ВПРОЧЕМ, не ругал или не хвалил его только ленивый – за свою жизнь Илье Резнику довелось выслушать много слов в свой адрес. Приятные эпитеты принимал с благодарностью, на неприятные обижался – на то он и творческая личность! – но потом прощал: собака лает, а караван, как говорится, идет.
Свой юбилей праздновал широко и тепло, на сцене Государственного Кремлевского дворца, в окружении самых любимых звезд и зрительского аншлага – лишний билетик люди спрашивали еще в подземном переходе. Ему 70 – но он потрясающе выглядит. В белоснежном костюме и с белоснежной улыбкой, вышел на сцену со своим монологом «Я сделал все, что мог»: о родителях и военном детстве, о поисках и неудачах, о том, как сам поставил «неудовлетворительно» актеру Резнику и ушел из театра – словом, вся жизнь в десятке четверостиший, вызвавших слезы.
Потом песни на его стихи ему, сидящему на сцене, пели гости: Николай Басков и Тамара Гвердцители, Валерий Леонтьев и Лайма Вайкуле – много именитых артистов. Разумеется, в полном составе присутствовало «легендарное трио» – Паулс, Резник и Пугачева. Море цветов и теплых слов, аплодисменты – словом, вечер удался на славу.
Подходить к юбиляру в тот же день не посмели – и так слишком много впечатлений. А на следующий день мы улетели домой. Но Илья Рахмиэлевич согласился на телефонное интервью. Почувствовав мою спешку – я старалась отнять у поэта поменьше времени, – по-отечески сказал: «Да вы не торопитесь – я лежу на боку, смотрю на цветочки, так что побеседуем».
– Начну с банальности: какой подарок к 70-летию стал самым дорогим?
– Пожалуй, телеграмма от президента, причем не сухая официальщина, а очень личное послание. Владимиру Владимировичу я дарил все свои книги, потому что, как оказалось, он любит мое творчество.
– Оформляя приглашения на юбилей, говорят, на оборотной стороне вы написали четверостишие каждому гостю.
– (Смеется). Это правда – место было свободное, а я не люблю этого. Ну и, разумеется, кураж: за три дня мне надо было написать 150 четверостиший, за которые не было бы стыдно впоследствии, ведь мои гости – люди не только уважаемые, но и разбирающиеся в поэзии: Станислав Говорухин, Эльдар Рязанов – не думаю, что им было бы приятно читать пошловатые вирши, поэтому надо было сочинить что-то приличное.
– Выходя на сцену Кремля, вы знали о супераншлаге?
– Еще нет, но уже слышал, что спекулянты продавали билеты на галерку за девять тысяч рублей.
– Как к этому отнеслись?
– Двояко: конечно, приятно, что кто-то готов отдать такие деньги. С другой стороны… Конечно, хотелось бы, чтобы ко мне пришли обычные люди – учителя, врачи… Ну что поделать – система спекуляции в театральном мире поставлена профессионально. А аншлагу я был рад – мне многие пытались потом сказать, что, мол, звезды пели – потому и собрал шеститысячный зал. А «Золотой граммофон», «Песня года»? – те же звезды в еще большем количестве, а аншлага нет. Я в юбилейные дни очень болел – с капельницей, врачами и так далее – только сейчас в себя прихожу. Но на сцене о болезни напрочь забыл.
– Долг перед зрителями или эмоции излечили?
– Наверное, огромная концентрация. Знаете анекдот о великом английском актере XVIII века Кине? Призывает его к себе королева: «А вы могли бы провести со мной ночь, подобно Александру Македонскому?» – «Мог бы, ваше величество». В следующий раз королева просит провести ночь, подобно Гераклу, – и ночь состоялась. В третий раз королева спросила: «А могли бы вы провести со мною ночь, подобно актеру Кину?» – «Простите, ваше величество, но я импотент». Великая актерская концентрация, позволяющая забыть все недуги.
– Человеческие отношения – это самое ценное, что есть в жизни? Или у вас другой жизненный постулат?
– Это очень важно. Если у меня нет любви или хотя бы приязни к человеку, я не смогу с ним работать, каким бы талантливым он ни был, – это исключено.
– Напрашивается вопрос: с кем из суперталантливых вы не стали работать по этой причине?
– А попробуйте сами назвать суперталантливого человека, с которым я бы не работал.
– Ну… навскидку – Олег Газманов.
– Какой он суперталантливый! Да, он обласкан Юрием Лужковым, имеет звание народного артиста, но от его творчества я не в восторге.
– А вы, оказывается, строги к людям!
– Я очень справедлив, и порой моя даже не прямота, а прямолинейность мне мешает. Взять хотя бы случай с Киркоровым: я во всеуслышание заявил, что он был неправ в конфликте с «журналисткой в розовой кофточке». Причем, в то время я писал ему три новых песни – будь я прагматичен, я бы сказал то же, что Розенбаум и Кобзон, поддержавшие Филиппа. Но я сказал правду, и был конфликт. Правда, потом Филипп нашел в себе силы извиниться передо мной.
– Тем не менее, мнения о журналистах он не изменил!
– Это другой вопрос. Кстати, мне тоже не по вкусу желтая пресса. Недавно напечатали отвратительные, жуткие фотографии Аллы Пугачевой – где она, проснувшись, без грима… По какому праву?
– Газеты с такими фотографиями вмиг сметают с прилавков!
– Да, у людей проявляется какой-то низменный, животный интерес – так зачем его воспитывать, потакать?
– Обычно юбилей люди склонны рассматривать как некое подведение итогов жизни юбиляра…
– Нет, у меня еще много энергии и, тьфу-тьфу, здоровья. Но, честно говоря, последние две книги меня очень радуют: «Квадрат четверостиший» и «Молитвы». Мои «Молитвы» благословил патриарх Алексий Второй, они получили высокую оценку духовных сановников, ее даже шутя назвали «Евангелие от Ильи».
– А вы написали бы нечто подобное раньше или для этого нужно было прожить жизнь?
– Конечно, это опыт. У меня есть четверостишие: «Путь далекий держит Волга, и высок орла полет. Надо жить в России долго, чтоб тебя признал народ». Мне нравятся мое нынешнее моральное и психологические состояние, опыт, знания...
– То есть нет в вас такого: эх, с моей-то башкой – да снова бы в 25 лет вернуться!
– (Смеется). Нет. Мы дураками были в молодости. Сказать по чести, я в молодости завидовал детям из финансово и социально благополучных семей. Потому что они не тратили столько времени на преодоление препятствий, с которыми сталкивался я. Если у них были способности, они шли к цели гораздо быстрее. А мне приходилось преодолевать редактуру, цензуру, «нечленство» в Союзе писателей, так называемый пятый пункт...
– Многие деятели, гонимые по тому же принципу, поменяли фамилии и стали Ивановыми, Петровыми…
– Мне Эдита Пьеха однажды это предложила – мол, резко звучит: «Резник». В ответ я предложил ей поменять свою фамилию – к примеру, на «Броневицкая». И Эдита все поняла. Зачем мне быть Максимовым, Пупкиным… У меня есть своя фамилия, данная мне отцом – честным человеком.
– Творцу приходится преодолевать не только официальные препоны, но и коллегиальные дрязги – злословие, зависть… Но, судя по обилию вашего общения, вы сумели сохранить доброе отношение к коллегам.
– (Смеется). Надо прощать. Актеры, поэты, певцы – они все очень ранимы, ревнивы, самолюбивы, как дети.
– Долго эту мудрость постигали?
– Нет, я и в молодости спокойным был по этому поводу: что поделать? К тому же, многие меня ценят. Вот Алла Пугачева в интервью на днях сказала обо мне: «Что с него возьмешь: гений – он и есть гений». Или на приеме у меня Владимир Жириновский цитировал мои стихи, которые я и сам позабыл. Назвал меня единственным современным русским поэтом. Слышать это было приятно, но немного неловко.
– И много вы своих стихов забыли?
– (Смеется). Я вообще ничего не помню. Я ведь рукопись своих «Молитв» потерял! Это было какое-то наитие, мне эти стихи пришли свыше. Целую неделю я их записывал – и потерял! Слава богу, мне до этого ночью позвонил художник моей книги Игорь Каменев – я ему читал «Молитвы», а он записал их на диктофон. И мы вместе расшифровывали эту ночную запись.
– Какой внутренний стержень надо иметь человеку, чтобы в 70 лет не растерять душевной и внешней молодости?
– Человек должен светиться изнутри. А если он пожирает себя злобой, завистью и ревностью, он стареет и умирает рано.
– Что из своей жизни вы бы вычеркнули, а от чего – пусть даже плохого – не откажетесь ни за какие коврижки?
– Да, пожалуй, ни от чего не откажусь. Хорошее грело, плохое закаляло: борьба с препонами, с теми, кто не пускал, не верил, – это и есть жизнь. Сейчас Иосиф Кобзон считает своей главной песней «Мой путь» – я написал стихи на музыку Пола Анки из репертуара Фрэнка Синатры «...любовь врага и зависть друга…» Послушайте ее, там обо всем сказано.
– Вы занялись конкурсом среди детей и молодежи «Маленькая страна». Зачем он вам? Социальные проекты очень затратны – и по моральному истощению, и по финансовым вложениям.
– Точно! Два года мы находили деньги, а в этом году сил клянчить не было – и конкурс не состоялся. Все детские фестивали – не хочу их оскорблять, но они занимаются поборами: плата за дорогу, проживание, какие-то взносы… Я считаю, что дети платить не должны. Мои победители получают солидные премии в полторы тысячи долларов, конкурс проводится на самом высоком уровне, лауреаты выступают на правительственных концертах. Или мой фестиваль «Служить России» – в этом году хочу сделать в Кремле седьмой большой концерт ко Дню Победы – со звездами, подарками ветеранам…
– Жюри «Маленькой страны» – великие люди: Элина Быстрицкая, Максим Дунаевский с удовольствием приняли ваше предложение?
– Да.
– Значит, вы думаете, таланту надо помогать?
– Да, но это должна быть государственная программа, а не помощь нескольких энтузиастов. Я вообще не люблю просить. Единственное, что просил, – денег для детей.
– Последний вопрос: поговорив со мной, вы даже не спросили, откуда у меня ваш телефон. Вы всегда столь доверчивы к людям?
– К сожалению. Представляются солидной газетой, а оказывается, это желтая пресса. Ну, в следующий раз я не буду с ними работать. С негодяями не хочу иметь ничего общего.
