СЮДА НЕ ЗАГЛЯДЫВАЕТ милиция, не приезжает скорая помощь, даже пожары тушат своими силами. Нет, речь не о деревне, а о людях, живущих с нами по соседству. Вы когда-нибудь слышали об улице Станционной? Кажется, тысячи верст отделяют ее от цивилизации. Дорогу ищем буквально «на ощупь»: улица с незнакомым названием толком не обозначена не только на карте города, но и на местности. С облегчением думаем: хорошо, что догадались поехать на внедорожнике. Выбоины, буераки, ухабы – им нет конца. Кружим по улице Калибровщиков и поселку Димитрова – и вот, наконец, Станционная. Дальше – рукой подать до железнодорожного полотна.
Ничто не нарушает царящую здесь гробовую тишину. Сверяем номера домов: все верно – 22 и 24. Именно этот адрес срывающимся голосом сообщила женщина на редакционный автоответчик. Где же люди? Все будто вымерли. Местный пейзаж ограничивается старыми карагачами, деревянными стайками да парой двухэтажных домов, сильно «искалеченных» временем. Как позже пояснили местные обитатели, стоят они здесь более пятидесяти лет. Глядя на эту ветхость, трудно поверить, что здесь можно жить. Облезлые двери, куски отвалившейся от стен штукатурки, полуразвалившиеся, в трещинах, кирпичные сооружения у подъездов, побитые стекла, из освещения – лишь небольшие плафоны над дверью в подъезд. И только детские вещи на бельевой веревке во дворе выдают жизнь.
Поднимаясь на второй этаж, глухо стучим каблуками по деревянным лестницам подъезда. Кое-где они прогибаются, в других местах явные провалы, поэтому движемся очень осторожно. Стучим в нужную квартиру. Дверь открывает пожилая женщина.
Татьяна Клебанова живет здесь с самого рождения. Когда-то она трудилась на железной дороге, сейчас на пенсии. Вместе с ней проживает муж, работающий строителем в Старой Магнитке, взрослая дочь, зять и пятилетний внук Максимка.
– В десяти минутах ходьбы от нас есть магазин, до него «ГАЗели» хоть и редко, но ходят, а дальше только пешком, – понимающе кивает Татьяна Николаевна, слушая о дорожных трудностях. – Внука сорок минут веду в детский сад на двенадцатый участок. А муж недавно ногу сломал, в больницу на лечение в ту же даль ходит. Дочка до работы два часа добирается. Хорошо, хоть у зятя есть машина.
– Да, у нас полное бездорожье, – подхватывает выглянувшая из соседней квартиры Татьяна Дьячок. – Неподалеку есть речка Башик. Весной или во время дождей она разливается так, что сухим домой не добраться. Ни скорая помощь, ни милиция в это время к нам не приезжают, только летом. Даже квитанции об оплате за коммунальные услуги нам оставляют в магазин – сюда никто носу не кажет.
Но прихоти стихий и отсутствие дорог – еще полбеды. Самое страшное – внутри одиноких домов по улице Станционной. Заходим в ванную – комнатушку размером не более двух квадратных метров. Вместо ванны стоит алюминиевое корыто – гениальное, абсолютно универсальное творение современности! Помыться, искупать пятилетнего ребенка, устроить банный день и стирку устроить – годится для всего, главное, чтобы вода в кране была. Благо герои нашей истории живут в цивилизованной стране и в благополучном городе: вода в домах появилась нынешним летом, когда сюда, наконец-то, провели канализацию. Много благ сразу не бывает, поэтому вода, естественно, только холодная.
Проходим на кухню. Здесь, в городской квартире, рядом с плитой стоит настоящая печь – главный источник тепла в квартире. Уголь и дрова жильцы хранят в стайках во дворе.
– Лет десять назад мы из-за этого горели, – вспоминает Татьяна Николаевна. – Видно, кто-то окурок неосторожно бросил. Дело было летом, загорелась трава, и стайки вмиг заполыхали, а там и дрова наши – все летние запасы. Пожарные тогда приехали, а воды-то в водоколонке нет. Пока четыре часа ехал мостопоезд с трансбоем, все сгорело.
Выходим из подъезда и буквально спотыкаемся о лежащие на земле старые покрышки. Это еще что? Как выяснилось, новая канализация. Трубы провели, а закрыть канализационные люки, видимо, не только забыли, но и крышек не оставили. Жильцы не растерялись, обозначили люки покрышками, прикрыли досками. Но этого, к сожалению, мало.
Уезжали мы с забытой богом и заброшенной людьми улицы Станционной с тяжелым сердцем. Вернувшись «в город», решили обратиться за комментарием к начальнику МУП «ЖРЭУ № 4» Ларисе Рябиченко. В приемной ЖРЭУ нас встречает секретарь: «Вы кто?» Честно отвечаем, что журналисты.
– Ларисы Николаевны нет, и когда появится, неизвестно, – говорит девушка. – Позвоните завтра в десять: к этому времени должна подойти.
Однако ни в десять, ни в час, ни в три часа дня с Ларисой Рябиченко мы не поговорили: то «отъехала», то «отошла», то «обедает». Два дня спустя, изнуренные дежурством у телефона, мы решаемся на небольшую хитрость. Позвонив в три часа, как обычно, от имени газеты «Магнитогорский металл», получаем, как обычно, привычный ответ: «Ее нет. Когда будет, не знаем». Тут же перезваниваем с другого номера от имени пресс-службы городской администрации, задаем тот же вопрос. Секретарь, немного заикаясь от волнения, сообщает, что начальник ЖРЭУ на работу все-таки пожалует, «но в конце дня». Перезваниваем в назначенный час: Лариса Николаевна сама берет трубку, но узнав, что разговаривает с «газетой», а вовсе не администрацией, расстраивается: «О чем вы хотите говорить?» – «Об улице Станционной». – «Тогда вы опоздали, там все проблемы решены». – «Жители уверены в обратном. Давайте встретимся, и вы расскажете, в чем проблема». В ответ что бы вы думали? Привычное: «Позвоните в понедельник, договоримся о встрече».
Но и в понедельник, вопреки нашему желанию, встреча не состоялась…
