В тот вечер ни у кого из зрителей драматического театра не оказалось ручки с зелёными чернилами. А хотелось, чтобы автограф Евгения Водолазкина, по роману которого поставлен спектакль «Лавр», был написан жизнеутверждающим зелёным цветом. Цвета вечнозелёного лавра!
Спектакль длился четыре часа. Четыре часа того, чему я так и не могу пока дать однозначного определения. Это было нечто? Нет! Это было что-то! О! Много «О»! О-трезвление. О-бновление. О-чищение. О-свобождение… Одним словом, это была мощная душевная перезагрузка. Причём – стратегическая! Когда хочется если не действовать, то хотя бы говорить. Вот поэтому я «не могу молчать» и пишу о личном не столько впечатлении, сколько потрясении. Как сейчас принято говорить: «Это была бомба!» «Пробило» всё: и талантливая игра актёров, и репродукции канонических икон на экране. Убедительно прозвучало признание режиссёра Алексея Вотякова, сравнившего своё впечатление от книги Водолазкина с Достоевским и Набоковым. Кстати, я сама при знакомстве с романом «Лавр» (18+) быстро поняла, что моё первое прочтение – это аванс в счёт многочисленных предстоящих. Я где-то читала, что неисчерпаемость – один из признаков подлинного…
А спектакль получился грандиозным! И бесхитростным. Ветхозаветным. И ультрасовременным. Одним словом – получился!
…Всё происходит в эпоху Средневековья – разгульную, пёструю, моровую, беспощадную. Впрочем, мало чем отличающуюся от нашей. Где люди каким-то дьявольским образом верят в Бога. Но живут без Бога! Поэтому им то пусто, то душно. И в эту тесную духовную брешь протискиваются чудным образом одинокие юродивые, самоотверженные Божьи посредники и подёнщики.
Нет, Лавр не юродивый. Да и вообще, Лавром он станет не скоро: ещё нужно заслужить ему венец мученика, чтобы получить схиму.
Он – врач. Правда, отмеченный печатью Бога: имеет дар прорицания. Но больше в нём всё-таки от деда Христофора, целителя, травника и своего внука наставника. Вот бы всем нынешним детям такого деда!
А спектакль-то о чём всё-таки? В том числе и о том, как велика, а порой и судьбоносна роль небезучастных «дедушек-бабушек» в жизни внуков. А ещё он о вещах и понятиях безусловных. Но таких, о которых мы постоянно забываем или которые вовсе игнорируем. А режиссёр взял и обнажил их, вытащив буквально на свет Божий. Но они, оставшись несомненными, начали после этого меньше пугать нас и мучить своей роковой неизбежностью. Это как если смертельно больному человеку дать, наконец-то, надежду. А ведь мы все смертельно больны: каждого ждёт свой конец света. Заметьте: света. Это, согласитесь, звучит не так обречённо, как конец жизни. «Ну вот, – скажет, досадуя, кто-то, – ещё одна взялась вещать о вечной жизни!» «А в спектакле, – возражу, – эта мысль вовсе не подвергается сомнению». Там у Устина умершие Устина и сын находятся в ином мире. В каком это – ином, спросите? В вечно зелёном. Вот в каком! «Человеку не дано знать!» – я столько раз это слышала! И только от Водолазкина услышала. Это открытие дорогого стоит! Я позволю себе поэтому продолжить эту фразу на языке житейском, бытовом: «Не дано! Не лезьте с вопросами! А вот хамить не надо! Не отчаивайтесь, что мы смертные! В конце концов, это не так уж плохо (раз от нас сокрыто другое). Не согласны? Ну, во всяком случае, теперь-то (после таких сценических откровений) вам же не страшно уже? Да? Вот и не парьтесь!»
Мне так захотелось жить правильно после спектакля. Я уже не говорю: по совести. Куда, как говорится, нам, грешным? Просто хорошо бы делать своё дело! Если собирать лечебные травы, так для большей пользы людям. Как дед Христофор. Если молиться за умирающую мать маленького Сильвестра, то на коленях и (вопреки свирепствующей чуме) до полного исцеления. Как внук Христофора, Арсений.
Вообще, по мнению Евгения Водолазкина, созидает, поднимает и спасает только добро. Об этом он сказал в своём интервью. Зло, уверен Евгений Германович, рождает новое зло. Скажете, что все об этом много раз слышали? Автор, видно, уверен, что об этом нужно говорить постоянно и всюду. И напоминать. И кричать. И примеры приводить. Чтоб проповедовать добро. Поэтому его Устин в ответ на зло испорченной и низкой жены хозяина постоялого двора называет её доброй женщиной и просит у неё прощения за то, что разбудил в ней грязные инстинкты. Получается, что он «подставил вторую щёку». Но он не один такой. Ведь и булгаковский Иешуа называет добрым человеком своего, по сути, убийцу Понтия Пилата. Но в результате, мы знаем, Пилат, раскаявшись, две тысячи лет мечтал пройти с бродячим философом по лунной дорожке. А продажная, алчная мошенница пусть тайно, но вернула же Устину неправедно заработанные ею две монеты. А это уже, что называется, зелёная улица от зла к добру. Такая вот безусловная вселенская формула спасения человеков, составленная автором романа.
Но есть ещё и формула безусловной веры. Нет, это вовсе не про маску смиренного святоши, покорного своему безрадостному жребию. Радость будет точно, и не одна! И вообще, эта формула не нам, зрителям, внушается. А в первую очередь верующему Устину, который всё ищет и ищет «правильное направление» и ждёт хоть какой-нибудь знак от своей пребывающей в ином мире подруги. И в этом он так похож на нас, вечно сомневающихся, растерянных, ищущих. Всё нам некий «смысл жизни» подавай! «Не дано знать!» У Водолазкина этот растиражированный вердикт звучит не безысходно, а триумфально. Ведь, действительно, произошла победа над нашими страхами, сомнениями, унынием. Понятно главное: любящий нас Бог всё делает во благо. Значит, и нам остаётся просто… любить. Как Устин, любя, всего себя посвящает Устине. И называет только её своей любимой. Любовь – это путь спасения людей. Мне это нравится! Вот ещё бы научиться любить по-настоящему, до самоотречения! Безусловно!
Я очень не хотела быть пафосной, говоря о спектакле и книге, по которой он поставлен. Но не получилось. Оправдываюсь: «Лавр» – вещь по определению возвышенная. Хотя и приземлённая одновременно. Может, потому, что в нём сгорает и возрождается загадочная птица Феникс, многими считающаяся символом бессмертия человеческой души?
Пронзительность спектакля, а точнее, его трагичность я поняла не сразу. Если ошибаюсь, то поправьте меня. Мне кажется, эпицентр боли находится в том, что каждая бессмертная душа нуждается в Боге. Но не каждая ищет его и тем более находит. Особенно в «тучные», богатые, безмятежные времена. И есть в этом, опять же, какая-то вселенская ущербность.
А встреча с такими театральными постановками и книгами, как «Лавр», может стать исходом, началом душевного исцеления. В конце концов, скажу без пафоса, но аллегорически, что борщ не бывает вкусным без лаврушки. А лавровый лист, как по-христофоровски отмечают народные целители, помогает от тоски, бессонницы. А это и есть радость! А я вам её обещала. Чтобы легко потом перейти к мыслям серьёзным, мировоззренческим.
Во время спектакля мой сосед, совсем ещё молодой человек, всё вздыхал о чём-то своём. Юноша! Он как будто чего-то всё ждал. Надеюсь, дождался!
«Дай Бог ну хоть немного Бога», – есть такой сокровенный вопль у поэта Евгения Евтушенко. В спектакле Бога немного, ровно столько, сколько каждый сумеет унести по его разуму. Ровно столько, чтоб хоть немного подняться ввысь в своём духе, а не шлёпнуться вниз, как юный Арсений, безрассудно пожелавший взлететь с крыши дома в привязанных к спине павлиньих крыльях. Хотя нередко можно услышать безапелляционную оценку, что спектакль «Лавр» религиозный. Может, он таковым и является? Может, это одно из его многочисленных достоинств? Просто мне ближе другая трактовка: это спектакль о заблудших и нашедших. А вот кто и что потерял, а что нашел, решает каждый сам для себя. Во всяком случае, почти все зрители досидели до конца этого непривычно длительного действа.
Объективности ради скажу, что основные мотивы спектакля, бесспорно, связаны с православной верой, с Богом. Но воспринимаются они как что-то естественное для каждого человека. И даже – необходимое! Христианские взгляды не проповедуются, тем более не навязываются, не демонстрируются фарисейски. Однако вызывают заинтересованность и нередко восторг своей искренностью и непорочностью. Православная риторика отличается мягкостью, целомудрием, деликатностью и, я бы сказала, предусмотрительностью. Таково моё мнение о концептуальной подоплёке спектакля и, соответственно, книги.
Выступая недавно перед прихожанами, патриарх Кирилл призвал всех быть «лояльными» к Богу. Нет, не призвал, а попросил или, скорее, посоветовал. Он сказал ещё, что вера первична, что перед Богом все равны, что только Бог может помочь нам сохранить православную веру, а также любовь и уважение друг к другу…
А я, слушая нашего патриарха, вспоминала постановку «Лавр» и тех его персонажей, которые никогда и ни к кому не станут лояльными. Например, бандитов-кочевников, просто так забравших у несчастного Амброджо его единственную книгу – Священное писание. Или нечистоплотного калачника, вонзающего нож в разоблачившего его юродивого со словами: «Как же долго я ждал этого!» – а ведь он уже был наказан за своё злодеяние и даже притворился раскаявшимся. Получается, зло неистребимо в природе человеческой? Бывает и такое. Значит, правда, что «добро должно быть с кулаками»? То есть там, где это необходимо, надо действовать до полного истребления зла? Выходит, что так. И в этом тоже кроется одна из моральных заповедей спектакля.
Есть и другие заповеди. Духовные: у человека крещёного имя, полученное при данном обряде, незримо запечатлевается на челе. Помни об этом! Венчание – свидетельство настоящей семьи. Поэтому так просит Устина Арсения «взять её в жёны». Смерть – это не трагедия, а естественный финал жизни каждого человека. Поэтому, если пришёл твой час, раздай последние распоряжения, перевернись на бочок и сам задуй свою свечу. Только за такой благочестивый уход столько добра надо сотворить! Молитва – это необходимость, даже потребность. А разве можно не молиться? Вопрос риторический! А ещё помни, что дети – это всегда Божье чудо. Вот и «понесла во чреве» Устина, подобно матери – деве.
Спектакль закончился общей песней о православной вере – красивой и незамысловатой. И это был момент знаковый. А ещё символичным совпадением для меня стало то, что состоялся спектакль в День святых, Богу угодивших. Одно из значений слова «угодить» – «понравиться». Мне понравилось! А там уж как Бог рассудит.
Валентина Семёнова