Наталья Карпичева
ЛИБРЕТТО ТИШИНЫ
а что полынь-трава - цветущая культура
и родина горчит, мы в курсе (как сыны).
оставь свой блог и чат, слезай с клавиатуры,
ты долго не писал либретто тишины…
как только всё замрёт (расставлены фигуры),
плывут над головой прозрачные киты,
а раки не плывут, как будто чуют шкурой, -
уходит из-под глаз земля, а ты, а ты…
как город без реки и как река без рыбы,
как рыба без души и есть сама душа,
так (и не говори), так и не говорил бы…
когда уйдёт земля, останется ландшафт.
останется одна забава дорогая,
и, догорая, свет оставит нас одних.
останемся одни (кто нас оберегает,
тот нас не бережёт) - останемся одни.
останется одно - идти лечить учёных,
учить идти домой потерянных в ночи...
оставь прекрасную, как нежность, обречённость.
оставь полынь-слова. молчи - оставь - молчи.
ВРЕМЯ О
погоди, вот сейчас мир возьмёт и рухнет,
и мы начнём его собирать
в знаменитой подбитой хрущёвской кухне
в обусловленных пол-утра.
и прольётся сказочный потолок, и
оскудеет плита мечта.
если путать проволоку с поволокой,
то и время переплетать.
в полреальности именем многобуков
предостопримечательной
время о плюс-минус каких-нибудь
три-четыре на обложной.
время спать, отдалённые слышать сны
и тем пуще их отдалять.
время о наследует у весны
безнадёжные стапеля.
ЛЕСНИЧЕЕ
(близкой зимою)
впрочем, чем крепче в лес, тем медовей мёда
эта хандра лесничая, избяная,
ангелы нас заметят, их глаз намётан.
и что они в нас нашли? да бог их знает…
море внутри, и реки впадают в кому,
тают стихи во рту, и в листвяный полдник
кажется восхитительно незнакомым
белый грегаль, вошедший в одном исподнем,
медленный и тоскливый небесный рикша
тянет сквозь время, густую его пехоту
голос земли, грудной, корневой, охрипший,
долго себя взбирает по дымоходу.
близкой зимою тянет из поддувала.
не внесена, но невыносима ясность,
как пролетит пропоёт как оно бывало,
птица любви последней, её неясыть.
К ПЕРЕМЕННЫМ
скрипки не расстроены стоккато
день ещё с утра был обречён
вот бери как патокой заката
к прочим переменным ток течёт
течь притом уже не залатаешь
к видам исчезающим иным
тёплая ручная золотая
рыбка ангел высшей тишины
приходи а там перезимуем
я тебе придумаю пароль
или даже смыслов нарифмую
от советского информбюро
перегрезим в безысходно новом
свете всех перерасскажем всем
у пространства выхода иного
нету кроме времени совсем
ПРОЕЗДНОЙ
а если всё это ваше возьмёт и рухнет?
за техбезопасность кто в жёстком твоём далёке?
и главный затейник всея потирает руки:
куда они денутся все из бытийной лодки?
бывало, сидим за обедом, и суп исчерпан,
погода, политика, сплетни и полвторого,
трамвай, сотрясая реальность, следует в череп,
и там в него входят полонская с гончаровой.
но я не о том, что поэт был прекрасно болен
(хотя был циклон, и мели головные вьюги).
всё это неловкость и ловкость рук, не более, -
успеть проездной за спиной передать подруге.
