Михаил Люгарин (Заболотный), как и его ближайший друг Борис Ручьёв, – поэт – первостроитель Магнитки, автор девяти книг, журналист, член Союза писателей СССР. Его вспоминают как отзывчивого, душевного человека, не случайно многие из младших товарищей по-родственному называли его дядя Миша. Михаил Михайлович стал наставником для нескольких поколений молодёжи.
А ещё он, обладая талантом незаурядным, но не столь масштабным, как у Ручьёва, превосходил собрата по перу в умении читать стихи – это отмечали труженики, возводившие город у подножия горы Магнитной. Неразлучные друзья-поэты читали им свои стихи прямо на стройплощадке.
К слову, сами они никаких поблажек в работе не получали – творили в свободное время, зачастую ночами, мешая спать своим соседям по барачной комнате. Потому и был создан знаменитый 112-й «писательский» барак – для поэтов, писателей, журналистов.
– Длинный сквозной коридор, комнатушки с железными койками и топчанами и общий титан-самовар в угловой каморке, – вспоминал Михаил Люгарин. – Одним лишь выделялось наше жилище: тут дольше, чем в других, не гасли огни. Люди писали стихи, рассказы, очерки о том, что происходило вокруг, что творили сами.
Людмила Татьяничева всю жизнь с благодарностью помнила о том, как её, приехавшую на Магнитострой в мае 1934 года, на несколько дней приютила семья Люгариных из пяти человек, которая ютилась в крошечной комнатке. Спать Людмиле приходилось на полу, постелив газеты…
Михаил Михайлович не умел равнодушной пройти мимо чужой беды, – сельчанин, но знал цену взаимовыручке. Родился Михаил Заболотный родился 16 июня 1908 года в бедной крестьянской семье в деревне Святодуховка в Северном Казахстане. Трудиться начал с семи лет, был подпаском, пахарем. Окончил четыре класса сельской школы.
Стихи писал с детства. В 1923 году семья переехала в станицу Звериноголовскую, где Михаил учился в школе крестьянской молодёжи. В «Зверинке» произошла встреча, наложившая отпечаток на всю дальнейшую судьбу поэта, – он познакомился с Борисом Кривощёковым (Ручьёвым), с которым они шли бок о бок в самые значимые моменты жизни.
Интересна история появление псевдонима Люгарин – её поэт поведал Наталье Троицкой, старшему научному сотруднику (ныне – руководителю) музея-квартиры Бориса Ручьёва: «В жаркий полдень прилёг я в чистом поле ковыльной Магнитки. Надо мной – небо бездонное с плывущими в вечность облаками. Птички поют – душа радуется, и я им подпеваю: «Ах, люгари вы мои, люгари!..» С тех пор и подписываюсь – Люгарин». Кстати, слова «люгари» в словарях нет – его придумал Михаил Заболотный, взявший творческий псевдоним Люгарин.
Конечно же, юноша из уральской глубинки хотел покорить Москву. Первая попытка – весной 1929-го – дала стимул работать над собой: руководитель отдела поэзии журнала «Октябрь» Николай Полетаев стихи признал слабыми и публиковать отказался. И хотя крыша над головой была – Полетаев устроил уральского стихотворца в Дом литераторов, – Михаил вернулся в Звериноголовское. Второй раз, осенью 1930-го, он отправился в столицу вместе с Борисом Кривощёковым, будущим Ручьёвым. В белокаменной друзья не задержались, однако именно здесь встретили вербовщика, который рассказал им о Магнитострое и предложил поехать.
В конторе «Рабсила» Михаила Люгарина оформили землекопом. Он рыл котлованы под фундаменты первых домен, позднее работал плотником и бетонщиком, трудился на строительстве коксохимического цеха ММК. А ещё занимался самообразованием, был активным членом литобъединения «Буксир», публиковал стихи в «Магнитогорском рабочем», выступал перед первостроителями со своими стихами – его выступлений ждали и живо на них откликались. В Магнитке шло становление Люгарина как поэта, а кроме того, начался его путь в журналистике. В 1932–1937 годах он работал в редакции газеты «Магнитогорский комсомолец», в 1936–1937-м – в челябинской газете «Сталинская смена».
В 1934 году Люгарин вместе с другими поэтическими талантами Магнитостроя по приказу директора ММК Авраамия Завенягина награждён творческой путёвкой и денежной премией. Вошёл он и в число делегатов I Всесоюзного съезда советских писателей на этом съезде его приняли в Союз писателей СССР.
Три года спустя Михаил Люгарин был репрессирован. 8 октября 1937 года он был арестован. После следствия, длившегося два с половиной года, приговорён к трём годам ИТЛ и сослан в одну из гулаговских зон Урала. В 1940 году выслан в Кустанайскую область Казахской ССР. В 1940-е Михаил Люгарин работал слесарем в Ершовской МТС, корреспондентом в редакции газеты «Сталинский путь». В 1947-м вторично репрессирован и сослан в лагеря Норильска. В 1956 году реабилитирован постановлениями Президиума Верховного суда Казахской ССР. В конце 1950-х – начале 1960-х жил в селе Боровском Кустанайской области, был рабочим, а затем заведовал сельскохозяйственным отделом в редакции газеты «Коммунистический путь». Реабилитирован Челябинским областным судом 19 октября 1957 года. Михаил Люгарин, вопреки всем бедам, сохранил любовь к родной стране, это ощущается в его поэзии.
Стихи Михаил Люгарин писал с раннего возраста, был принят в Союз писателей в 26 лет, а вот первую свою книгу увидел только в 54 года. Сборник стихов «Возвращение к незабудкам» (12+) вышел в Челябинском книжном издательстве в 1962 году.
В Магнитку, город своей юности, Михаил Люгарин переехал в 1970-м. Он продолжал заниматься литературным творчеством, выступал в трудовых коллективах по линии общества «Знание».
Умер 10 февраля 1993-го в возрасте 84 лет, похоронен на Правобережном кладбище рядом со своим лучшим другом, поэтом Борисом Ручьёвым.
Моё раздолье
Уже в полях шалфеем пахнет,
Мираж возводит чудеса,
Вот-вот заухает
И ахнет
Вполнеба первая гроза.
Куда ни глянь — разлив раздолья:
И вширь,
И вдаль,
И в высоту.
И петлю мертвую над полем
Затянет коршун на лету.
Зальется клекотом и свистом
От всех удач
И неудач,
Вдруг камнем вниз,
И в тихих травах
Раздастся тонкий
Птичий плач.
...О том, что было, — не жалею,
К тому, что станется, — готов.
Была б весна повеселее,
Была б любовь у всех нежнее,
Нехватка песен и стихов.
Вот-вот
Прозреют незабудки
Опередить их поспешу, —
Не распускайтесь
Хоть минутку,
Пока я строчку допишу!
Начало биографии
Тогда мне было десять лет.
За речкой — синих гор громады,
Не знал я, счастлив или нет,
В лапту играя у ограды...
Пылал закат.
Вставал рассвет.
Над головой синело небо.
Не знал я, счастлив или нет,
Жуя сухую корку хлеба...
Босой.
Без шапки голова.
Пускай хоть бедная, да хата,
И жив отец,
И мать жива.
И в том была моя отрада.
И я не ведал, почему
Отец был жизнью недоволен.
Казалась жизнь тогда ему
Бесплодным, выгоревшим полем.
Душа скорбела у отца,
И совесть властно говорила.
Что против гнета и свинца
Народная восстанет сила...
И наконец-то грянул бой!
Сметая белых окруженье,
С большевиками батька мой
Пошел в великое сраженье.
Так в вихре жгучего свинца
Душа народная мужала!
...Убили недруги отца.
И мать родную потерял я.
Но Октября лучистый свет
Победу одержал над тьмою.
Я с десяти сиротских лет
Усыновлен родной страною.
И понял я, что жизнь — борьба.
И я пошел на зов Отчизны.
И подняла меня судьба
На светлый гребень новой жизни.
Сталь
В годы Великой Отечественной войны
каждый третий снаряд был изготовлен
из магнитогорского металла.
(Из газет)
Двести миллионов стали —
Не пудов, товарищи, а тонн!
Можно обогнуть вселенной дали
Радугой стальной
Со всех сторон.
Восхищаюсь —
Этим стальным весом
И людской энергией труда
Можно до луны воздвигнуть рельсы,
Протянуть до солнца
Провода.
Это не гипербола,
А правда;
Это наши люди,
Наш металл,
Это наша стойкость и отрада,
О которых
Сам Ильич мечтал.
Сталь Магнитки,
О, какая сила!..
Шла война.
Нам не забыть о ней.
Наша сталь
Своим огнем косила
Полчища
Фашистских палачей.
Мы за Родину
Стояли грудью.
Над Магниткой дым был —
не мираж!
Каждый третий выстрел из орудий —
Так и запишите —
Был он наш!
Трубы заводские —
Не зенитки,
Хоть над нами облачная высь.
Как бы я ни вспомнил о Магнитке,
Без своей судьбы
Не обойтись.
С нею я сдружился не украдкой
У горы Магнитной
На меже,
С нею я прописанный в палатке,
Хоть живу на пятом этаже.
Был энтузиастом —
Плоть от плоти
Был родным мне домом коксохим.
На руках мозоли,
Майка в поте,
А в душе
Был всюду молодым.
Знаю, многих
Среди нас не стало,
Передавших ремесло другим.
...Милые!
Мне дорог звон металла,
Как значок
С названьем кратким – КИМ.
