1947 году, я позволил себе первое, по сути, политическое выступление. На уроке истории СССР я зая-вил, что в 1939 году Советский Союз вонзил нож в спину Польше! Учительница истории несколько дней пребывала в страхе животном. Я был ее лю-бимым учеником – доносить на меня она не хотела. В классе она была одним из любимых препо-давателей. Но мог же среди 26-ти учеников найтись Павлик Морозов! Помните эту коммуни-стическую притчу: мальчик до-нес на своего отца, что тот – кулак, и тогда Павлика Морозова убили озверевшие односель-чане. Притча не повествует, что сделали озверевшие большевики с отцом Павлика. Ладно, поскольку я пишу эти строки, не-трудно заключить: подонка не нашлось...
Виктор КОРЧНОЙ. «Шахматы без пощады».
Фора на несколько лет
В 1955 году В. Корчной выиграл первенство Ленинграда, набрав 17 очков из 19 возможных (!) и оторвавшись от Толуша на три очка (!). Такое было бы только Алехину под силу! Все его друзья, почитатели пребывали в восторге и, не без основания, прочили ему шахматный трон. До мирового чемпионства было далеко – «правил» патриарх советских шахмат Михаил Ботвинник, успешно отражая выпады молодых.
– Я шел своим кривым путем, но при этом мне надо же было напоминать о прямых! Многое из того, что надо изучить, чтобы поднять свой класс до гроссмейстерского уровня, я познавал, уже пребывая в этом зва-нии. Некоторые, наверное, боялись меня направлять: у него самобытный путь, ну и пусть он по нему идет.
Виктор КОРЧНОЙ. «Гражданин СССР».
Перечитал цитату и захихикал – что-то я не припомню людей в окру-жении маэстро, которые решились бы его направлять. Вполне могли налететь на жесткую отповедь.
Единожды, будучи недоволен хо-дом преферансовой битвы, я сделал Виктору замечание, которое закончил язвительно:
– В каждой масти восемь карт! Это легко запомнить даже тебе! Не пред-ставляю, как ты играешь в шахматы с такими дефектами...
Маэстро взвился:
– Да я тебе дам фору – ладью и две минуты! Расставляй!
Я – в ту пору крепкий второраз-рядник (что ныне приближается к зва-нию кмс) – завелся еще больше:
– Садись, Хосе Рауль! Я тебе не Кмох какой-нибудь!
Признаюсь, после той схватки я не прикасался к шахматам несколько лет.
Олег ЯЦКЕВИЧ. «Без четверти четыре четверти». Шахматное обозрение-64, март 2006 года.
Надо бежать
Уже в ноябре 1974 года, на закрытии матча с Карповым, присутствуя на церемонии сво-его унижения, я понял: я уез-жаю... Но я еще не порвал все связи с этой страной, я хотел быть полезным ей! Когда меня за мои выступления перед пуб-ликой, за мои лекции стали вызывать на проработку, остро почувствовал: в этих ус-ловиях я не могу больше быть полезен этому народу. Надо бежать!
Будучи человеком довольно свободных убеждений, в жизни я был, однако, достаточ-но консервативен: всю жизнь прожил в одном городе, же-нился только один раз, пред-почитал работать с одним и тем же тренером... Меня прижали сильно, но было ощущение, что стоит мне чуть ослабеть, мне станет еще хуже. Надо бе-жать отсюда. Но как бы устро-ить это безболезненно? Подать заявление на выезд в Израиль? Но власти меня ни за что не отпустят... Написать письмо Тито, чтобы он принял меня в свою страну? Я написал, но так и не отправил... Остается един-ственная возможность. Полу-чить однажды право сыграть в турнире за границей и бежать, бежать! Но пока что посылать меня за рубеж не собирались...
Однажды о моей судьбе за-думался сам Карпов. Он, бес-спорно, не был филантропом, но его стал волновать уровень своей популярности. Он уже стал чемпионом мира, но его титул возник как в сказке, как из пены морской! Кого он обыграл, чтобы стать чемпио-ном? Из людей известных он выиграл у Спасского и Корчного. Но, задавленные государ-ственной машиной, они нигде не играют. Их забывает народ. Они, наверное, совсем слабые. Значит, и Карпов не слишком силен... Усилиями Карпова запрет на мое участие в международных турнирах был снят.
Виктор КОРЧНОЙ. «Шахматы без пощады».
Мстительные аппаратчики
...Сегодня каждому здравомыслящему человеку ясно, что Корчного вы-нудили покинуть страну. Никогда не лез ему в душу и теперь не хочу спрашивать, сколь трудно было Виктору сделать такой шаг. Ведь помимо всего прочего он оставлял «заложником» своего сына Игоря. И этим обсто-ятельством мстительные аппаратчики воспользовались. Сына Корчного отлучили от комсомола и университета, посадили в тюрьму за неявку в воен-комат. И все это было сделано перед матчами с Карповым в Багио (1978) и Мерано (1981). Расчет точный, он бил прямо в цель. Надо было взвинтить, выбить из колеи опасного претендента. Какой уж тут хладнокровный шах-матный анализ, какая игра, когда сын – в тюрьме.
Возвращаясь к тем предматчевым дням, я смею думать, что Корчной сделал трагическую ошибку. Более практичный человек не стал бы в той ситуации играть матч. Но Виктор умел рассчитывать ходы только на шахмат-ной доске. Он никогда не был гибким политиком, редко слушал советы, привык все брать на себя – даже если сил не хватало.
Весь мир, затаив дыхание, следил за борьбой в Багио. Фора в двадцать лет – дело нешуточное, но Корчной выглядел в том трудном поединке достойно. Жестокие срывы на старте не сломили его волю, и он, одержав три полновесные победы, сравнял счет и оказался за шаг до цели. Но на этот шаг сил у него уже не хватило...
Корчной, наверное, читал наши газеты в тот далекий уже период. Конъюнктурные статьи не могли не огорчать его. А может, ему думалось, что и впрямь его считают злодеем на Родине? Ведь дошло до того, что перестали упоминать его имя и фамилию, заменяя их в репортаже кличкой «претен-дент», что звучало иной раз как «предатель».
Поверь, Виктор, далеко не все соглашались с этим...
Олег СКУРАТОВ. «Охота на волков».
Поцелуй вождя
В шахматы играют люди. Естественно поэтому, что в шахматном соревновании любого ранга (а в матче на первенство мира – особенно), кроме чисто шахматного сюжета, всегда присутствует сюжет человеческий: столкновение амбиций, ха-рактеров, темпераментов. Гораздо труднее понять появление в шахматах политических мотивов. Все-таки шахматы – игра, и притом индивидуальная, даже в командных соревнованиях игpa идет один на один. Тот факт, что, к примеру, кубинец Капабланка выиграл матч на первенство мира у немецкого еврея Ласкера, никак не свидетельствовал о преимуществе кубинского образа жизни над немецким. Равным образом и поражение Капабланки от Алехина означало лишь то, что один сильный шахматист уступил другому, еще более сильному.
Открытием политического смысла шахмат мы целиком обязаны Великому Октябрю. Этому способствовал ряд обстоятельств. Например, в шахматы играл В. Ленин – человек вообще не слишком спортивный. Страстным поклонником шахмат был Н. Крыленко – грозный нарком юстиции. Побе-да Михаила Ботвинника во второй половине 30-х годов была для Сталина весьма кстати. Вкупе с полетами Чкалова, эпопеей «Челюскина», папанинцами они помогали ему заглушить эхо политических процессов и сформировать облик счастливой страны и ее мудрого вождя – лучшего друга летчиков, пионеров, мореходов, шахматистов.
Виктор КОРЧНОЙ. «Антишахматы».
«Называйте меня Слава»
Интересный вопрос: к чему шахматы ближе, к точным на-укам или к гуманитарным? Ближе математикам или арти-стам? На эту тему трудно рас-суждать. Большинство шахма-тистов, особенно сильных, об-ладают артистическими данны-ми. Во время партии шахма-тист чувствует, о чем думает противник: чем сильнее шах-матист, тем сильнее у него раз-вито это чувство. Как бы то ни было, по ходу своей жизни я не раз ощущал интерес артис-тов к тому, чем я занимаюсь. Скажем, во время моего матча с Полугаевским в 1980 году в Буэнос-Айресе ко мне подо-шел приехавший на гастроли Мстислав Ростропович. У меня где-то сохранилась карточка, на которой он написал: «На-зывайте меня Слава». В 1983 году я приехал в Соединенные Штаты играть матч с Каспаровым. Матч не состоялся, и вме-сто него я выступил в откры-том чемпионате США. Частым гостем этого турнира был из-вестный киноартист Петер Фальк – «детектив Коломбо».
Виктор КОРЧНОЙ. «Шахматы без пощады».
Герой капиталистического труда
На рубеже 70–80-х результаты Спасского замет-но снизились, а Корчной, который на шесть лет стар-ше его, наоборот, достиг своей вершины: в 78-м в Багио он едва не взошел на шахматный престол.
– Почему, опережая Корчного многие годы, вы затем безнадежно отстали от него? – часто спраши-вают у Спасского.
– Ничего удивительного, – отвечает тот, – Корчной – необыкновенный труженик! Когда он жил в СССР, я называл его Героем Социалистического Труда, а когда он перебрался на Запад, то присвоил ему звание героя капиталистического труда.
Евгений ГИК. «Веселые истории из жизни великих шахматистов».
Подготовил Станислав РУХМАЛЕВ.
