Для популярнейшего в стране режиссёра-постановщика Аллы Чепиноги «девушки» стали юбилейной, 55-й постановкой в творческой жизни и третьей – в Магнитогорске: до этого Алла Валерьевна работала с театром оперы и балета в мюзикле «Парижские тайны» (16+), затем – над перепостановкой оперы «Кармен» (12+). Не менее имениты партнёры Аллы Валерьевны: художником-постановщиком мюзикла стала великолепная Виктория Хархалуп, хореографом-постановщиком – Сергей Мандрик, буквально «разрываемый» топ-звёздами шоу-бизнеса всей страны, включая Филиппа Киркорова и Кристину Орбакайте.
С обоими Алла Чепинога в Магнитогорске уже работала: с Викторией – над «Кармен», с Сергеем – над «тайнами». Полностью объединилась знаменитая троица для «В джазе только девушки». Постановка, по словам создателей, получилась смелой. Даже музыка была изменена, и довольно серьёзно.
– Мюзикл этот с аншлагами идёт в трёх российских театрах, а если брать весь репертуар Владимира Баскина, написавшего «девушек», то нет ни одного театра страны, не знакомого с его творчеством, – говорит директор театра оперы и балета Илья Кожевников. – В Магнитогорске когда-то шла лишь его «Кошка, которая гуляла сама по себе» (6+), и Владимир даже обижался на наш театр. И вот мы выбрали его «В джазе только девушки». Музыкальные темы, разумеется, мы не меняли, но серьёзно переработали музыку, новую аранжировку специально для нашего театра делали столичные специалисты. И Владимир Баскин с этими изменениями согласился.
Режиссёрская концепция спектакля была переработана, и с этим композитор также согласился, узнав, что мюзикл в Магнитогорске будет ставить Алла Чепинога, и более подходящей кандидатуры Илья Кожевников выбрать не мог. Почему? – об этом и не только в нашем разговоре накануне премьеры, которая пройдёт с 11 по 14 октября, с режиссёром-постановщиком «В джазе только девушки».
– История, рассказанная в великом голливудском фильме, у нас подана без изменений – как сюжета, так и характера героев, – говорит Алла Валерьевна. – Но в моей интерпретации зритель видит не самих героев, а актёров, их исполняющих: мой режиссёрский приём – реконструкция съёмок фильма «В джазе только девушки». Поэтому – декорации павильона, неожиданные находки, а главное, мир чёрно-белого кино и костюмы «пятидесяти оттенков чёрно-белого». Зритель, по сути, увидит, как создаётся фильм. Спектакль получился ярким, зрелищным, искрящимся – у нас много блестящих привлекательных фактур, местами даже буржуазных в своём оформлении. Виктории Хархалуп в этом смысле было сложно: эпоха 30-х богата на прогрессивные новшества в моде, а у нас костюмы – от пальто до купальников, ведь сначала мы в холодном Чикаго, потом – под пальмами Майами.
– Почему чёрно-белый мир? Зачем дополнительно усложнять и без того не самую простую задачу?
– Несмотря на то, что фильм снимался уже в эпоху цветного кинематографа, его авторы решили отказаться от цвета. На пробах, когда мужчины надели женские наряды, в цвете всё выглядело не таким изысканным, как в монохроме. Коли уж мы воссоздаём съёмки фильма, решили пойти тем же путём. Зритель увидит калейдоскоп декораций – у нас их более 60. Не всегда это полная смена декораций, конечно, но локаций больше 60. Взять только сцены в поезде: вагон снаружи, изнутри, туалет, нижняя и верхняя полки плацкарта, коридор, вагон-ресторан… Даже чисто визуально спектакль очень динамичен.
– Чаще всего «сценической динамикой» и другими находками режиссёр как бы восполняет недостатки в музыке, сюжете, прочие пробелы…
– Не в этом случае – точно, музыкальный материал настолько хорош, что я даже боялась не заметить грань, когда спектакль перейдёт в пласт концерта. При более чем 20-ти музыкальных номерах сама история на события бедна – почти анекдот в три строчки. Купировать музыку не хотелось, и, чтобы история не стала придатком к ней, искала решение, советовалась с коллегами, потом поняла: драматургически спектакль выстраивать нужно из сцены Джерри и Душечки на верхней полке вагона. В кино это просто, а как в театре, даже с такой небольшой сценой, как у вас, обыграть площадку 180 на 60 сантиметров? Но чувствовала, что, если решу эту историю ярко, из неё разовьётся весь спектакль. Я в целом люблю свою работу, а трудные творческие поиски – вообще счастье. Обожаю создавать другие миры, и каждый спектакль – это работа с другим пространством, миром.
– Эти миры Аллы Чепиноги сложны или просты? В чём ваш творческий почерк?
– Миры разные, мне кажется, у меня нет какого-то особенного почерка. Почерк – это про то, что интересно мне самой. У меня же другие задачи – чтобы было интересно зрителю. Это, кстати, не я такая умная – это жизненный опыт (смеётся). В Москве на все мои спектакли ходит папа – на все, не только на премьеру. Однажды – это было в постановке для «Новой оперы» – в разгар действа вдруг вижу: папа на улице читает книжку. На моё гневное «почему не смотришь?» – отвечает: «Неинтересно – я уже три раза это видел». Вот так и поняла: спектакли надо делать такие, чтобы на него ходили не потому, что я дочь, а потому что хочется. И, оставив все «свои почерки», настроила локаторы на зрителя – что ему интересно.
– И что же нам интересно, позвольте узнать?
– Вам интересна сама история, а не «концептуально-классно-новаторский подход» к ней. Первые мои спектакли были дико навороченными: огромное количество экранов, какие-то неоновые штуки, ездящие по сцене лонжероны – всё это смотрелось эффектно, но зритель пришёл однажды, оценил, как клёво всё ездит и светится, – и всё. А если его зацепит эмоция – он обязательно захочет прочувствовать это снова. Кому интересно, о чём рефлексирует режиссёр? Отдав деньги, зритель хочет «купить» на них радость или слёзы, возмущение или умиление… – эмоцию, которая скрашивает серый быт. Порой даже не желая вдаваться в смысл, более того, в ущерб ему.
– ?!
– Ну смотрите: фильм «В джазе только девушки» зритель воспринял красивым, весёлым и даже добрым. Между тем, факт: два главных героя, мягко говоря, не очень хорошие персонажи, и не только в плане криминальных штучек – а, если помните, совершенно чёткие обстоятельства заставили их обрядиться в платья и «спрятаться» в женском оркестре. Они ещё и обманывали женщин – и с чего мы взяли, что Джо не поступит так же с Душечкой, а напротив, составит её счастье? Да и Душечка – по её же собственным словам – дурочка, постоянно попадающая в сети подлецов. Вы верите, что в этот раз не случится того же? Скажу больше: вы верите, что и дальше она не будет наступать на те же грабли? Но так глубоко зритель не копает: что вообще-то это почти феминистская история, в которой все мужики – гады, а женщины – сами не знают, чего хотят: молодого красавца или старика-миллионера. Мой манифест спектакля: бойтесь своих желаний, если не понимаете до конца, чего именно хотите. И это я бы открыто «скармливала» зрителю, если бы во главу угла ставила, как вы говорите, «мой почерк». Здесь же не факт, что зритель поймает эту мысль – тем более, в структуре музыкальной комедии. Да и не надо: пусть каждый найдёт для себя что-то интересное.
– В Магнитогорск вы уже ехали с намётками, кого из актёров хотели бы видеть в каждой роли? Или не так хорошо знакомы с труппой театра?
– Знакома хорошо и очень люблю её, и приезжаю к вам с большим удовольствием. У вас добрый театр, очень тёплые отношения в коллективе: нет интриг, недобросовестного отношения друг к другу и работе. Сюда приходят не работать, а служить театру – чувствуете разницу? Это большая для меня радость, потому что это сразу избавляет нас от таких неприятных тем, как лень, работа спустя рукава, вражда с коллегами… Это редкость, поверьте, таких театров единицы, и не важно, столица это или провинция.
– Почему, как вы считаете?
– Потому что в привычном понимании театр – это, прежде всего, амбиции. В Магнитогорске актёры, музыканты тоже амбициозные люди, потому что нет творческих единиц без честолюбия, но они научились ставить личные «хочу» на второй план и работать ради общего результата. Поэтому у артистов горят глаза, они хотят учиться чему-то новому, им всё интересно. В такой коллектив режиссёр приезжает с огромным удовольствием. Возвращаясь к вашему вопросу: работа со спектаклем для меня началась как раз с внутреннего распределения актёров театра по ролям, согласования своих ощущений с дирекцией театра. И только потом, когда наши с Ильёй Сергеевичем Кожевниковым пожелания совпали, приняла окончательное решение, что берусь за «В джазе только девушки». Это важно: для правильных красок режиссёру нужны «правильные» именно для этих оттенков актёры. В спектакле занята вся труппа театра – буквально, даже у балета по шесть индивидуальных ролей и до восьми смен костюмов.
– С каким музыкальным материалом вам проще работать: с роком Брейтбурга или джазом Баскина? Или для профессионального режиссёра вопрос так не стоит?
– Не стоит – биография моя очень обширна на жанры. Чаще занимаюсь классической музыкой и больше ощущаю себя оперным режиссёром, но есть в списке работ и рок, и джаз, и эстрада, и в чистом виде драматические спектакли – Куприн, Пушкин… При этом у меня эстрадное детство – в своё время даже участвовала в телеконкурсе «Утренняя звезда» с Юрием Николаевым. Потом было джазовое образование – красный диплом эстрадно-джазового училища академии имени Гнесиных. Так что стилистика и классики, и джаза, и эстрады мне близка, и в подготовке «В джазе только девушки» много занималась с певцами вокалом, чтобы они тонко понимали все нюансы исполнения басановы, диксиленда, баллады…
– Сегодня в Магнитогорском театре оперы и балета в активной ротации три наименования режиссёра Аллы Чепиноги. Есть амбиции «захватить» всю афишу?
– (Смеётся). Даже если бы мне предложили это, отказалась бы и убеждала, что это неправильно – но Илья Сергеевич, поверьте, слишком грамотный руководитель, чтобы допустить такую оплошность. Труппа должна работать с разными режиссёрами, личностями, реагировать на разные задачи. Следом за мной в Магнитогорск ставить новый мюзикл «Моя прекрасная леди» (12+) приедет режиссёр столичной «Геликон-оперы» Илья Ильин – мы с ним «одной театральной крови», поскольку оба ученики Дмитрия Бертмана, но мы разные – по-разному чувствуем, мыслим, выбираем те или иные решения… И это прекрасно, прежде всего, для афиши театра.
