ОДНАЖДЫ по телевидению я увидел выступление Олега Газманова. Мельком. Но припев «Я рожден в Советском Союзе» уловил точно. И сразу решил, что это интерпретация песни Ю. Шевчука. Просто в новом исполнении. Но потом выяснилось, что эта музыка, по утверждению Газманова, оказывается, его! Эту новость я узнал из программы «Максимум». Эти два музыканта сейчас чуть ли не дерутся и судятся из-за сего недоразумения. Я еще тогда подумал, если ты (Ты!) попал на уже проторенную кем-то дорожку, то зачем по ней идти дальше? И если ты об этом не знал, так потом сознайся: «Да, наши мелодии похожи, и твоя была написана первой…» Вот я, допустим, когда сочиняю рассказ и чувствую, что где-то это уже слышал, что где-то эта тема уже мелькала, то сразу свою работу сворачиваю, потому что не хочу оказаться в неудобном положении. В общем, тут есть над чем поразмыслить и о чем написать… И тогда я подумал – эх, если бы я был журналистом!
И вправду, если бы я был журналистом, о чем бы я написал? Да, Россия для репортера – это же целый Клондайк! Масса тем! Во-первых, я бы написал о чистоте в городе, вернее, об ее отсутствии, и о том, как бороться с этим безобразием. Достаточно назначить хороший штраф – 500 рублей, не меньше! – за любую выкинутую на улице пачку из-под сигарет, за пакет с мусором с балкона, за оставленную пустую бутылку из-под пива возле лавочки, и чтобы от штрафа больший процент шел тому, кто способствовал раскрытию данного преступления – тем же милиционерам. И тогда на улицах будут, наверное, чистота и порядок. Как это ни прискорбно сознавать, но все решают деньги.
Так же можно справиться и с вандализмом. С разбитыми фонарями, поломанными качелями, загаженными подъездами. Когда конкретный безобразник будет конкретно наказан и назван уже не «безобразником» – в этом что-то детское, – а нарушителем или даже преступником. Тогда, возможно, процесс пойдет. А если нет наказания, нет страха перед ним, уповать на человеческую совесть и порядочность бесполезно. Все эти качества надо воспитывать, прививать. Воспитывать серьезными, тяжелыми методами. И при этом не мешало бы изменить отношение к филерству, или доносительству. Называйте это как хотите, только не «стукачеством» – абсолютно не подходящий к этому термин. Ведь если задуматься, донести на безобразника – ничего в этом плохого нет. А пока: мы все видим и молчим. Или стесняемся. А потом сами же сетуем и возмущаемся: «Ах, тут сломали! Ах, тут насорили!». Хотя «докладывать-закладывать» – я не боюсь этого слова! – это еще не все решение проблемы.
Если не работают исполнительные власти, все потуги бесполезны. Что толку, что в городской Думе выдумывают и утверждают какие-то там постановления. Надо, чтобы решения наших депутатов не констатировались, а исполнялись! Во всяком случае, пиво из горлышка на ходу на улицах пьют и поныне – и никто не боится; грохот, музыку, прочие шумы никакие власти не в силах остановить, хотя указ выходил; реклама пива по телевидению на некоторых каналах до одиннадцати – пожалуйста! Власти, исполнительных структур не боятся или, если хотите, не уважают, а власть это терпит или делает вид, что не замечает сего факта, – выходит, сама себя не уважает.
Если бы я был журналистом… Я бы обязательно написал про теплицу 40-й школы нашего города. Почему ни у одного депутата, мэра или еще какого ответственного чиновника до сих пор не хватило храбрости что-либо сотворить с этим безобразием и, если называть вещи своими именами, с позором нашего города. О, как благостно и сладко на фоне этого сарая звучат речи о новых детских площадках, о бесплатных домофонах, о каких-то там новых фонарях в сквериках, которые через неделю, кстати, надо уже почему-то ремонтировать... К чему столько расходов, растраченной энергии, столько законов и прочих подвижек при элементарном отсутствии защиты всех этих достояний? Невольно закрадывается мысль о популизме, пиаре или еще о чем-то скользком и нехорошем. Если бы я был журналистом… Да нет! Если я просто элементарно был на ногах – к сожалению, не имею такой возможности, – я бы подошел к той же будке-теплице! и написал бы на ней «Женька!», потому что слово «Витька» там уже написано. Имя следующего мэра, думаю, тоже вместится. Места на железных, ржавых щитах полно.
Если бы я был журналистом… Да что там говорить, я обязательно бы пробрал – писать так писать! – работу 21-го почтового отделения. Когда вам приносят прессу за субботу только утром в понедельник, это уже похоже не на услугу, которая, кстати, оплачивается, а на издевательство. Напрашивается вопрос – когда же руководство почты (Костин В. И.), города (тут много фамилий и слов!) сделает все возможное, чтобы в конце концов открыть второе почтовое отделение хотя бы в том же 138-м районе? Ибо эта рассылочная точка уже давным-давно не в силах справиться со столь огромной территорией. Мне, не специалисту, это и то понятно. И удивительно, что приходится объяснять такие простые вещи профессионалам.
Еще я обязательно бы написал про выгул собак. Про загаженные улицы, школьные дворы, дворики и прочие места. Собаки тут, конечно, не виноваты, здесь надо говорить о хозяевах. И не стоит выдумывать какие-то там специальные площадки. Достаточно ранним утречком на этих «стратегических точках» двух переодетых милиционеров, обязательно при оружии, ибо собаки разные, опять же высоких штрафов, указа мэрии и обеспечение его исполнения. Думаю, и казна, и зарплата должностных лиц в это утро при правильном подходе к делу пополнится достаточно. И я уверен, вскоре на улицах будут люди и с мешочками, и с совочками, и, конечно же, со своими любимыми собачками. Нисколько не удивлюсь, если из-за этого наш город прославится на всю страну. Ибо это будет первый случай, где так трепетно относятся к животным. Но это, будем считать, слишком уж идеальная картина. Боюсь, что у руководителей города тоже есть собаки…
Если бы я был журналистом… А может, я кокетничаю. И у меня вполне достойное перо и все получилось, тем более что все высвеченные мною вопросы давно всем известны. Вообще, дело в другом. Вовсе не обязательно быть хорошим журналистом или знать наизусть текст гимна своей страны. Может, достаточно быть неравнодушным и не стесняться этого. Единственное, чего я боюсь, так это уподобиться собаке, которой приготовили похлебку пожирнее, цепь подлиннее и разрешили лаять сколько угодно.
