Магнитогорск, город трудовой доблести, внёс весомый вклад в Победу над фашизмом. Жители нашего города знают факт, ставший хрестоматийным: каждый второй танк и каждый третий снаряд были сделаны из магнитогорской стали, – и понимает значение фразы: «Магнитка победила Рур». Чтобы выстоять в этом противостоянии, нужна была несгибаемая воля. Поддерживать силу духа помогала поэзия.
К теме Великой Отечественной войны обращались и продолжают обращаться поэты всех поколений, но в преддверии Дня Великой Победы давайте вспомним творчество поэтов – первостроителей Магнитки. На долю этих энтузиастов, возводивших город и комбинат в суровой уральской степи, выпало и военное лихолетье.
Ветеран советско-финской и Великой Отечественной войн, почётный гражданин Магнитогорска Александр Лозневой (1911–2005) вспоминал, что в 1930-е привела к подножию Магнитной горы поэзия. Работая на строительстве Харьковского тракторного завода, Лозневой сразу после встречи с пролетарским поэтом Демьяном Бедным услышал призыв вербовщика: «Вы нужны на строительстве Магнитки!» – и отправился на Магнитострой.
В 1939 Александр Никитич был призван на советско-финскую войну, в 1941 с последнего курса Литературного института имени Горького ушёл на Великую Отечественную войну, которую прошёл от начала до конца. Командовал стрелковым и миномётным взводами, работал в дивизионных, армейских и окружных газетах. Участвовал в боях на Курской дуге, освобождал Белгород, Харьков, Чернигов, Полтаву. Начав войну в звании лейтенанта, Победу встретил майором. Александр Никитич – кавалер двух орденов Красного Знамени, ордена Отечественной войны I степени, медалей.
Три из множества книг Александра Никитича – «Эдельвейсы – не только цветы» (12+), «Жить и любить» (12+), «Дорога в горы» (12+) – посвящены военным событиям. Поэт, прозаик, журналист, член Союза писателей СССР, Александр Лозневой признан классиком магнитогорской литературы.
У его друзей и собратьев по перу – поэтов Михаила Люгарина (1908–1993) и Бориса Ручьёва (1913–1973) – иная судьба. Они попали под маховик репрессий, но остались патриотами своей страны и сохранили в сердце любовь к Магнитке. И, конечно, восхищение мужеством солдат Великой Отечественной и самоотверженным трудом магнитогорцев, боль за павших героев звучат в их поэзии.
По-женски эмоционально и глубоко тема Великой Отечественной войны раскрывается в лирике Нины Кондратковской (1913–1991) и Людмилы Татьяничевой (1915–1980)… И это лишь некоторые страницы творчества магнитогорских поэтов военного поколения. Пройдут десятилетия – и литераторы, родившиеся в полуголодные, но счастливые послевоенные годы, когда страна поднималась из руин, а позже – их дети и внуки будут снова и снова возвращаться в своих стихах на поля сражений Второй мировой. Но особенно дороги читателям останутся строки, написанные теми, кто жил в ту страшную и героическую эпоху, а в их числе и поэты – первостроители Магнитки, имена которых вписаны в культурную летопись города и страны.
Михаил Люгарин
Сталь
В годы Великой Отечественной войны
каждый третий снаряд был изготовлен
из магнитогорского металла
(из газет)
Двести миллионов стали –
Не пудов, товарищи, а тонн!
Можно обогнуть вселенной дали
Радугой стальной
Со всех сторон.
Восхищаюсь –
Этим стальным весом
И людской энергией труда
Можно до луны воздвигнуть рельсы,
Протянуть до солнца
Провода.
Это не гипербола,
А правда;
Это наши люди,
Наш металл,
Это наша стойкость и отрада,
О которых
Сам Ильич мечтал.
Сталь Магнитки,
О, какая сила!..
Шла война.
Нам не забыть о ней.
Наша сталь
Своим огнём косила
Полчища
Фашистских палачей.
Мы за Родину
Стояли грудью.
Над Магниткой дым был –
не мираж!
Каждый третий выстрел из орудий –
Так и запишите –
Был он наш!
Трубы заводские –
Не зенитки,
Хоть над нами облачная высь.
Как бы я ни вспомнил о Магнитке,
Без своей судьбы
Не обойтись.
С нею я сдружился не украдкой
У горы Магнитной
На меже,
С нею я прописанный в палатке,
Хоть живу на пятом этаже.
Был энтузиастом –
Плоть от плоти
Был родным мне домом коксохим.
На руках мозоли,
Майка в поте,
А в душе
Был всюду молодым.
Знаю, многих
Среди нас не стало,
Передавших ремесло другим.
...Милые!
Мне дорог звон металла,
Как значок
С названьем кратким – КИМ.
Людмила Татьяничева
Суровый танец
И на току, и в чистом поле
В войну я слышала не раз:
– А ну-ка, бабы, спляшем, что ли!
И начинался сухопляс.
Без музыки. Без вскриков звонких,
Сосредоточенны, строги,
Плясали бабы и девчонки,
По-вдовьи повязав платки.
Не павами по кругу плыли,
С ладами чуткими в ладу.
А будто дробно молотили
Цепями горе-лебеду.
Плясали, словно угрожая
Врагу:
– Хоть трижды нас убей,
Воскреснем мы и нарожаем
Отечеству богатырей!
Наперекор нелёгкой доле,
Да так, чтобы слеза из глаз,
Плясали бабы в чистом поле
Суровый танец – сухопляс.
Борис Ручьёв
Из цикла
«Стихи о далёких битвах»
В неистовых болях, в несносной тоске,
и днём мне и ночью не спится,
дышу я, как рыба на жарком песке,
на койке полярной больницы.
И вижу вдали – в полумгле голубой
над родиной тучи, на родине бой.
В огне золотые мои города,
поля мои дымом повиты,
от тихого Дона до невского льда
в громах не кончаются битвы.
И снова в атаку, штыками грозя,
червонные звёзды проносят друзья.
Родные, с кем рос я, работал и жил,
заводы и станции строя,
с кем русых, весёлых девчонок любил,
смеясь и страдая порою.
И мнится, что я за бойцами иду,
повязки, как цепи, срывая в бреду.
Кричу я, за строем бросаясь скорей:
– Я с вами, я с вами, ребята!
Я долго бежал от полярных морей...
Я друг ваш, а стану за брата...
Святое молчанье пред битвой храня,
бойцы, улыбаясь, встречают меня.
На каске звезда горяча, горяча...
От тяжести голову кружит,
железною ношей на тонких плечах
моё огневое оружие.
От боли шатаясь, с бойцами иду,
повязки, как цепи, срывая в бреду.
Нина Кондратковская
Я вернусь
Товарищу, учителю-фронтовику Ф. Шевченко
Так это всё? Прострелена рука –
И снова в тыл? В покой больничный, к сёстрам?
А если гнев – как лезвие штыка?
А если ненависть безмерно велика
И не унять её ни времени, ни вёрстам?
В пожарах небо мечется, как стон
Над клёнами встревоженного гая.
Стучит вагон, и длинный эшелон
Отмеривает вёрсты, убегая…
И эхо отдает средь пустырей
То скрипом виселиц, то мерзким свистом плети,
То голосом, каким взывают дети
К немым губам убитых матерей…
Я буду мстить. Я должен. Я хочу
В колонны боевые возвратиться.
Я буду целить в сердце палачу,
Чтоб сердце завтра перестало биться.
Вот. Я встаю. Шагаю. Но пока
Плечо теснит кольцо горячей боли!
Простреленная слабая рука
У спускового тонного крючка
Ещё, возможно, дрогнет против воли.
А силы есть. Для битвы силы есть.
Но ждать – нет сил. Скорее, вместе с вами
Нести в бою свою святую месть,
Как кровью пламенеющее знамя.
Скорее мстить, чтобы не слышать стон
Живых детей, придавленных землёю!..
Стучит вагон – уходит эшелон.
Трепещет опалённый небосклон.
Заря в пожарах сходится с зарёю.
Да, я вернусь. Вернусь и отомщу.
Рука забудет боль горячей раны,
И знаю, верю – поздно или рано
Она придавит горло палачу!
Александр Лозневой
Рабочая Магнитка
Мы на войне в окопах не бывали.
Мы у горы Магнитной наступали.
Кипела сталь,
и ночи шли, и дни
у жарких домен,
где ревут огни.
И каждый третий
был снаряд из нашей стали.
И каждый танк второй
из нашей был брони.
Мы, как в бою, позиций не сдавали.
Ковали мы победу на Урале.
Кипела сталь,
и ночи шли, и дни
у жарких домен,
где ревут огни.
И каждый третий
был снаряд из нашей стали.
И каждый танк второй
из нашей был брони.
Недоедали мы. Недосыпали.
А все ж не пали духом – устояли.
Кипела сталь,
и ночи шли, и дни
у жарких домен,
где ревут огни.
И каждый третий
был снаряд из нашей стали.
И каждый танк второй
из нашей был брони.
Вечной славы огонь
Над холодным мрамором плит
негасимый огонь горит.
Спят бойцы, партизаны спят,
только старые липы шумят.
Я стою в тишине у огня,
и война будто душит меня.
Будто режет и жжёт, как тогда...
И летят под откос поезда.
И в тумане костры партизан.
И Гастелло идет на таран.
И на Буге рассвет накалён,
где бессмертный стоит гарнизон.
Бьётся пламя о камень-гранит.
И на память приходят слова:
«Ничто не забыто, никто не забыт»,
доколе Россия жива!
