После окончания Челябинского политехнического института (ныне - Южно-Уральский государственный университет) с 1960 по 2000 год работал инженером-электриком на Магнитогорском металлургическом комбинате.
Аристов - художник, поэт, журналист, автор девяти книг прозы. В середине 1990 годов в газете "Магнитогорский металл" он вёл литературоведческую рубрику "Беседы с книгами". В 1970 году иллюстрации Аристова к поэме "Измаил-бей" были приобретены Государственным музеем М. Ю. Лермонтова в Тарханах. В 1981 году он был удостоен звания "Заслуженный работник культуры РСФСР".
В предисловии к своей первой книге "Послушник", которая вышла в 1997 году, Владислав Аристов пишет: "Три соображения подвигнули меня к слову. Первое: рисуя, я всегда видел ускользающее недорисованное и посылал вдогонку за ним слово. Второе: как-то прочел у Льва Толстого, что писатели будущего откажутся от сочинительства и темой их текстов будет их собственная жизнь. И третье: иоанново "вначале было слово..." Среди всех увлечений мастера слова и кисти особое место занимают путешествия. "Золотое кольцо" России, музей Лермонтова в Тарханах, Чечня, Хевсуретия, остров Крит, Коринф-Метеоры, Кирилло-Белозерский, Псково-Печерский монастыри... А весь собранный материал, полученные впечатления выливаются в рассказы, очерки, книги, картины.
Смыслы и домыслы
***
Клиповая, пандемийная картинка на экране телевизора, после которой подумалось: Земля полна страха, а небо томится ожиданием...
***
"Уединение моё совершенно - праздность торжественна". Это Пушкин возвещает Россию из ссылки в Михайловском. Услышали ли? Через двести лет я случайно прочитал эти слова в горной хижине и не обнаружил в своём сущем одиночестве ни уединения, ни праздности, а совершенство и торжественность оказались горизонтами, иногда открывающимися в разрывах суеты сует. Александр Сергеевич, я тебе не завидую, тебя я благодарю за это послание нам.
***
Когда-то написал текст "Дом дерева". В последующие годы дерево в моих глазах израстало из своей домовитости и становилось посредником - мостиком между землёй и небом, а в иных местах между планетой и космосом: кончики корней воспринимают дыхание недр земли, кончики ветвей соприкасаются с космической решёткой планеты, что не дано человеку во плоти. Не пора ли писать о духовном храме дерева...
***
И зречено: "Дух дышит где хочет..." Ясные неиссякаемые слова; но когда их проговариваю я, чую, как во мне всплывает тоже неизменное - почему? Приложенное к моим намерениям, оно тут же находит ответ в руинах минувшего или в посылах грядущему. А дух? И открылось: дух самосотворяется везде и всегда во все времена, и истина сотворяется вместе с ним... Вероятно, в истинно-вечном "почему?" отсутствует; а наши "почему" - реликты линейного времени, совершенно несинхронного нашему сознанию.
***
В саду-огороде вытаял бугорок снега, и я увидел трупик сороки - лежит, раскинув крылья, вытянув хвост, головка в наклоне... Что-то знакомое... И невольно вспоминаются картины на сюжет распятия Христа... В палисаднике на припёке выкопал ямку, уложил тело птицы, сложив крылья и поджав хвост, присыпал землёй. Христос воскрес и вознёсся, оставив нам земное ничтожество смерти... И сама мысль о ней ничтожна... И только страх перед ней взмывает вослед воскресшему и вознесённому...
***
По каналу "Россия-24" наблюдаю, как президент беседует с министрами иностранных дел и обороны о положении в Сирии... Всматриваюсь в его спокойное лицо, в его внимающие глаза, и рождается мысль-видение: у Путина древние глаза, в них таится-теплится что-то ещё дославянское - что-то от мери и веси, от угры и мордвы, а потом уже наше славянское... И от этой прорвы в глубине взгляда президента становится спокойно за дело его жизни, за Россию, за всех нас...
***
Отвечая на вопрос интервьюера о выживании человека в условиях современной духовной турбулентности, патриарх Кирилл сказал: человек должен иметь убежище, как на войне...
Сказано лаконично, но убедительно - хочешь не просто выжить, а спастись - строй убежище на двоих: ты и бог...
***
По дороге в Челябинск проезжаем Санарский бор, вернее, то, что от него осталось после сокрушительного пожара лет сорок тому назад - щетинка новой поросли. Всматриваюсь в места, где шестьдесят с гаком лет тому назад мы, поселковые пацаны, собирали грибы-ягоды, вспоминаю сказочно-могучие сосны... И время обретает зримую фактуру, меняющую свои формы: другая растительность, другая дорога, другое небо, другие люди и, мнится, всё тот же я, глотающий пласты пространства с той же ненасытностью и благоговением.
***
Взгляд незнакомого ребёнка, быстрый, но внимающий - ещё один шанс увидеть себя незнакомого, постороннего, ничего в себе ещё непредполагающего... Всё впереди.
***
Подсознание - это и помойная яма,в которую сливается и оседает вся скверна нашего мировосприятия и суетного сознания, и яма сия не имеет стока во тьму мутную... И когда мы спонтанно зависаем над ней, оттуда и всплывают омерзительно-разверзлые сущности, и становится страшно и стыдно перед творцом мира сего...
***
Духовная физика открывает: бог работает медленно... И я не сдержался и обосновал: поскольку он располагает вечностью и работа его не поджимает... А дано ли нам работать вечное? Думаю, да... Если "работа" простирается за пределы нашего четырёхмерного мира. И к такой работе отношу прежде всего слово и музыку - сущие и без материального воплощения; и в последнее время меня влечёт медленная музыка и слово, остановленное и овеянное духом.
***
Вслушиваться... А далее и всматриваться в рассыпанную песчинками (или мелкомолотой крупой) ранее неслыханную мной тишину и ждать: не взрастёт ли что-то досель неслыханное и невиданное, но живородящее...
***
Воспринимаю движение трамвая через облако, зависшее над горизонтом: трамвай катит из под него - строго линейное движение; облако же неподвижно, но в его зависании дремлет само движение, всегда напоминающее о всесущей вселенской сакральности - дух дышит где хочет... А трамвай доставил меня к месту, где, я знаю, дух дышит всегда.
***
Общение с самим собой с годами всё больше смахивает на исповедь без духовника: с чего начал, тем и кончил...
***
Человек извлекает из мусорного контейнера водочную бутылку и, запрокинув голову, терпеливо ждёт, когда из горлышка на язык упадёт последняя капля, глотает её, облизывает горлышко, отбрасывает бутылку назад в контейнер, выискивает следущую - и так бутылка за бутылкой, капля за каплей, глоток за глотком... Но глоток по сути пустой , как пуста сама бутылка - глоток пустоты - и, в отличие от любого вещества, её количество не уменьшается.
***
Всё чаще в местах сбора мусора обнаруживаю свалки книг, в основном классика, от Пушкина до Горького, фантастика и детективы, учебники и пособия, справочники и календари... Книга становится отбросом культуры, её изгоем. Роюсь в одной такой свалке, отбираю "Господа Головлёвы", "Фрегат Паллада", сборник любовной лирики русских поэтов и бестселлер Николая Леонова "Смерть в прямом эфире"; оставшиеся на свалке книги канут в безвестности. Остаётся представить свалку логоса, выброшенного за ненадобностью в отвалы вселенского мусора...
***
Неправда. Как она сотворяется? Вначале ты всматриваешься в вещи, в существа, в обстоятельства, ты высматриваешь в них сущее, то есть - правду. Потом ты приступаешь к воздействию на них совещательно с интуицией, с духом, молитвенно, ты веруешь на грани реальности... И когда выясняется, что всё это миф, а ещё проще - фуфло, а точнее и полнее - неправда, задумываешься над причастностью духа к этим состояниям и осознаёшь: неправда - это несостоявшаяся правда, оставленная прозапас в распоряжение духа.
***
Младенец лежит в коляске, сучит ножками, ручками и плачет, а пустышку цепко зажал в кулачок, и юная мама пытается распознать причину плача. Но она сугубо внутренняя, сокрытая от внешнего внимания, и весь плач уносится в бесконечное вне... И подумалось: c годами в жизни человека не меняется именно это - сущие причины и мотивы так и остаются внутри нас, а во вне улетучиваются наши стенания и оплакиваемые не только нами наши амбиции и уверения.
***
Я всегда был духовно свободен, порою избыточно, поэтому делился свободой с ближними. Нередко это оборачивалось конфузом... Далее раскручиваю диалог о свободе с конкретно воображаемым оппонентом (которому я " не вышел ростом") и завершаю его, осознаю неприемлемым соображением: в нашем четырёхмерном мире свобода в сущности своей аморальна...
***
Слова, всплывающие в сознании после вечерней молитвы: боже, что я могу ещё что-то сказать тебе, чтобы услышать в ответ?.. Если когда-нибудь подобное произойдёт, то мой ответ окажется сгустком молчания, из которого возникнут новые, пока мне ещё неизвестные слова... Запоздалые?..
***
В саду-огороде слушаю мягкое, я бы сказал, деликатное постукивание - падают яблоки; и видится, как маленький светло-зелёный плод - шарик - срывается с ветки и летит вниз к несоизмеримо огромному зелёно-голубому шару планеты и ударяется об него, и я слышу стук. И небо над моей головой тому свидетель, и ещё тот, кто есть Всевышний... И быть созерцателем, а шире - осознавателем этого естественного неизбежного действия - не есть ли состояние души и духа и эдемо-адамовой поры, и грядущего "конца света" заключительного прощания с земной колыбелью.
