Со словом «патологоанатом» ассоциация у людей, мягко говоря, не романтическая, и понятно, почему. Отправляясь на интервью ко Дню медицинского работника к заведующей патологоанатомическим отделением АНО «Центральная клиническая медико-санитарная часть» Венере Горшенёвой, чувства испытывала неоднозначные: о чём говорить, как выстроить беседу, чтобы избежать слишком зыбких тем… Первой же фразой Венера Мунировна поставила в тупик: оказывается, вскрытие – в медицине это называется аутопсия – занимает всего пять, а то и меньше, процентов времени патологоанатома. Всё остальное – прижизненная диагностика. От которой зависит не просто здоровье, а жизнь пациентов. Потому что патологоанатомическая лаборатория занимается работой с биоматериалами – другими словами, тканями человеческого организма.
Как думаете, куда девает хирург, к примеру, вырезанный у пациента аппендикулярный отросток, желудок, тело матки?.. Нет, не утилизирует – приносит их в патологоанатомическую лабораторию, и доктор после тщательных многоступенчатых исследований вынесет вердикт, обычное ли это воспаление, или инфекционный – вплоть до туберкулёза – процесс, а может, и опухоль. Если последнее, то – доброкачественная или злокачественная. Если подтвердится печальная версия – вид опухоли и её стадия.
– К нам поступают биоматериалы отделений хирургического профиля стационара медсанчасти, диагностического центра, поликлиник, женской консультации, – перечисляет Венера Горшенёва. – К примеру, когда эндоскопист проводит исследование той же двенадцатиперстной кишки, он может увидеть только язвенный процесс, а окончательное решение, что это на самом деле, примет патологоанатом на основании проведённой гистологии. А вариантов много: язвенный процесс, новообразование, болезнь Крона, нарушение кровообращения, хроническое воспаление…
Венера Мунировна свято помнит фразу, сказанную её учителем, профессором, завкафедрой патологической анатомии Челябинского государственного университета Владимиром Леонтьевичем Коваленко: «Не бывает простых случаев – бывают простые патологоанатомы». И к профессии своей относится более чем тщательно: на её рабочем столе – книги, монографии, справочники, микропрепараты («стёклышки») с микросрезами биоматериалов, она исследует каждый под микроскопом и на мониторе подключённого к нему компьютера.
– Вот срез опухоли слюнной железы молодого мужчины, – терпеливо объясняет. – Вот эти чёрные клетки – экспрессивные, , если их больше сотни на считаемую площадь, то с полной уверенностью можно говорить о развитии онкологии. Сейчас я буду их считать.
– Почему вы, а не компьютер? – не могу удержаться от вопроса.
– Компьютер посчитает, но может дать немного некорректный результат в плане геолокации на исследуемом участке – выдаст как бы среднеарифметический результат, а меня это не устраивает. Поэтому лучше уж я потрачу лишние 15 минут, но дам чёткое, обоснованное заключение.
Кстати, именно благодаря такой вот щепетильности Венеры Мунировны за три месяца только в центре амбулаторно-онкологической помощи медсанчасти были выявлены три пациента с так называемой нулевой стадией рака – считайте, в подавляющем большинстве случаев излечение и полная ремиссия. Венера Горшенёва яростно это опровергает:
– Благодаря не Венере Мунировне, а всему коллективу – начиная от докторов-клиницистов поликлиник, диагностического центра и стационара и заканчивая всеми сотрудниками патологоанатомического отделения. Мы работаем в тесной связке по грамотно выстроенной цепочке профессиональных взаимоотношений.
Ещё одна фраза Владимира Коваленко, запомнившаяся ей со студенчества: «Хочешь узнать уровень развития стационара и его серьёзный настрой, оцени оснащение патологоанатомической лаборатории и сразу всё поймёшь по её организации и обеспечению».
По владениям заведующей Горшенёвой можно смело заявить: стационар медсанчасти в полном порядке
Во-первых, в прямом смысле – идеальная чистота. Не просто чист, а стерилен и сам морг – доктора предпочитают официальное его название «секционный зал», лаборатория.
Обеспеченность отделения тоже приводит в восхищение: на всех этапах с биоматериалом работает современная медицинская техника экспертного класса от немецкой компании Leica, что говорит само за себя. Впрочем, о работе патологоанатомического отделения подробно расскажем вам в ближайших выпусках «ММ», сейчас скажу одно: если раньше пациентам для постановки диагнозов приходилось либо отправлять биоматериал, либо отправляться самим в крупные федеральные центры, то сегодня весь гистологический спектр доступен в ПАТ-лаборатории медсанчасти – на самом высоком уровне как по срокам исследований, так и их точности. А теперь позвольте перейти к героине нашего материала.
Она – уникальный доктор: многие исследования в Магнитогорске может провести только она. Благодаря проведению гистохимического и иммуногистохимического исследований возможно определить тип опухоли и помочь докторам назначить химиотерапию, лучевую терапию, либо пациенту поможет только оперативное вмешательство. И она очень своеобразная женщина: ну кто ещё встретит журналиста фразами: «У меня мерзкий характер!» или «Я – не очень хорошая мама!». Это, на секундочку, притом, что сын Венеры Мунировны окончил с золотой медалью школу, после – Уральский государственный медицинский университет в Екатеринбурге, а теперь заканчивает там же ординатуру и уже работает в онкологическом диспансере. Вы удивитесь – по специальности «патологоанатом». А ведь им могла бы не стать даже сама Венера Горшенёва. Более того, в детстве девочка Венера Гайнуллина о медицине не мечтала, а мечтала работать следователем. Теперь понимаете, почему именно патологоанатомия? Впрочем, обо всём по порядку.
Она планировала поступать на юридический и даже «набирала баллы» в последних классах школы для поступления, дежуря с бригадами дружинников
Но родители не решились отпустить дочку так далеко. А ни металлургию, ни педагогику, ни даже музыку – Венера Мунировна окончила музыкальную школу – как будущее она не рассматривала. Осталось медицинское училище: став фельдшером, она пришла работать в здравпункт ЛПЦ-8.
– Настоящая мини-поликлиника, где работали кабинеты по разным направлениям, – вспоминает Венера Горшенёва. – Все их изучила довольно быстро и поняла: ещё немного – и заскучаю. А я так работать не умею. Зато строгие порядки комбината, требования к безопасности и пунктуальности, к последовательности любого технологического процесса прошиты во мне насквозь, поэтому и дальше к работе относилась только так.
Через два с половиной года поступила в Челябинский медуниверситет. На мой вопрос: почему не ушли из медицины – смирились с участью? – она распахивает глаза:
– Да вы что! Отберите у меня мою профессию – и моя жизнь окончена! Вы знаете, что такое работа по распутыванию клубка? Я должна по гистологическому срезу определить многое: общепатологические процессы, не упустить редкие случаи и состояния, угрожающие жизни. Когда беру направление, мне важно знать о пациенте всё – не только возраст и пол, а вплоть до того, где он живёт. Как какая разница? Если в своём доме в деревне – значит, нужно проверить на болезни, передающиеся, например, от животных. Яркий пример: к одному из хирургов однажды пришла женщина с новообразованием на лбу. Доктор готовился вырезать обычную кисту, а нашёл внутри «шишки»… шевелящегося паразита, с которым пришёл ко мне. Оказалось, это дирофиляриоз – инфекция, которую переносят комары. Причём для Азии она не редкость, а для наших широт – нонсенс! Самое интересное, женщину комар укусил в её же родном саду. Из чего мы сделали вывод, что этого «прекрасного» паразита привёз с собой мигрант, а возможно, собака из азиатской страны.
В Магнитогорск она вернулась уже замужней дамой: с Ильёй Горшенёвым они познакомились в Челябинске, где тот тоже учился. К медицине муж не имеет отношения – он мастер по ремонту промышленного оборудования, и Венера Мунировна от души признательна ему за понимание, с которым относится к её профессии. Потому что рамки рабочего графика у доктора Горшенёвой очень размыты – смеётся: работаю, пока работает голова – бывает, до десяти вечера. А если «отказала» днём, то лучший отдых – смена занятий: устала от гистологии – вперёд к протоколам, от них – к организационным мероприятиям… Но супруг скандалов не устраивает, а ждёт жену дома с приготовленным ужином. В ответ Венера Мунировна старается быть хорошей женой и совмещать семью с работой с минимальными потерями с обеих сторон.
Кстати, почему «Я не очень хорошая мама»? Смеётся: считает, что «упустила» сына – точнее, момент, когда у того появилось желание пойти по её стопам. Они-то с мужем считали, что Георгий,станет инженером и будет работать вместе с отцом. Но сын был твёрд: только медицинский, причём не в Челябинск, где он будет «сыном Венеры Мунировны», а в Екатеринбург. Знаете, что сделала мама, чтобы отбить у сына желание врачевать? – правильно, привела его с собой на вскрытие. Бледный, Георгий вышел на улицу и, посмотрев на клумбу, изрёк: «Теперь я понимаю, почему ты в саду так активно садишь цветы».
Стеллажи её кабинета ломятся от книг – Венера Мунировна называет их «мои ненадёванные платья».
Говорит так потому, что когда «нормальные» женщины покупают дорогие наряды, она тратит сотни евро на научную литературу, которую привозят ей из-за границы. Потому что – да, доктор Горшенёва прекрасно владеет английским языком, который тоже помогает в профессии. Кстати, дома медицинских книг нет – разводит руками: «А зачем? Они мне нужны только на работе».
Где проводит отпуск? Вот совсем недавно – на конференции в Челябинске, например. Но чаще – в саду, где действительно любит свои цветы и отдыхает с мужем душой. Любят и путешествия, причём по России: разумеется, Чёрное море, Казань, Санкт-Петербург, Калининград… Делать загранпаспорта даже не хотели – но уж больно мечтали поехать в Грузию. Вернулись оттуда под большим впечатлением, потом посетили Азербайджан, Армению, теперь хотят поехать в Среднюю Азию.
Наконец, почему – «мерзкий характер»? Венера Мунировна становится серьёзной.
– Одна из моих обязанностей – указать во время аутопсии в очень корректной форме особенности ведения, лечения конкретного пациента. Очень часто это споры, несхожие с клиницистами мнения. Важно в таких ситуациях работать дипломатично и тактично. Это тяжело, но – необходимо, в том числе как дополнительное обучение доктора на будущее. Согласитесь, это усложняет характер. Но не портит взаимоотношений с клиницистами. В моей жизни не всё так просто: чтобы получить свою профессию, я приложила немало времени и усилий и прикладываю сейчас – чтобы поддерживать квалификацию и оставаться на острие новых научных методов исследования. Моя специальность, мягко говоря, – не самая простая в медицине. Но я её люблю и стараюсь выполнять свою работу честно и с максимальной отдачей.
