ЕЩЕ ВО ВРЕМЯ войны это было. Вместе с кораблем фашисты затопили кузнечный пресс, переправляемый из Америки в нашу страну. В начале пятидесятых многотонную махину подняли с морского дна и отправили по месту назначения. С тех пор американский гигант с эмблемой UNITED PRES на боку исправно трудится в кузнечно-прессовом цехе Механоремонтного комплекса.
Историю эту, немного сентиментальную и героическую, в КПЦ вспомнили не случайно. Вот-де на что способен человек: жизненно важное орудие труда из пучины достанет, жизнь в нее вдохнет, служить себе заставит.
Уже полвека рослый, под четыре метра в высоту, «американец» из смены в смену прессует магнитогорские слитки, вес которых подчас доходит до 18 тонн. Силища! А придает ее машине еще тот раритет – паровой двигатель. «Топором» тюк по металлу, раскаленному до полутора тысяч градусов. У технологов это протяжкой называется. Для постороннего взгляда зрелище оглушительно-завораживающее. Ну, оглушительно – это понятно. А завораживает потому, что движения механизма размеренны и монотонны.
Впрочем, старшему кузнецу Игорю Твердунову очаровываться стальными мускулами агрегата некогда. Вместе с подручным Андреем Бабушкиным, машинистом пресса Раилем Рафиковым, крановщиками Валентиной Строкиной и Ольгой Гордеевой они приставлены к паровому чуду прошлого века. Не многовато ли обслуги? Все же пять человек. Но в том-то и дело, что наделенный мощью заморский богатырь, увы, не наделен ни ловкостью движений, ни особым «интеллектом». Подручным всю смену приходится ворочать металлические штуки практически вручную. Машинист ведет процесс прессования через нажатие на механический рычаг. А предшествует всему этому тяжелому физическому труду каждодневный мозговой штурм – чтение и изучение чертежей. Нередко за смену нужно изготовить до десятка изделий различных наименований.
– От ребят тут очень многое зависит. Важны опыт, квалификация, – говорит Игорь Твердунов.
А еще он особо указывает на умение работать бригадно, то есть слаженно, даже гармонично. Темп держат все: крановщик – с «поднебесной» своей высоты, «земные» труженики, кузнецы – уже возле стального подопечного.
Команды своего старшего парни понимают и неукоснительно выполняют не то что с полуслова – с полувзгляда. Одно слово – бригада. Самому Игорю Твердунову к работе командой не привыкать. Когда-то начинал на метизном заводе, где хорошую проволоку одному не изготовить. Дело, по словам Игоря, тоже замечательное, но кузнечное – гораздо интереснее.
– Да, цех горячий, тяжеловато, но на другой работе я, наверное, мерзнуть буду,– отшучивается Твердунов.
Чего-чего, а повышенных температур кузнецам хватает.
Летом в цехе столбик термометра нередко поднимается выше отметки в полста градусов. И «подогревает» не только внешняя среда: труд у ребят таков, что за смену семь потов сходит.
Некоторым коллегам помогают манипуляторы: в цехе уже три таких исправно служат. Последний из них, пятитонный, установили чуть больше года назад.
Трехтонный помощник есть, например, у кузнеца Юрия Ярыгина. Тот утверждает: огромное подспорье. Сам он за почти сорок лет работы в кузнечно-прессовом много чего насмотрелся. В том числе и с точки зрения улучшения производства, и в смысле расширения сортамента. Ярыгин перечисляет адреса, куда за свою цеховую бытность отправлял собственноручно изготовленные изделия – домны, мартены, прокатные станы. Сейчас наверняка творения его рук отыщутся и в кислородно-конвертерном, и в электросталеплавильном цехе.
Не прячет от других ветеран ни своего возраста, ни многолетнего опыта. Юрия Анатольевича частенько «приставляют» к цеховым новобранцам. Молодежи он, конечно, рад, но порой и посмеется от души над «фокусами» своих подопечных. И сейчас поведал курьезный случай.
Не выходит деталь у молодого кузнеца – и все. У парня от усердия аж волосы на голове шевелятся. Не удержался Ярыгин, полюбопытствовал, что такое с новичком стряслось, коль у него глаза стали круглыми. Оказалось, при чтении чертежа тот диаметр с высотой спутал. Вот и не решалась у него простейшая кузнецкая задачка. Впрочем, старожилы, хоть исподтишка и подтрунивают над зеленой неопытностью, к приходящей в цех молодежи относятся заботливо: отнюдь не широким потоком прибывают к ним начинающие. Перестали профессиональные училища «ковать» кузнецов. Так что тем, кто отважился посвятить себя этой профессии, уже в цехе приходится года два-три постигать тонкости древнейшего из ремесел. Но задерживаются больше талантливые самоучки, которым не всегда достает теоретической подкованности.
Ветераны нет-нет да вздохнут: кто будет после них шестеренки, полумуфты и прочие премудрости в металле воплощать? Это ас с тридцатилетним опытом за плечами Леонид Петрович Гришин легко может любой заказ выполнить без сучка и задоринки. Трудовой опыт – одно, но в свое время «начальный капитал» знаний он получал в девятнадцатом училище от хороших педагогов. Может, от них, еще старой закалки людей, и верность к профессии перенял. Даже в тяжелые для производства годы всеобщего безденежья у Леонида Петровича и мысли не возникало оставить цех. Это, уверен он, не от внешних причин зависит, а от внутреннего настроя человека.
– Иному не нравится на нашем тяжелом производстве, поработает полгода и уйдет. А уж если кто остается, то надолго, – утверждает ветеран.
Гришин считает свою профессию интересной, творческой, заставляющей думать. Но пуще всего уважает неизбывный профессиональный интерес.
– Молодым кузнецам советую чаще практиковаться, – выдает рекомендацию Леонид Петрович. – Даже мы, стажисты, каждый день учимся друг у друга. Смотришь, он вот этак делает, и думаешь: а я смогу? Пробуешь и радуешься, если получается. Такие «подглядки» нужны.
Вообще-то, в обычной обстановке кузнецам не до разговоров: шумно да и некогда. Это в честь обеденного перерыва трудяги разговорились. Но вот звучит сирена, оповещающая об окончании «производственного антракта», и цеховые пролеты снова наполнились гулким стуком молотов. Под ними самый твердый металл становится податливым и послушным. Сами кузнецы тоже люди несгибаемые, стойкие, как и подобает последователям первого бога огня и ремесла Гефеста. В реальной же производственной текучке все и проще, и сложнее.
По словам старшего мастера Владимира Лазарева, специалисты от наковальни отличаются обязательностью и оперативностью, мастерством и упорством. Именно благодаря этим качествам цеховикам из смены в смену удается справляться с немалым объемом заказов. С одной стороны, регламент диктует строгие рамки ремонтов на комбинате и в его «дочках». С другой – профессиональная гордость: получили кузнецы задание в месяц выпустить более четырехсот тонн продукции, значит, нужно не осрамиться. И чтобы потребителям, коих немало, в глаза честно смотреть. Сейчас, к примеру, в кузнечно-прессовом выполняют архиважный заказ для кислородно-конвертерного цеха. Не менее сорока тонн продукции – и это главным образом ножи для агрегатов резки – ждут в прокатных цехах – четвертом, пятом, десятом.
– Работаем даже с некоторым опережением графика, – держит отчет Владимир Лазарев. – Например, уже в марте выполнили большую часть апрельских заказов.
– Потому что коллектив у нас хоть и небольшой – менее двухсот человек, но очень работоспособный и грамотный, – дополняет начальник цеха Александр Терещенко.
Крепок кузнецкий коллектив еще и традициями. Одна из них – приводить к наковальням сыновей. У Юрия Ярыгина сын работает подручным на двухтонном молоте. Трудятся в кузнечно-прессовом семьи Поленовых, Ткаченко, Тиманкиных. Такому бы и знаменитый тульский умелец Левша позавидовал: он всего лишь блоху подковал, а его коллегам по ремеслу своих детей и даже жен к горячему делу приобщить удалось.