В адвокатскую коллегию выпускница Красноярского государственного университета Евгения Говако пришла 34 года назад. Среди профессионалов столь внушительный "чистый" адвокатский стаж встречается весьма редко: у большинства нынешних защитников за плечами милицейская, следовательская, а то и судейская работа.
В годы социализма молодежь рвалась бороться с пережитками капиталистического прошлого, отдавая предпочтение работе в органах.
- Почему, имея диплом юриста, вы избрали не столь доблестную и в те годы далеко не денежную работу адвоката? - обращаюсь я к Евгении Ивановне.
- Преддипломную практику я проходила в райотделе милиции следователем и поняла - не мое. Мало того, что это очень напряженная и физически тяжелая работа, но и цена ошибки очень высока. Занятие не для женщины эмоционального склада, какой я себя представляю.
- Для этого надо иметь определенные черты характера?
- Думаю, да. Как, впрочем, и в моей работе. До сих пор существует предубеждение: если речь идет об уголовных делах, то излишне защищать тех, кто достоин осуждения, порицания. Однако адвокат обязан, отстранившись от предубеждений, выполнять свою миссию. Человек, совершивший преступление, остается один на один со всей правоохранительной системой, против государства. Если я, как специалист, не помогу, не поможет никто. Иногда это очень тяжело, поскольку человек тебе антипатичен. Но если ты профессионал, то обязан действовать вопреки своим чувствам. Каждый человек имеет право на защиту, и адвокат обязан сделать все, чтобы преступник не отвечал сверх меры содеянного. Работа адвоката заключается в том, чтобы виновный понес наказание только за то, что совершил. Правда, я давно не работаю по уголовным делам так активно, как в первые годы. В основном, веду гражданские дела.
- Гражданское судопроизводство считается наиболее сложным. Одних только кодексов больше десятка наберется, не считая подзаконных актов.
- Я могла бы спокойно работать юристом на предприятии, но мне скучно иметь дело с бумагами. Чтобы найти себе применение, решила заняться гражданскими делами. Для этого нужен не только большой жизненный опыт, но и солидная юридическая практика. Чтобы быть защитником по уголовным делам, необходимо хорошее знание Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, а вот в гражданских делах так много законов, что даже высококлассный юрист не может одинаково хорошо разбираться в различных областях.
- Чтобы найти своего адвоката, надо прежде узнать его специализацию?
- Нельзя сказать, что адвокат настолько узко специализируется. Если он "ведет" дела трудовые или пенсионные, это не значит, что не возьмется за любое другое. Адвокат должен быть универсален. Профессионал обязан до тонкостей изучить вопрос, по которому предстоит работать. Если не хватает опыта, изучает судебную практику, консультируется у специалистов, советуется с коллегами.
- А у вас какая специализация?
- Более-менее уверенно чувствую себя в пенсионных делах: о признании права на досрочную трудовую пенсию - это связано с вредным горячим стажем; педагогической и медицинской деятельностью. Составляю исковые заявления, иногда участвую в судебных процессах.
- От каких дел отказываетесь?
- Если требования клиента вроде бы законны, но аморальны. Мне не нравиться, если человек не может разрешить бытовую ситуацию миром. Начинает спорить с соседями, например, по поводу границы участка или тени от дерева, которая падает на его грядку. Это очень трудные дела и малоприятные, склочные люди, которые уверены: любое их право должно быть защищено в судебном порядке.
Отказываюсь, если трудно найти общий язык. Клиент не прислушивается к советам, не понимает, что интересы тех лиц, с которыми он собирается спорить, защищены законом, а его требования вряд ли найдут поддержку в суде.
- Для вас важен психологический контакт с человеком?
- Конечно, он должен быть мне понятен, доверять мне. Я выбираю путь, решая его проблемы, и человек должен быть уверен, что этот путь - единственный. Если неизвестный факт обнаружиться в суде, я уже не смогу помочь. Играют роль и обычные человеческие симпатии и антипатии.
- Даже в застойные годы социализма, не поминая сталинских троек, суд принимал сторону обвинения. Срабатывала система: оправдательный приговор автоматически признавал бы неэффективность работы правоохранителей. Адвокат был в роли свадебного генерала. Сейчас законодательство уравнивает права гособвинителей и защитников. Между ними нередко происходят жестокие словесные схватки, в которых обвинители не всегда одерживают верх. Но судья порой склоняется к позиции обвинения. Что вы предпринимаете, если чувствуете: вашим доводам не внемлют?
- Нужно так выступать, чтобы не хотел, да слушал. Есть различные ораторские приемы: логика изложения, тембр голоса, эмоциональность, доходчивость речи. В умении использовать эти приемы и состоит адвокатское искусство. Безусловно, в советские времена обвинительный уклон был более заметен. Помню, защищала одного из пациентов ЛТП, который бежал из спецучреждения - за что наступала уголовная ответственность. Суд проходил в здании ЛТП, за день рассматривали по шесть, восемь подобных дел. Обычное наказание - год лишения свободы. Председательствовал тогда замечательный судья Григорий Алексеевич Стекольщиков. Рассматриваем уже четвертое дело. Понимая, какие бы доводы защиты я ни приводила, все равно будет год колонии, все же завершила свою речь такими словами: "Не знаю, как суд будет обосновывать виновность, какие доводы обвинения и защиты впишет в приговор, но точно знаю: после слова "приговорил" будет стоять год колонии. Почему суд не индивидуализирует наказание, назначая всем предельную санкцию - это не соответствует требованиям закона". Судья назначил моему подзащитному семь месяцев лишения свободы. Когда осужденных увели, Григорий Алексеевич высказал: "Ну, что, съела?"
Поэтому, если суд не соглашается с доводами, может, они не так сильны? Хороший адвокат должен добиваться, отстаивать свою позицию до последнего. Существуют различные способы обжалования, использование которых иногда приводит к успеху.
- Успешных дел у вас немало, но был ли особенный случай?
- В 2000 году защищала молодого человека, своего давнего "крестника", который еще в юности совершил кражу. Он отсидел, а через несколько лет был обвинен в разбойном нападении. Доказательства были очень шаткие. Расследование провели скверно: вещественные доказательства утеряли, процедуру опознания провели с грубыми нарушениями. На протоколе опознания не было подписи потерпевшей. В суде первой инстанции я заявила об исключении этого доказательства. Все страшно удивлялись: дело прошло множество инстанций, и никто такого серьезного просчета не заметил. Доказывая невиновность клиента, я требовала его оправдания. Суд первой инстанции с моими доводами не согласился, приговорив "крестника" к 10 годам лишения свободы. Я направляла многочисленные жалобы и одна из них, в порядке надзора, закончилась отменой приговора, и дело направили на новое рассмотрение. Суд не счел доказательства настолько ясными, чтобы вынести оправдательный приговор, однако ограничил срок отбытым наказанием. Отсидев три года, мой подзащитный был освобожден.
- Как соотносятся статус адвоката и его социальная защищенность?
- Я чувствую себя пенсионером, хотя адвокат сам решает, когда ему идти на заслуженный отдых. Мы получаем государственную пенсию - 4 тысячи рублей, сами зарабатываем на отпуск и беспокоимся о лечении. Но, с другой стороны, я сама определяю, что делать, с кем работать, что говорить в суде. Никто мною не командует. Даже при социализме адвокаты были относительно свободны, однако каждый должен был иметь строгого внутреннего цензора и не допускать выпадов в адрес власти. Хотя можно и в приличных выражениях высказать свою точку зрения. Старшие товарищи рассказывали, когда дела рассматривали сталинские тройки, адвокат, собираясь на процесс, складывал в портфельчик необходимые вещи. Лишить свободы могли за одно неосторожно сказанное слово.
- В семье есть продолжатели вашего дела?
- Дочь окончила Челябинский университет и работает помощником судьи. Сын - полная противоположность маме - художник.
- Чем уравновешиваете издержки профессии - отрицательные эмоции?
- Рукоделием. Вот это мое изделие (на Евгении Ивановне жакет, украшенный чудной вышивкой. - Прим. авт.). Костюмчик показался мне унылым, и я его расшила. Такая психотерапия лучше любого лекарства. Когда работают руки, можно спокойно предаться мыслям или, считая петельки, вообще ни о чем не думать.
- О чем болит душа у адвоката-профессионала?
- Нынешняя молодежь не очень ценит ремесло, но очень любит деньги. Для извлечения прибыли профессия адвоката благодатная. Наобещать можно золотые горы, но сможешь ли выполнить, не предав интересов клиента? В профессию пришли люди, которые больше заняты самопиаром, шумом вокруг своей персоны. В советские времена три года после окончания вуза адвоката считали молодым специалистом. Отправляли на курсы, регулярно проверяли, как составляет деловые бумаги, советовали, критиковали. Проверка работы молодого адвоката входила в планы каждой юридической консультации. Сейчас адвокатская палата тоже проводит курсы повышения квалификации, но работу молодых проверяют лишь в том случае, если клиент обратится с жалобой. Может, это правильно: адвокат сам отвечает перед клиентом, но необходимо радеть о поддержании профессионального уровня коллегии адвокатов. Кулуарно мы можем обсудить, что некто был не готов к процессу: явился лишь с кодексами в руках, даже без необходимых закладок. Печально осознавать, но по таким халтурщикам граждане судят обо всех адвокатах. Идет профанация профессии.
- Наш разговор приурочен к профессиональному празднику адвокатов, что пожелаете коллегам?
- Здоровья, замечательных результатов, понимающих и благодарных клиентов.
