Справка «ММ»
Елена Андреевна Холодова (настоящая фамилия Севостьянова, родилась 14 декабря 1989 года) – поэт, прозаик, журналист. Живёт в Магнитогорске. Автор шести книг стихов и прозы: «Возвращение» (2006, 12+), «Воспоминание о маленьком городе» (2006, 12+), «Волчица» (2007, 12+), «Лебеди прилетели» (2009, 12+), «Игры с небом» (2009, 12+), «Там, где тебя понимают» (2010, 12+).
В 2005 году стала лауреатом конкурса «Дебют» детско-юношеского центра «Эго», Магнитогорск. В 2006–2011 годах училась на отделении журналистики филологического факультета МаГУ. В 2008-м вступила в Союз российских писателей.
Лауреат конкурса «Проба пера» газеты «Магнитогорский металл» (2008), именной Солженицынской стипендии (2010) и I городской литературной премии имени Б. Ручьёва в номинации «Поэзия» (2012). Дипломант II премии имени
Б. Ручьёва в номинации «Проза» (2015).
В 2012–2017 годах Елена Холодова – руководитель городского литературного объединения при библиотеке имени М. Люгарина; редактор книжной серии «Это наш Неверленд» (6+) под патронажем детской библиотеки имени С. Михалкова, в которой вела литобъединение «Мечта», и центра «Эго».
Стихи и рассказы Елены Холодовой печатались в журнале «Нева» (Санкт-Петербург), магнитогорских газетах и коллективных сборниках.
Берёзовый Иван
Рубили берёзу кормить по морозам печи. Везли да кололи, упарившись под конец. А ночью, когда за ухой коротали вечер, в поленнице вдруг заплакал во тьме малец. Откуда он взялся? Манефа взяла три шали. И правда, дитёнок, замёрзший до хрипоты! Качал головою Фёдор: «К добру едва ли! Ведь явно нечисть, неужто не видишь ты?
Весь в крапину, как берёзовый ствол, гляди-ка!» Манефа не слышит, малого приносит в дом. И смотрит на мужа враждебно, смурно и дико: «Дал сына мне бог. И кончим теперь на том». Растёт пацанёнок, как чёсаный лен, белёсым. Сосёт из рожка молоко с двух удойных коз. Привыкли к нему, ни сомнений и ни вопросов. Он даже отметинки чёрные перерос. Носили к знахарке. Крутила его, вертела. Пожала плечами: дитё как дитё во всём. Таких, голопузых, орущих, голодных вечно как брызнуто в нашем Полесье на сорок сёл.
Назвали Ивашкой. Малец лопотал потешно. К весне уж пошёл, ну а к лету сложил слова. Одна лишь Манефа и знала – пока расчешешь, в белёсых кудряшках берёзовая листва. Но что за беда от листиков в шевелюре? Вреда никакого. Надёргал – да спрячь в золе. Зато как в душе у людей суетно́ да хмуро, Иван улыбнётся. И словно бы посветлей.
Семнадцать годков минуло. Весна стояла. Звенели ручьи, и русалки плели венки. По солнечным кочкам и тёмным тенистым ямам пролески цвели удивительно велики. Пришли лихорадки на землю великой хворью. Гробов на жальник снесли – не считал никто. Мальцов унесло на каждом втором подворье, а стариков – и вовсе на каждый дом.
Бились знахарки. Зелья варили море. На перекрёстках пели семи ветрам. Только вот это могучее злое горе не подчинялось проверенной силе трав.
В доме Манефы и Фёдора тоже не ладно. Фёдор болеет – нечем ему помочь. Держит горячую руку своей прохладной сын их Ивашка, глядя в глухую ночь.
«Мати, послушай! – шепчет Иван к рассвету. – К ночи ступай одна с туеском во двор. Встретишь берёзу – небо застили ветви. Сок забери у неё, чтоб закончить мор. Полный туес набирай да иди по людям. Каждому, кто недужит, давай испить. Меня с вами после того целый год не будет. Стой под берёзою той, ожидай, терпи…»
Год миновал с его слов. Отступили хвори. Старятся Фёдор с Манефой в тени ветвей. У всех к концу года детей народилось море. А им, старикам, без Ивана остался век…
Рубили берёзу кормить по морозам печи. Везли да кололи, упарившись под конец. А ночью, когда за ухой коротали вечер, в поленнице вдруг заплакал во тьме малец.
Вот чудо да диво! Несли, пеленая, в хату. Глядели на почки берёзовые в кудрях. «Иваном назвать бы, пожалуй, мальчонку надо!» – басил из сенцов ещё староста чуть заря. Иваша, Иваша, берёзовый наш спаситель! Растили с рук на́ руки, помнили доброту. Дарили Манефе ему на рубахи ситец и солнечный лён, что тонким да мягким ткут.
Забылась та сказка. Забылся и парень дюжий с листочками в вечно нечёсанных волосах. Не вспомнят уж люди, чьим был он когда-то мужем иль, может, пропал во мглистых густых лесах. Осталась от парня берёза, чьи слёзы лечат надёжнее всех врачей и верней молитв. И тени ветвей пришедшим кладёт на плечи, и греет целительным жаром родной земли.
