Ровно семьдесят лет назад ушла из жизни Марина Цветаева, яркий, неординарный, талантливый поэт. Ей выпала такая же судьба, в которой сплелись события, достойные пера романиста.
В минувшую среду на канале "Культура" прошла передача "Больше, чем любовь" о романе в письмах, которые связывали Марину Цветаеву с Борисом Пастернаком.
Эпистолярный роман Цветаевой и Пастернака длился более десяти лет. Он послал ей сборник стихов "Сестра моя, жизнь", и она откликнулась восхищенной статьей "Световой ливень", а затем - "Эпос и лирика современной России", "Поэты с историей и поэты без истории". И в августе 1927 года Марина писала: "У тебя, Борис, есть идеи и идеалы. В этом краю я не князь"... Двум гениям поэзии не суждено было встретиться.
Позже в одном из писем к своему чешскому другу журналистке Анне Тесковой уже металась в сомнениях: "Борис на счастливую любовь не способен. Для него любить - значит мучиться. Летом 1926 года, прочтя где-то "Поэму Конца", Борис безумно рванулся ко мне, хотел приехать - я отвела, не хотела всеобщей катастрофы. (Годы жила мечтой, что увижусь.) Теперь - пусто. Мне не к кому в Россию. Жена, сын - чту, но новая любовь - отстраняюсь. Поймите меня правильно, дорогая Анна Антоновна: не ревность. Но - раз без меня обошлись! У меня к Борису было такое чувство, что: буду умирать - его позову. Потому что чувствовала его, несмотря на семью, совершенно одиноким - моим. Теперь мое место замещено: только женщина ведь может предпочесть брата - любви! Для мужчины в те часы, когда любит, любовь - все. Борис любит ту совершенно так же, как в 1926 году заочно - меня. Я Борису написала: "Если бы это случилось пять лет назад... - но у меня своя пятилетка!" Острой боли не чувствую. Пустота".
Через много лет, живя в эвакуации в Чистополе, Борис Леонидович, встречаясь с писателем Гладковым, скажет, что вмерзшие в Каму баржи напоминают ему Марину Цветаеву, которая перед отъездом из Чистополя кому-то сказала, что она предпочла бы вмерзнуть в Чистополе в лед Камы, чем уезжать. "Когда-нибудь я напишу о ней, я уже начал", - пообещал поэт.
Именно в Чистополе Борис Пастернак пытался осмыслить "ход веков" русской истории. Именно здесь он почувствовал свободу: "Я прожил эту зиму живо и с ощущением счастья среди лишений и в средоточии самого дремучего дикарства, благодаря единомыслию, установившемуся между мной и Фединым, Асеевым, а также Леоновым и Треневым".
- Чистополь отвечает Пастернаку любовью и памятью. Он бережно хранит этот дом по улице Володарского, 81, в котором жил поэт в годы эвакуации. И вы всегда можете прийти сюда в гости, - так сказала мне Нина Степановна Харитонова, краевед, чьей заботой и стараниями в Чистополе было установлено около 20 мемориальных досок писателям и поэтам - писательской колонии в годы войны. Я побывала в этом доме. Деревянная лестница, пальто на вешалке, бурки.
Простота и скромность жизни, казалось, были его потребностью. Пол, половики, окна, стол, ласточки, нарисованные на стене, чайник, медный котелок, умывальник, керосиновая лампа, чернильница, ручка и карандаш... Это единственный в России музей Бориса Пастернака...
Все знают, что у Пастернака всегда было много поклонников и подражателей, но ученик один - утверждает Дмитрий Быков, автор книги "Борис Пастернак". Имя ученика - Андрей Вознесенский. Пастернак научил его главному, что умел - сохранению дара. И Вознесенский сохранил этот дар до конца своей жизни, во всем: в поэзии, в отношении с людьми и властью.
В феврале 1990 года в Москве в центральном доме литераторов Андрей Вознесенский дал автограф челябинским студентам:
"Дорогие челябинцы! Пусть этот ваш вечер будет чистейшим ЧП. Челябинский путь к Пастернаку". И подарил свой плакат - "Распятие поэта", хранящийся в моем архиве.
Тогда же в эти памятные февральские пастернаковские дни Римма Казакова подарила нам свои стихи, посвященные Борису Пастернаку.
...Уезжают русские евреи,
Покидают отчий небосвод,
И кому-то, видно, душу греет
Апокалиптический исход
...Удержать их, не пускать могли ли?
Дождь над Переделкином дрожит.
А на указателе
"К могиле Пастернака" -
выведено: "Жид"...
В тот год челябинские студенты побывали в музее изобразительных искусств имени Пушкина, потом на открытии его дома-музея в Переделкине, в музее Чистополя.
Для нас праздник тогда не закончился...
Еще была жива Анастасия Ивановна Цветаева, сестра Марины, и я, приходя к ней, просила, нельзя ли купить у кого-нибудь то, что издавалось "за кордоном" в самиздате. Анастасия Ивановна давала адрес, и я везла в Челябинск уникальные материалы, чтобы все это прочитать моим студенческим корреспондентам, учившимся в Челябинском педагогическом институте и работавшим в газете "Молодой учитель". Так родилась тема "Марина Цветаева и Борис Пастернак".
Они остались навсегда совместны и в эпистолярном наследии, и даже во время "невстречи", к которой очень рвались.
