Журналисту всегда важны отклики читателей. Особенно – на материалы, которые дороги ему лично.
Приятно было услышать слова благодарности за материал, опубликованный в «Магнитогорском металле» 26 января, в канун Международного дня памяти жертв Холокоста. Среди позвонивших в редакцию была постоянная читательница «ММ» Тамара Романова, дочь погибшего защитника Отечества. Она рассказала о судьбах соседей, с которыми Тамара Ивановна в детстве жила на одной площадке в доме по улице Фрунзе.
«Я родилась в 1938 году в Нижнем Тагиле, с мамой приехала в Магнитогорск. Отец погиб под Псковом в 1944 году. Хорошо помню послевоенное время. По соседству поселилась семья Гусинских из Минска – Аркадий Леонтьевич, инвалид первой группы, жил со старенькими родителями. На войне он лишился ног – в Магнитогорске ему трижды делали операцию. К нему приставили патронажную медсестру из первой городской больницы Ольгу Куперман. Они сблизились, и Ольга Григорьевна сама предложила ему создать семью. Об этом она рассказала мне, когда я стала постарше.
Рассказывала она и о том, как попала из Варшавы в Магнитогорск. Во время оккупации у неё на глазах убили маленькую племянницу: Ольга Григорьевна вела девочку за руку, та закапризничала, навстречу шли немцы. Один из них схватил ребёнка за ноги и ударил головой о столб… Польские евреи понимали, что их ждёт при фашистах. Вскоре семья Куперман перебралась через реку Буг на территорию СССР. Отец попал в больницу, его про-оперировали, а когда был в реанимации, после бомбёжки начался пожар, многих пациентов спасти не успели. Ольга Григорьевна записалась медсестрой в санитарный поезд, всю войну провела на фронте, рискуя жизнью. А после войны искала своих близких и нашла их в Магнитогорске. Приехала сюда и устроилась медсестрой в глазное отделение городской больницы № 1.
Аркадий Леонтьевич работал бухгалтером в столовой метизного завода. За ним приезжал возчик на телеге, запряжённой лошадью. Аркадий Леонтьевич передвигался на колодках – как и многие инвалиды в те времена. Сам спускался с третьего этажа, а внизу возчик сажал его на телегу. Уже потом у Аркадия Гусинского появился автомобиль с ручным управлением.
У Гусинских родилась дочка Алла, отец души в ней не чаял, сам заплетал косы. Мне было восемь лет. У Ольги Григорьевны было больное сердце – она и прожила всего 41 год. Я приходила помогать по хозяйству – мыла полы, нянчилась с Аллочкой, водила её в баню – маме из-за состояния здоровья было тяжело подолгу переносить жару. Девочка была ровесницей моих младших сестрёнок.
Мама Ольги Григорьевны дружила с моей бабушкой Антониной Францевной, обе родом из Польши. Говорили по-польски, а может быть, на идиш, вспоминали молодость. Бабушка сама шила блузы с воротником-стоечкой, длинными манжетами и множеством пуговок, обтянутых тканью. Ходила с непокрытой головой, волосы укладывала валиком. Они казались очень разными со второй моей бабушкой, сибирячкой, которая была верующая, носила длинное платье, фартук, обязательно платок на голове и накидную шаль. И всё же бабушки находили общий язык.
Вторым мужем мамы, отцом сестёр и моим названным отцом, стал Павел Романович Столяров. Донбасский шахтёр, он был угнал в плен в Германию, его освободили через три с половиной года и отправили в товарняке на Урал – до 1959 года даже без права переписки. Мечтал свозить нас на Украину, но прожил недолго. Побывав в командировке в его родных местах, я уже на могиле рассказала папе об этом.
Я закончила строительный техникум, работала на калибровочном заводе инженером в отделе охраны труда и техники безопасности, через 37 лет ушла на пенсию. Сыну и дочери дала высшее образование, которое сама не смогла получить. Оба работают на ММК. У меня трое внуков, пять правнуков. Считаю, что прожила счастливую жизнь. А кроме кровной родни, были у меня соседи, ставшие родными – и даже более близкими, чем иные родственники.
Когда Гусинские переехали на правый берег, мы не потеряли с ними связи. Алла – по мужу Шаргородская – преподавала в музыкальном училище, семья поселилась на Грязнова, неподалёку. Мужем Аллы стал молодой врач. Жили они небогато. Запомнился рассказ о том, как уезжали в Израиль: на таможне их оштрафовали на 50 руб-лей за не указанные в декларации две мельхиоровые ложки. Алла много раз звонила мне – уже из Израиля. Давно не было вестей – помню, что у неё были проблемы со здоровьем, не хочется думать о плохом…
В Магнитку в годы войны приехали тысячи эвакуированных из Белоруссии и Украины, беженцы из Польши, было много евреев. Город на Южном Урале стал для них вторым домом. Во время Великой Отечественной и после дружно жили русские, евреи, люди других национальностей. Мы были одной дружной семьёй. Я помню, сколько бед и лишений выпало на долю моих соседей. И когда читала ваш материал, на глаза наворачивались слёзы…»
