В начале мая 1931 года в Магнитогорск прибыл высококвалифицированный детский врач - сорокачетырёхлетний Фридрих Краузе. Его приезд и последующая одиннадцатилетняя деятельность стали благом для детского здравоохранения строящейся Магнитки. А для него и его семьи годы, проведённые в Магнитке, стали самыми счастливыми в жизни.
"Я работал врачом Лосиноостровского санаторного отделения института охраны материнства и младенчества. В начале 30-х годов становилось всё труднее жить. Шла первая пятилетка, начиналась массовая коллективизация. Продукты исчезли, дрова доставались трудно. Становилось понятно, что вскоре с частной практикой придётся расстаться. Как тогда жить? Я был в то время членом месткома института. И вот однажды, в апреле 31-го получаю срочное извещение из Москвы, что сегодня должно состояться экстренное дневное заседание месткома. Присутствие всех членов обязательно.
Ну что ж, ехать, так ехать. Когда приехал в институт, заседание уже шло. Речь шла о "профсоюзной мобилизации" тридцати врачей, работников медицинских институтов Москвы, для трёх новостроек: Кузнецка, Магнитогорска и Березняков. Не менее чем на год. Условия зарплаты и снабжения повышенные. Необходимы инициативные, опытные работники. К концу заседания для себя решил - еду в Магнитогорск! Кузнецк слишком уж далёк, Березняки слишком северны. Магнитогорск мне представился теплей: в Уральских горах, среди дремучих лесов. Дома вопрос о переезде был решён меньше чем за минуту. Договорились, что сначала поеду один, а семью заберу позже, когда обживусь и выясню все возможности устройства.
Из Москвы выехал 27 апреля. Поездка была долгой. Лишь первого мая приехали в Челябинск, а в Магнитку попали только второго. Когда проезжали последний отрезок пути - Карталы-Магнитогорск - почувствовал большое разочарование: вместо гор и лесов увидел голую и ровную, как тарелка, степь. Второе разочарование - это река Урал, оказавшаяся в этих местах совсем узенькой и невзрачной, по которой и на лодочке проехать нельзя было. Плотина тогда только что была закончена, и наполнение будущего водоёма лишь начиналось. Затем дальше - гора Магнитная. Что же это за гора?! Не гора, а несколько сбившихся в кучку высоких голых холмов среди степи. Ничего, на чём мог бы остановиться глаз, чему могла бы порадоваться душа. Вместо вокзала - два вагона. Земля во многих местах изрыта, вскопана, всюду густая пыль. Прислали за нами подводу для вещей. Наш путь шёл мимо барачных посёлков. Можно ли себе представить что-либо более удручающее, безотрадное, чем эти наскоро сколоченные низенькие сараи, переполненные до отказа семейными и холостыми, взрослыми и детьми, начиная с грудных. Общие нары, семьи отгорожены тряпичными занавесками. Кругом грязь, отбросы, бумага, щепки, пыль, пыль, пыль...
На открытой площадке стояли обособленно два дома городского типа: заводоуправление и гостиница. Идём дальше. Добираемся наконец до первого участка, состоящего из лёгких деревянных двухэтажных домов. В одном из них в тесной квартирке помещается здравотдел, переполненный людьми. Вот такое было первое, не ободряющее впечатление от строящегося Магнитогорска. Было очевидно, что все силы и средства бросались на строительство основного объекта, в то время быту, устройству жизни больших масс рядовых работников внимания уделяли мало. В такое неустройство попали и мы. Правда, в бараки нас не вселили, но на первые две недели поместили в каком-то закоулке вестибюля битком набитой гостиницы, где товарищи мои лежали на случайных мешках и сенниках на полу, а я - на захваченной с собой походной кровати. Потом мне предоставили малюсенькую комнатку-кухню в доме здравотдела размером около двух с половиной на полтора метра. В ней поместились моя походная кровать, табуретка и крашеный стол. На холодной плите стояли книги, всё остальное хранилось в чемодане. Там я и прожил почти полгода, до поездки за семьёй в Москву.
Моя работа в то время носила нерегулярный, случайный характер, ведь детские учреждения ещё надо было создать.
Этим я и занимался: разъезжал, чертил схемы детской больницы, яслей. Не было твёрдо установленных рабочих часов. В конце июля приехала ко мне Вера. Ей хотелось лично убедиться, можно ли нам с двумя детьми переехать сюда, не слишком рискуя их здоровьем, справимся ли мы с трудностями жизни. Мы много бродили по Магнитке. Заходили и на строившиеся первые домны будущего завода. Ходили на шумный базар-толкучку, расположившийся на холме, в центре между жилыми участками. Спускались к плотине, поднимались на гору Магнитную, где уже начинались вскрышные работы по добыче руды. Посещали отдельные барачные участки, где знакомились с трудным бытом рабочего населения. Познакомилась Вера с моим непосредственным начальником - заведующей отделом охраны материнства и младенчества Феофилой Евгеньевной Сухаревой. И вот когда Вера всё посмотрела и разузнала, то сказала мне:
- Ну что ж! Пусть наши дети вырастут уральцами. Переедем и постараемся укорениться в этих степных просторах. Не всем в Москве жить!"
Продолжение следует.