Уходящий театральный сезон в Магнитогорском академическом драматическом театре имени А. С. Пушкина ознаменовался двумя мощными грозовыми раскатами. Запоминающимся событием стал юбилейный, 250-й, показ драмы «Гроза» (16+), прощальный для первого состава – любимых актёров зрители провожали со сцены со слезами. И двумя днями позднее был показ 251-й с новичками, которые наверняка волновались – но справились прекрасно и заслужили овации и крики «браво». Преданные зрители МАДТ посетили оба спектакля – и убедились, что «Гроза» остаётся жемчужиной репертуара Магнитогорской «драмы».
Назовём «золотомасочный» состав, объехавший с «Грозой» полмира: Кабаниха – заслуженная артистка Российской Федерации Надежда Лаврова, Тихон – заслуженный артист Челябинской области Владимир Богданов, Катерина – Анна Дашук, Борис – Игорь Панов, Кудряш – Андрей Майоров, Дикой – Пётр Ермаков, Феклуша – Елена Савельева, Матрёна – заслуженная артистка Челябинской области Марина Яковлева (Крюкова), Кулигин – заслуженный артист Российской Федерации Юрий Дуванов, Глаша – Лира Андреева (Лямкина), Варвара – Мария Маврина, ныне – актриса Российского государственного академического театра драмы имени Фёдора Волкова (Ярославль). Роль Гули исполнила Фатия Мусина.
Художественный руководитель Небольшого драматического театра (Санкт-Петербург), преподаватель Российского государственного института сценических искусств Лев Эренбург, который поставил в Магнитке спектакль-легенду, ставший эпохой в творческой биографии МАДТ имени А. С. Пушкина, себя эпохой называть отказывается: «Я просто удачливый профессиональный режиссёр, так бы я сказал». Предлагаем вниманию читателей эксклюзивное интервью с Львом Борисовичем.
– Вводы актёров в спектакль были многократно, но на этот раз состав обновлён кардинально. Не довлеет ли над «новичками», что они должны переиграть первый состав или не подражать ему?
– Знаете, один в один не будет точно. Люди разные. И если они живые, они проявляются во всём по-разному.
– Будете ли придумывать для них другие «фишки»?
– Этот аспект меня не волнует. Важно, чтобы было по-живому, чтобы оно откликалось у зрителей. А какие там фишки оставили, какие нет – даже так вопрос не стоит. Искомое – живая жизнь.
– Вы режиссёр-тиран или даёте свободу актёрам?
– Да добрее меня только мухи! Когда меня что-то не устраивает, я говорю об этом очень мягко. Я понимаю, что актёр выходит на площадку без шкуры и его надо поберечь.
– А режиссёр разве в шкуре?
– Про режиссёра никто не говорит, его такое дело – собачье.
– Феномен «Грозы» как постановки иногороднего режиссёра в том, что за много лет «пружина» не ослабела. Как это удаётся?
– Я думаю, по двум причинам. Первая – это жёсткий задел, импровизация в жёстком режиссёрском рисунке. Актёры меняют его немножко, иногда во благо, иногда нет. Второй, и тоже очень важный, момент – они его любят, этот спектакль. Когда любишь, стараешься не навредить. Они очень бережно относятся к тому, что делают. Тут я должен им в пояс поклониться.
– Знаю, что директор нашего драмтеатра, Евгений Климов, давно мечтает сосватать вас на ещё одну постановку...
– У меня много обязанностей: два курса – режиссёрский и актёрский. И у меня труппа. Я не могу себе позволить нынче уехать на долгий срок. Но я Евгению Валерьевичу сказал – и подписываюсь под этим: если у меня выдастся свободное время, то я приеду именно в Магнитогорск.
– Кроме вашей «Грозы», помню драму «На дне» (16+) Небольшого драматического театра, которую вы когда-то привозили на «Театр без границ»… Складывается ощущение, что ваши спектакли идут вразрез с общепринятыми клише, вы из каждого героя «вытаскиваете» человеческое…
– А иначе зачем вся эта история, если она не про меня?
– И Кабанова, и Дикой – про вас?
– Безусловно. Только в обострённом варианте. А что, во мне нет тирана? Есть. А что, во мне нет самодурства? Есть, наверное. А наряду с этим, я так предполагаю, во мне есть и доброта, и вполне человеческие чувства. Вообще театр… вы меня вытаскиваете на разговор о театре… для чего он вообще нужен? Мне нравится, как сформулировал один из моих студентов: «Когда я работаю артистом, я на сцене могу быть лучше, чем я в жизни». Я подписываюсь. Если спектакль получается, то ты делаешь некую модель жизни, которая лучше, чем она есть.
– У меня чувство, что вам жалко всех героев «Грозы», в большей или в меньшей степени.
– А как может быть иначе? Вот что я артисту скажу, если ему злодея надо играть в чистом виде? Он ответит: да мне неинтересно. Я от Станиславского недалеко ушёл. Играешь злого – ищи, где он добрый, играешь доброго – ищи, где он злой.
– Лев Борисович, кто ваш любимый герой в «Грозе», если он есть?
– Да нету у меня любимого героя.
– А кто роднее?
– По позавчерашнему спектаклю (прощальный показ «золотомасочного» состава. – Прим. авт.) – Тихон.
– Если магнитогорец окажется в Питере, что посоветуете посмотреть в Небольшом драматическом?
– Какой магнитогорец?
– Ценитель хорошего театра.
– Если я это увижу, постараюсь сделать всё, чтобы он попал. А по билету – вряд ли. А на что сходить… Я бы рекомендовал «Короля Лира» (18+), «Ю» (18+) и «Братьев Карамазовых» (16+).
– В «Карамазовых» наверняка много текста осталось «за кадром», как и в «Грозе»… Ваша инсценировка?
– Конечно. Ещё сам Фёдор Михайлович говорил о том, что первый художественный грех – перекраивать роман в пьесу.
– И вы этот грех на душу взяли?
– А у меня выхода не было. Мне студенты стали носить нелюбимого мной Достоевского. Смотрю – вроде вытанцовывается. Всё, кроме женских образов. Женщины у Достоевского неживые. Это не я сказал – Набоков. Такие вот прям архетипы – как играть Аграфену Александровну, Настасью Филипповну? А «братков» можно играть. Самый большой Карамазов, с моей точки зрения, – это Алёша. И у меня в спектакле он бесов изгоняет из себя…
– Полюбили Достоевского?
– Нет, как не любил, так не люблю.
– Страшусь спросить: а Островский вам как?
– Островский великий! Островского я люблю, хотя когда я с ним сталкиваюсь как с драматургом, понимаю, что он вредитель. Ну вот мне пришлось ставить «Бесприданницу» (16+) в театре Маяковского. Там первых страниц шесть как минимум – лакеи на пристани болтают. Вводят меня, зрителя, в курс дела. А что им делать при этом? Вот сиди и ломай себе башку.
– А текст подсократить?
– Конечно, сокращу. Не происходит ничего – болтовня. И такого у Островского, к сожалению, много, что и позволило сделать здесь «Грозу».
– «Болтовню» заменили вашей трактовкой образов?
– Даже не трактовкой образов… Надо организовать историю с точки зрения действия. Сцена в бане написана нами для того, чтобы все понимали, что между Тихоном и главной героиней развал и что мама делает всё, чтобы этот развал устранить.
– У вас нетипичная трактовка образа Кабановой. Реакционные силы, как нам говорили в школе…
– Меня из трёх школ исключили, мне нечего вспомнить хорошего про школу.
– За что?
– За неуспеваемость, поведение. У меня была запись в дневнике: «Борис Григорьевич, ваш сын во время урока английской географии вылезал на карниз и, выпив бутылку вина, ходил по нему». Это была английская школа – первая, из которой меня выперли. Подозреваю, там были хорошие преподаватели физики и математики. А литература была дурацкая, русский язык был – «жи, ши с буквой и».
– Как же вас угораздило на филфак?
– Я сочинение на филфак Томского университета написал на пять.
– Читали много?
– Да.
– Возвращаясь к театру. Для вас главное – русская классика?
– Пожалуй что да. Хотя вы слышите, каким зелёным голосом я это говорю. Потому что сегодняшний житель планеты, с моей точки зрения, должен владеть европейскими языками. Я считаю, что французскую литературу надо читать по-французски, англоязычную литературу – по-английски. Я читаю Киплинга, понимаю, как это здорово, но нюансов всё-таки не ловлю. Русская культура великая, но она ведь короткая исторически. С Гаврилы Романовича Державина, конец XVIII века.
– Современных драматургов ставите?
– Я невольно это делаю. Когда мои гаврики приносят мне современную литературу, смотрю на их вкус, через них знакомлюсь с современной драматургией. Другая стилистика, другой язык, но люди-то всё те же. Есть хорошие авторы. Насколько они будут великие, не знает никто: это вопрос времени.
– Позавчера прощальный спектакль «золотомасочного» состава «Грозы» у многих вызвал слёзы на глазах. А у вас есть чувство ностальгии?
– Такое старческое слабодушие пока не про меня.
– Что ж, эпоха «Грозы» продолжается. Да, кто-то из первого состава остался на других ролях: Игорь Панов – Дикой, Лира Лямкина – Кабанова…
– В моих ощущениях они никто не отработали свой возраст. Да, спектакль физически тяжёлый, актёры реально устают. Но…
– Допускаете, что старый состав вернётся?
– Подозреваю, так и будет.
Подробности о резонансном 250-м и вселяющем надежду 251-м показах «Грозы» Льва Эренбурга, а также информация о предстоящих событиях и новости о жизни театра – в группе МАДТ имени А. С. Пушкина в социальной сети «ВКонтакте» (18+) и на официальном сайте старейшего культурного учреждения Магнитки.
