Поэт, литературовед, театральный и кинокритик, член Союза российских писателей Татьяна Таянова – человек глубокий, разносторонний и многогранный. Вклад Татьяны Александровны в развитие магнитогорской культуры бесценен. Это и научные изыскания, посвящённые литературе Магнитки, и общественно значимые проекты, связанные с кинематографом и поэзией… Поражает её способность отдавать так невероятно много сил и времени организаторским задачам и просветительской деятельности – и в то же время сохранять внутренние свет и спокойствие. Рядом с такими людьми отогреваешься душой.
Татьяна Таянова родилась 8 июля 1975 года в Магнитогорске. В 1997 году с отличием окончила факультет русского языка и литературы Магнитогорского государственного педагогического института и была принята на кафедру русской литературы ХХ века. В 2000 защитила диссертацию на тему «Творчество Ивана Сергеевича Шмелёва как феномен религиозного типа художественного сознания в русской литературе первой трети ХХ века».
Татьяна Александровна – автор научных и учебно-методических работ, изданных в Москве, Екатеринбурге, Челябинске, Омске, Орске, Белгороде, Ишиме и других городах России. Это около ста публикаций! Ключевым своим исследованием Таянова считает монографию «Специфика литературы религиозной направленности: идеал в рамках художества» (12+), опубликованную в 2012.
Диапазон её научных интересов – от протопопа Аввакума до Виктора Пелевина, от медиевистики до современной региональной литературы. Так, в 2008 году под редакцией Татьяны Таяновой и Майи Полехиной в Магнитогорске издан сборник научных статей «Поэзия Магнитогорска: опыт исследования региональной литературы» (12+). Не случайно «Магнитогорский металл», рассказывая о творчестве земляков, так часто цитирует исследования Татьяны Александровны.
Сегодня она возглавляет кафедру литературы Магнитогорского академического лицея. Является организатором ежегодного масштабного литературно-музыкального марафона «День поэзии в академическом лицее», объединяющего творческую интеллигенцию Магнитки и привлекающего гостей из других городов.
Татьяна Александровна – авторитетный специалист в области культуры. Магнитогорцам, увлечённым литературой, запомнился проект «Балкон поэтов», который Татьяна Таянова проводила в рамках городского Карнавала у Пушкина (0+) в 2011–2018, и поэтические слэмы (12+), организованные ею в 2016–2018 годах совместно с Натальей Карпичевой (11.02.1982–4.05.2025). На протяжении многих лет Татьяна Таянова работает в жюри Международного фестиваля видеопоэзии «Видеостихия» (12+), Международного фестиваля-конкурса социальных роликов «Твой взгляд @ Европа – Азия» (12+), Всероссийского детского кинофестиваля «Уральские зори» (6+) и других конкурсов.
Как театральный и кинокритик выступает с аналитическими исследованиями, рецензиями на отечественные и зарубежные кинофильмы и спектакли, идущие в магнитогорских театрах, часть из них публиковались в городских печатных и электронных СМИ и на профильных сетевых киноресурсах.
Четырнадцатый сезон, с 2011 года, Татьяна Таянова ведёт городской киноклуб «P. S.» – каждую среду ценители кинематографа собираются на киносеансы с последующим обсуждением увиденного. Подробности о работе киноклуба можно найти в тематической группе в социальной сети «ВКонтакте» (18+).
Это самоотверженный, кропотливый труд вкупе с преподаванием литературы в одном из самых статусных общеобразовательных учреждений города не оставляет Татьяне Александровне пространства для её собственного литературного творчества. Но её любовь к поэзии так велика, а стихи, написанные в 1990-е – 2000-е, так проникновенны, искренни и лиричны, что невозможно усомниться: когда-нибудь ей снова захочется говорить о себе и мире в рифму.
Хочется представить читателям литературной гостиной «ММ» и Таянову-поэта, и Таянову-кинокритика – это две равноправные грани её таланта.
«Какое трудное искусство – звездой сиять…»
Времяснег
Попробуй понять,
Как смешно и неискусственно,
Как просто и откровенно
Идёт снег.
По капле
Молока из кувшина,
По конверту
Из рук почтаря,
По холодной белой рыбе
Из распахнутых сетей,
По честному слову красоты
Убывает у неба песен.
Так легко, так причудливо, тонко,
Постепенно, открыто и плавно
Убывает у Бога крохотных чудес.
Ответственно и непременно,
Отточенно и строго,
Не считая убытки,
Не волнуясь о пустяках,
Падает снег.
Хранитель холодного,
Стражник странного,
Часовой чистого –
Исполняет долг
Дежурный зимы.
Ликуя и улыбаясь,
Пробуя куролесить,
Будто добрые дети,
Тянет к нам руки,
Желая остаться,
Исчезает снег на земле.
Со временем он кончится.
Время и снег всегда кончаются.
Чтобы мы были...
Чтобы мы неизменно были...
Готовы к их появленью.
Горько
Нет, я не грущу нисколько,
Просто устала смотреть на снег.
Знаешь, «любовь» звучит горько,
Впрочем, как и «человек».
Свет от луны. Луна от света
Так холодна и так темна.
Знаешь, любовь уже где-то
Там, где кончается она.
Только не надо сейчас о прошлом.
Ты, как проезжий антиквар,
Спешно торгуешь старьём пошлым,
Удешевляя свой товар.
Я не могу купить за малость
То, с чем рассталась такой ценой.
Пусть я жестока. Но жалит жалость
Больше обиды. Твой покой
Я возвращаю. И поскольку
Ты не спросил, вот мой ответ:
Слово «любовь» звучит горько,
Впрочем, как и «человек».
Связь
С пунктирной линией рассвета
Звезда срослась.
Ты мне сказал, увидев это:
«Как наша связь...
С тобой и без, и здесь, и где-то...»
В дневные сны
Пунктирной линией рассвета
Приглашены.
Чужие мысли, песни, чувства,
Лишь боль – моя.
Какое трудное искусство –
Звездой сиять
В твоих мечтах, глазах, улыбках.
Пунктиром дней
Перечеркнём свою ошибку –
Сотрём скорей.
В пунктирной линии заката
Звезда зажглась.
Вот так любовь: была когда-то –
Оборвалась.
Рецензия
Тайна Гайдая
Леонид Гайдай. Такого больше не родится. Для нашего менталитета покультовей тарантинов и скорсез. Когда я в очередной раз пересматриваю его «Бриллиантовую руку» (1968, 18+), всегда ловлю себя на мысли: можно ли превзойти то, что он сделал? И как сформулировать это «то»? Вопрос.
Он помогал и спасал. Эпоху. От скуки и серьёзности. Хотя бы на время, изредка «лёгким движением руки» вырывал массы из пафоса «светлого будущего» коммунизма, двух- и трёхгодичных пятилеток, всеобщей благости, положительности, неулыбчиво-поучительной атмосферы газеты «Правда». Как это верно сказано о советском времени – время серьёзности! А ещё – жизни как положено, а не как хочется или как придётся. И уж точно не легкомыслия и ветрености…
Со стопроцентной, неоспоримой (в том числе и документально) уверенностью о гайдаевских киношедеврах можно сказать только одно – «чемпионы проката». Всё остальное – тайна за семью печатями. Вот как раскрыть тайну «Бриллиантовой руки» – этот долговечный феномен отечественного кинематографа? Почему столь простой и непритязательный фильм смотрят полвека, не уставая? Откуда столько радости и простоты, милого наива, ведь даже соцзаказ и конъюнктура здесь только умиляют – не претят.
Думаю, всё дело в юморе. У Гайдая бессодержательного смеха не существует. Это только невнимательным кажется, что его смех является самоцелью (смех ради смеха, так сказать). Нередко он приобретает оттенок глубокомыслия, не теряя при этом и своей безобидности, и «чистоты формы», то есть эмоциональной, психофизиологической – вечной природы. Он не только смешащий, но и умиляющий, и сострадающий, и мудрый, и терпеливый, и любящий. Он способен функционировать в очень широком эмоционально-смысловом диапазоне: от вражды, агрессии – к освобождению, снятию оков серьёза, рамок правильности, канонов приличий; от валяния дурака (наша древняя национальная форма смеха) – к утверждению и созиданию. У Гайдая это всегда восходящая градация, ведущая к победе над мелким, низким, презренным.
Смехом можно любить человека, а не только издеваться или критиковать, выставляя наружу все его пороки и недостатки. У Гайдая (которого я остерегусь называть сатириком – для меня он тёплый юморист, который смеётся не плача, а, как и положено, без причуд – просто улыбаясь) всегда больше животворящего и утверждающего смеха. И именно в минуты такого смеха над идиллическими сценами наивной жизни С. С. Горбункова, его Нади и милых ребятишек у меня каждый раз сжимается сердце от лёгкой ностальгирующей боли-воспоминания о советском семействе дедушки и бабушки, без возврата канувшем в прошлое.
Гайдай как художник, как гений комедии, как юморист непревзойдённо чист. Лишён двусмысленности, тяжеловесности подтекста, логизма, расчёта, назидания. Чисты его герои. Злодей так злодей – свой, с утепляжем, с очаровательной мироновской улыбкой, манерным взмахом светличных ресниц и медвежьим слухом и голосом Лёлика-Папанова: «Ии-и-и два гусЯ…». Герой так герой – свой, родимый, не подведёт, не предаст и не выдаст, правда, не знает, как падать, не ломая руки, и, куда прятать пистолет, тоже не знает. Так ведь это опять по-нашему. В мире этих героев мы в кругу чистейших первообразов, а с недавних пор – еще и мифологем советского национального характера.
Но даже когда этот самый характер выветрится из нас без остатка и без надежды на возвращение, смех Гайдая всё равно останется, потому что он не актуален, а вечен, как и святая способность человека смеяться над собой, как мудрое понимание: быть идеальным – стагнация и смерть.
Да. Мы такие – неидеальные, смешные, вечные гайдаевские клоуны, чудаки, Иванушки-дурачки, Семён Семёнычи Горбунковы и, простите за предположение, Козодоевы. Тем, кто ими хотя бы изредка быть не хочет или не может, сочувствую. И призываю: в минуту своей величайшей серьёзности пересмотрите Гайдая и поверьте: смех честен и чист… Если это смех над собой.
