НЕТ, СОВСЕМ не узнать нынче мартен. Как-то помолодел, подтянулся. Еще недавно был кряжист, высился к небу десятками труб, на земле опоясывался вереницами изложниц. А сегодня под руками строителей здание цеха рядится в элегантные стены, обрастает легкими на вид пристройками, обзаводится новым оборудованием. Он и по сути изменился, которая не что иное, как технология. Чуть более полутора лет назад с промежутком в три месяца пустили две сортовые разливочные машины. Сейчас полным ходом идет подготовка к приему в «разливочные ряды» слябовой машины непрерывного литья заготовок. Мастеру Александру Труфанову приятно осознавать свою причастность к переменам в родном цехе. Он считает, что с приходом современной техники и притоком свежих кадров мартен может обрести былую славу.
Сам он пришел сюда более двадцати лет назад, как раз в период наивысшего производственного взлета. Говорит, хорошую закалку приобрел, окреп профессионально. Но и по сей день Александр не может объяснить, откуда возникло у него это жгучее желание стать разливщиком стали. Не горновым, не сталеваром – непременно разливщиком. Вроде и среди знакомых не было никого с такой профессией. Более того: он и в глаза не видел, что это за работа такая. Вот хотелось, и все тут! А несостоявшаяся после окончания школы попытка поступления в училище на эту специальность лишь еще больше раззадорила: коль берут ребят только после армии, значит, дело стоящее. А поскольку до призыва на воинскую службу время еще оставалось, решил употребить его с пользой и получил профессию токаря. Он даже начал поход за высшим образованием на вечернем отделении горно-металлургического института. Но тут и для Александра Труфанова прозвучал марш «Прощание славянки»…
К поворотам судьбы – а уж каких только сюрпризов жизнь ни преподносила! – Труфанов относится как к должному. Главное, считает, нужно из каждого виража вынести для себя что-то важное. В армии, например, где он служил оружейником, обрел страсть к оружию вообще и холодному – в частности. Особенно уважает ножи с характером, к каковым относит кортики. Уверяет: этот возьмешь в руки и чувствуешь прилив сил – не иначе как передается энергетика бывшего владельца, какого-нибудь морского офицера. Но это так, к слову. А главное его армейское приобретение – мужественность и выносливость. Они ему, когда пришел в первый мартеновский цех на разливку, сильно пригодились. Позже Труфанов искренне сочувствовал пацанам, которые согласно новому правилу устраивались сюда еще до службы в армии. Трудновато – не то слово. Сам он, прежде чем вжился в небезопасную обстановку разливочного пролета, за своим наставником несколько недель хвостиком ходил. Горячего металла не боялся, гораздо неприятнее было соседство огромных кранов, гигантских ковшей.
Ремесло Труфанов постигал с усердием. Но однажды трудовое рвение его чуть до беды не довело: без
команды старшего решил ускорить процесс, а заодно и ковшевому помочь. По незнанию сунулся к ковшу, в котором оставался жидкий шлак, и едва не залил себя. Хорошо, машинист вовремя увидел. Это уже теперь с позиции мастера рассуждает: присмотр нужен не только за новичками-первогодками: те, у кого стаж уже за десяток лет, тоже еще та категория – теряют бдительность, считают себя все умеющими и все знающими.
К всезнайкам Труфанов не относил себя никогда. Но и принципами поступаться не станет: правильно то, что хорошо для производства. Не любит, когда без нужды вмешиваются в его дело. Еще будучи старшим разливщиком, как-то крепко пошумел с мастером, когда в сложной ситуации тот впопыхах хотел внести коррективы в уже намеченный ход экстренных действий. А поскольку подобных стычек на производстве было немного, Александр запомнил этот случай навсегда. Он вообще не любит ни излишней суматохи, ни окриков. Но при этом не боится взять на себя ответственность, а в критической ситуации всегда готов подставить свою голову вместо чужой. Эти качества Труфанова особенно проявились в период освоения и пуска машин непрерывной разливки стали. Вот уж где пришлось покувыркаться!
Первая машина, получившая впоследствии второй порядковый номер, вообще давалась мартеновцам со скрипом. Как говорят цеховики, даже технологию разрабатывали «методом тыка». Вот и первые смены после официального пуска не были удачными: теряли ручьи. Или, натыкаясь на чужие ошибки, вместо желанной горячей заготовки получали «лыжи» – резко охлажденный и практически никуда уже не годный металл. И все эти неудачи оказывались на всеобщем обозрении: каждый день в цех прибегали десятки людей – от просто зевак до различных специалистов, задействованных в пуско-наладочных работах. Разливщики и их начальство обжигались, что называется, на полную катушку. И в прямом, и в переносном смыслах. Тут для мастера Труфанова и его коллег-старожилов главное было не только машину освоить, но и людей сберечь.
Удалось и то и другое. А уж проверка пуском следующей МНЛЗ подтвердила и класс, и высокий профессионализм магнитогорских мартеновцев – все прошло без сучка и задоринки. Их коллеги с других предприятий Урала уже не первый год бьются на своих машинах разливки над простейшим сортаментом, а наши уже и прежний восстановили, и за новый смело берутся. Сейчас, например, осваивают сталь «сварную». Хитрая, говорят, штучка, требования к качеству особые.
«Разливщик по рождению» Труфанов с приходом в цех новой технологии словно заново родился. Александр Николаевич и прежде гордился, что стоял на ответственном посту, коронующим труд огромного цеха, а тут и вовсе зауважал свою профессию: теперь мартен способен выдавать уже не «сырой полуфабрикат», а практически готовую товарную продукцию. Важно и то, что потери металла уменьшились. При прежнем способе в брак неизменно отправляли головную и донную часть слитков, плюс окалину и всевозможные потери от зачистки. Ну и так далее. Теперь и само содержание работы разливщиков значительно видоизменилось. Парни сидят возле ручьев с «удочками», чтобы шлак не пропустить, а при закрытой струе еще и не допустить соприкосновения металла с воздухом, дабы не было вторичного окисления.
Впрочем, все это лишь кусочки технологии. Главное же, по словам Александра Труфанова, не должна измениться «технология души» человека. А в людях он больше всего ценит честность: к работе, к себе, к окружающим. Он ведь в свое время хоть и записался в команду ККЦ – новые перспективы манили, но работать туда все же не пошел. Прямо себе признался, что в мартене он специалист, что нужен цеху, а цех нужен ему. И вот спустя много лет вместе с родным коллективом начал учиться работе на качественно ином уровне. Опять же, говорит, судьба так распорядилась.
Почему Александр Николаевич так часто вспоминает о фортуне? А каково, думаете, почти в 18 лет впервые узнать, что, кроме младшего брата Василия, существуют еще восемеро родных братьев и сестер? И что родители были другие, да в начале шестидесятых умерли: отец – от фронтовых ран, мать – от непосильной ноши. Сложись жизнь семьи иначе, он бы, может, и фамилию другую носил, и отчество. И был бы, возможно, как отец, механизатором. И только теперь, когда и сорок пять не за горами, Труфанов себе честно признается – повезло. Приемными детьми при Николае Гавриловиче и Марии Петровне они с братом сроду себя не чувствовали. Да что там – никогда и не догадывались! Ведь они усыновили их, когда Саше не было и двух лет, а Васе едва восемь месяцев исполнилось. Благодарен старшей сестре Рае – а ведь и она была еще почти ребенком, которая отдала их не в детдом, а добрым людям на воспитание.
И встреча с будущей своей женой Наташей была вроде и случайной, но вполне закономерной. Возвращаясь из армии, в поезде Труфанов приструнил подвыпившего парня, пристававшего к девушке. А спустя несколько дней у знакомых встретился с той, что была свидетельницей сцены в вагоне. Наташа за такого хорошего парня уже через пару месяцев замуж пойти согласилась.
Он и в жизни оказался надежным: по хозяйству все делать успевает – ни ремонт квартиры, ни стройку в саду чужим людям не доверит. И в детях души не чает. Сейчас вот вместе с нетерпением ждут рождения первого внука…
Только всякий раз, дожидаясь мужа с работы, Наталья тревожится за него. Мартен, понятное дело, не курорт. И по характеру ее супруг таков, что за чужие спины прятаться не станет. Да и ночные улицы города сейчас не спокойны. Пару лет назад вот так же ночью возвращался Труфанов с работы и угодил на троицу отморозков с кольями в руках. Приструнил он их быстро. Ну откуда было хулиганам знать, что этот вовсе не богатырского сложения человек имеет стальные мускулы, накачанные на работе, а еще раньше – в тяжелой атлетике и лыжном спорте…
Александр и сына своего всегда наставлял: хочешь быть настоящим мужчиной – нужно на комбинат идти. Сейчас Труфанов-младший учится в институте. Он твердо решил стать прокатчиком. Вроде и среди знакомых никого нет с такой профессией. Более того, он и в глаза не видел, что это за работа такая. Вот решил – и все тут!
