О поэтах часто говорят: человек непростой судьбы. И связано это не только с жизненными испытаниями, которых немало выпадает на долю каждого живущего на земле, но и с обострённым восприятием мира, с неумением и нежеланием становится черствее и циничнее, отстраняться от чужой боли и радости… Такой была Екатерина Васильевна Добролюбова – поэт, память о которой чтят и на Уральской земле, и в её родной Республике Марий Эл.
Екатерина Добролюбова родилась в посёлке Юрино, ещё в школьные годы начала писать стихи и публиковаться в прессе Марийской АССР. В 1966 голу по комсомольской путёвке приехала в Магнитогорск на строительство стана «2500» холодной прокатки ММК, работала штукатуром-маляром в стройуправлении № 2 треста «Магнитострой», на строительстве третьей очереди ТЭЦ, на других объектах ММК. Тяжёлый физический труд совмещала с учёбой. В 1968 году окончила рабфак Магнитогорского государственного металлургического института (ныне – МГТУ имени Г. И. Носова) и поступила на первый курс строительного факультета, однако в 1969-м из-за болезни матери вернулась на родину.
Там она была организатором районного радиовещания, поступила на факультет журналистики Казанского государственного университета. Вышла замуж, родила двоих детей. Работала инженером по топливу, инструктором Райпотребсоюза. Яркий факт биографии Екатерины Добролюбовой – в качестве медсестры участвовала в боевых действиях в Афганистане.
В 1983 году в Марийской АССР вышла первая книга стихов Екатерины Добролюбовой «Между Волгой и Уралом» (12+). Годом позже Екатерина Васильевна снова приехала в Магнитогорск, ставший второй родиной. И снова работа в сфере строительства, продлившаяся три года. А затем удалось вернуться в журналистику. Работала в газетах «Магнитогорский рабочий» (16+), «Метизник» (16+). На пенсии подрабатывала дворником.
Стихи Екатерины Добролюбовой печатались в газетах республики Марий Эл, Магнитогорска, Челябинска и Москвы. Она участвовала в литературных семинарах Марийской АССР и Челябинской области. В 1991 году в магнитогорском издательстве «Магнит» вышла её вторая книга стихов «Поворот к дождям» (12+).
Спутником жизни и соратником в творчестве для Екатерины Васильевны стал магнитогорский поэт Юрий Абазов. Долгие годы их гостеприимный дом оставался одним из центров притяжения для литераторов и всех творческих людей. Оба таланты и бессребреники, они были из числа тех, кто не стоит твёрдо на земле, но умеет парить над нею. Юрий и сегодня радует читателей своими замечательными стихами – хотя после постигшей его потери муза вернулась далеко не сразу.
Екатерине Васильевне была отмерена недолгая жизнь – она умерла за два месяца до своего 56-летия в Магнитогорске. А в 2006 в серии «Литература Магнитки. Избранное» под патронажем «Магнитогорского металла» (16+) посмертно вышла книга стихов Добролюбовой «Я легко ухожу» (12+).
Исследователь творчества Екатерины Добролюбовой Игорь Карпов вспоминал: «Есть люди, с которыми очень трудно жить. В разговоре чуть отвлечёшься, такой человек сразу почувствует и – замолчит. Подбираешь, подбираешь слова, чтобы ненароком не обидеть – и всё-таки огорчишь. Такие люди воспринимают жизнь и окружающее в каких-то тончайших колебаниях, невидимых флюидах, исходящих от людей, птиц, деревьев, травы, земли, камня… Вот коснись пальцем – чуть-чуть – воды – и вроде бы всё спокойно, а на самом деле – круги, круги. Или коснись струны гитары – ни звука, но на самом деле – долгое, неслышимое обыкновенным ухом – звучание. Или поведи медленно рукой – ничего, а ведь во всей комнате изменится состояния воздушной среды. Трудно с такими людьми быть рядом, но на расстоянии они вызывают трепетное, радостное чувство от со-бытия с ними, особенно если человек запечатлевает себя в тончайшей материи поэтического слова. В слове этом будто чувствуешь колебание, вибрацию, трепет души этого человека. И не важно, жив ли он или уже отошёл ко Господу».
***
Женское ли дело быть поэтом?
Чудо-слову преклоняясь, вновь
Воспевать земли родной рассветы,
Лица дорогие и любовь?
А дела? Шитьё, мытьё, вязанье?
Карусели детской суеты…
Где ж постичь все тайны мирозданья,
Ухватиться за крыло мечты?
Нужная работа – до предела,
Злых и добрых дел – невпроворот.
Рифмы, строки – это между делом.
Их святее нет, а кто поймёт?
Не дошита сыновьям рубашка,
Впереди забота не одна…
Как окно, все мысли нараспашку
В тех минутах, краденных у сна.
Только есть Кастальские истоки
В сердце женском, пламенном, живом.
И родятся трепетные строки
Как младенцы, смело входят в дом.
Глубина поэзии тревожит,
Жизнь и смерть, судьба – ей всё под стать.
И никто, как женщина, не может
Так об этом верно рассказать.
Сколько в мире ни было заветов –
Ни один забыть ей не дано.
Если есть восьмое чудо света –
В женщине заложено оно.
Ноктюрн
Напишу я грустные стихи –
дождь притихнет в мягких сонных травах.
Напишу весёлые стихи,
мне принадлежащие по праву, –
пролетит прощальная минута,
встречным ветром кожу задублю...
Напишу о том, как я люблю! –
эхо
грянет громом
по кому-то.
***
А. Ерофееву
Никакой уже ветер не свищет...
А была у разбойника стать!
На какую дорогу, дружище,
после самых запутанных стать?
Не о том я – мол, сено-солома;
не околицей править пути.
И полжизни прожито. Я – дома.
Но куда-то же надо идти!
Отстоялась судьба. Не замутишь.
А и было – быльем поросло.
Ах, душа!
Как, проклятая, мучишь! –
словно ветром сорвало крыло.
***
На волю! – себя не неволю.
На волю, как в чистое поле,
навстречу ветрам и прохожим,
на прошлые песни похожим.
Трамвай, отмени остановки,
замкни свои двери покрепче.
Как модница броской обновке,
я рада негаданной встрече.
Я рада добру и злословью
на лавочках: – Эка франтиха!..
Гадают, какого сословья,
желают мне счастья и лиха.
Желайте – и счастья, и лиха.
Сегодня на сердце не тихо,
не суетно, не осторожно –
руками дотронуться можно:
открыто, доверчиво, тесно
от вновь народившейся песни.
***
Любимый – потерян.
Собака – убита.
За другом – был верен –
ворота закрыты.
Вино как водица,
а хлеб – недосол.
И это не мнится,
и это – не сон.
Письмо
Спугну со свечки бабочку огня.
Полночный диск луны – её замена.
Ну как тебе живется без меня,
какие нынче в жизни перемены?
Наверно, и счастливо, и легко,
раз сердцу твоему сейчас далёка
та комната, где тихим камельком
дрожит луны оранжевое око.
Белеют позабытые листы
твоих стихов.
Там – о любви, о чести...
И рушатся сожжённые мосты,
как завершенье чьей-то мелкой мести.
Какую вновь разыгрываешь роль?..
Не нахожу, чем пред тобой повинна
и чем оправдана потери боль –
до дня рожденья умершего сына?
Вот для него не найдено тепла.
Как быстро соучастие иссякло...
Придет весна.
Два крохотных крыла
над памятью твоей расправит зяблик.
И пусть тогда ложатся на листок
слова любви, слова о чести мнимой.
Пора, пора закончить монолог.
Звезда погасла.
Боль – неугасима.
Фотография
Достану – и время тогда не в счёт –
из памяти-туеска
не груздь, который в лесу растет,
а грусть, что – тоска.
Опасно колется сердце-ёж.
Больное – не подступись!
...На обороте надпись прочтёшь:
«Любимой...» –
и –
«...на всю жизнь».
***
Я тебя обидела молчаньем?
Не молчанье это – бережливость.
Мне так много выпало отчаянья...
Не сломалась я,
но надломилась.
Вот и бережлива на слова я –
это ли не осени примета?
В молчаливо гаснущем закате
столько света!
***
Сердцу сердце
так легко согреть!..
Только надо
одному
сгореть.
