В год 75-летия Победы зарисовка из книги "Родословная. Память", рассказывая о событиях первых послевоенных месяцев, позволит молодым поколениям ощутить атмосферу полуголодной тыловой жизни советской деревни.
Колхозный праздник
Задумал новый председатель Николай Воронцов порадовать колхозниц: в счёт трудодней выдать немного муки нового урожая.
- Мы уж и забыли вкус муки - новины, - радуются женщины.
- Вот так мы отпразднуем Победу, - наметил председатель.
Обговорили, как устроить колхозный праздник. По этому случаю в колхозе закололи двух овец, по заданию председателя каждая женщина пекла, варила, жарила - на что была горазда.
Мама пекла пряженики, пироги и ещё готовила какую-то стряпню.
В русской печке запекла яблошники. Яблошник - картофельное пюре, залитое молоком с яйцами. Даже пиво сварила бы, да солода не было. Солод быстро не сготовишь, это продукт серьёзный.
Летом было солнце, тепло, но не было зерна. В августе зерно есть, но нет солнца и времени.
- Так что без пива своего обойдёмся, что уж получится, - обсуждают они это упущение.
Столы в школе сдвинуты, накрыты. Вначале говорили хорошие слова о Победе, бабы прослезились. Вино наливали в стаканы. Пили, ели и опять о войне.
Женщина, уткнувшись в мамино плечо, плакала, сморкалась в концы головного платка. Мама успокаивала, но Ефросинья Макаровна, мамина подруга, заревела в голос. Её муж Тихон в 1944 году погиб под Могилёвом от рук бандеровцев.
Председатель угощал:
- Ешьте, бабоньки, пейте, но не выносите.
Наверное, он заметил, что женщины больше ели, чем пили.
- Бабы, даже не верится, что это не сон. Хоть здесь за всю войну наедимся!
Мама послала меня домой за пустой бутылкой, которая как большая ценность с довоенных лет хранилась в чулане.
- И воронку не забудь!
Я мигом слетала домой. Ох и мама! Возьмёт свой стакан, будто пьёт, даже поморщится, а потом - под стол. Сливает вино через воронку в бутылку, держа её коленками. И боится, прикрывает бутылку широким подолом. Сидела она с краю, потянула и меня, чтобы я села, прикрыв её сбоку. Детей с матерями было много. Женщины толкали детишкам стряпню со стола. В подолах рубах, в карманах ребятишки выносили куски хлеба старшим, которые толпились под окнами школы. Все ели этот праздничный чистый хлеб. Некоторые впервые за много лет.
Наконец, мама наполнила бутылку, заткнула горлышко скатанной в трубочку бумагой, прикрыла бутылку широким домотканым сарафаном и сидела довольная.
- Ну, к чему я буду пить? Не оставлять же добро. Чать, председатель в город ездил, деньги платил, - шептала она соседке, которая по её примеру, позаимствовав вороночку, сливала спиртное.
Наконец, стали расходиться. Мама бутылку заткнула за пояс сарафана, поправила кофту. Мама худая, в талии тонкая, незаметно.
- А ты хитренькая, мама!
Домой шли вместе с моей крёстной Саней. У неё глаза не просыхали. Иногда она, не имея моченьки удержаться, ревела в голос. Многие ревели. Было по кому. Тётя Саня потеряла сына Аркадия и мужа Василия. Получила похоронки перед Рождеством 1942 года. И за одну ночь побелела её головушка, а ей всего 36!
- Бедная, бедная моя! - жалею я тётю Саню.
Она считает мою маму почти счастливой. Отец мой и брат Николай вернулись с войны. А вот Боренька пропал без вести. Но ведь он не погиб!
Мама каждую ночь молится Господу Богу, и мы надеемся, что он вот-вот появится на родном пороге.
