Именно с таким названием вышел в свет объемистый том неопубликованных произведений известной уральской поэтессы, педагога и просветителя Нины Кондратковской.
Прямо скажем, редкое явление, когда спустя восемнадцать лет после ухода автора появляется большая книга неизвестных произведений. Родные и близкие Нины Георгиевны от души благодарны младшему брату поэтессы Юрию Белову, фронтовику, ветерану труда, который в свои 82 года продолжает работать слесарем-лекальщиком на московском заводе "Серп и Молот". Именно он на свои средства помог опубликовать эту книгу…
Писателям, работавшим в годы жесткой литературно-художественной цензуры и так называемого соцреализма, вполне понятна печальная тенденция "работать в стол", когда самые откровенные, яркие и отчаянные произведения не могли дойти до читателя в силу известной идеологической направленности. Одному Богу известно, с какими душевными ранами приходилось издавать урезанные и "вымаранные" цензорами книги, вуалировать и прятать за иносказаниями мудрые и эволюционные мысли, выслушивать бредовых и "правильных" идеологических наставников. Понятно, что это было не только в литературе, но и во всех культурных сферах нашей жизни.
Нину Кондратковскую нельзя упрекнуть в противостоянии существовавшему строю, она была дитя своего времени, его кровь и плоть. Но мгновения "тайной грусти" посещали и ее, как настоящего и честного художника. И, отведя душу за ночным столом, она со вздохом убирала подальше свои замечательные стихи. "И все-таки, все-таки тайная грусть метнется несбыточно-дерзостной смутой: а может, я снова когда-то вернусь хоть строчкой единственной, нужной кому-то?.." Или:
Для дракона - нет закона.
Пасть у каждого - капкан,
А дерут нас три дракона:
Госкомцен, Госснаб, Госплан.
В щемяще-откровенном стихотворении "Дом на погосте" Кондратковская выражает боль многих горожан, а особенно жителей станицы Магнитной, на кладбище которой стали возводить жилые дома:
Все решают буднично и просто
Комбинат, горком, горисполком -
И хрустят раздробленные кости,
Человечьи кости под катком.
И давно почившие - распяты,
Им в тела не сваи -гвозди бьют.
Это - страшно. Ибо место свято,
Где потомки предков предают.
Как вернуть и нам, и детям память,
Чтоб свечу в груди затеплил Бог,
И священным пламенем оттаять
Мерзлоту беспамятства помог?
По своему опыту знаю, что не все стихотворения можно сразу предложить в печать. Многое кажется сырым, недоработанным, несущественным, откладывается в "долгий ящик отлежаться", а потом и вовсе забывается: текучка, дела повседневные, житейские заботы и хлопоты. А Нина Георгиевна вообще была на острие жизни: растила троих детей, корпела над ученическими тетрадками, словом, годами зарабатывала свой нелегкий хлеб. И писала стихи. Но была не из тех, кто во что бы то ни стало стремится сразу их опубликовать. Она писала для души, для детей, близких и друзей, хотя в годы войны ее горячее поэтическое слово поддерживало наших воинов, которые писали ей письма с разных фронтов. В то время стихи были ее фронтом и борьбой, это особая страница в ее творчестве. Есть в новой книге и глава "Стихи военных лет"…
Кондратковская ушла от нас еще во времена СССР. Она уже была членом Союза писателей СССР, заслуженным работником культуры России, известным педагогом и просветителем, многолетним руководителем городского литературного объединения. По себе знаю, сколько сил и времени требует кропотливая работа с самодеятельными авторами всех возрастов, как подчас муторно и накладно для своего творчества от занятия к занятию возвращаться к прописным истинам, быть ко всем одинаково доброжелательным и внимательным. Но она - учитель, и этим все сказано. Поэтому литературное объединение продолжалось не только в конференц-зале редакции газеты, но и в ее тесной квартирке, куда мог зайти каждый - прочитать новое и спросить совета. Многим это трудно представить, но так было. Остается удивляться, когда же она находила время писать стихи, вести огромную переписку с друзьями, учениками, писателями и читать, читать, читать… Ее столы, включая кухонный, были завалены свежими газетами и журналами, в статьях которых были ее многочисленные подчеркивания и пометки, заметы на полях.
Она жила окружающим миром, думами и чаяниями простых людей. Была сама органичной частью этого мира. Расчет и прагматизм всегда были ей чужды:
Равнодушный и лукавый,
К счастью истинному слеп,
И сквозь лупу ложной славы
Видит он не мир, а склеп.
И хоть нет приметных пятен
Ни на чести, ни на лбу,
И венец давно напялен -
Все равно душа - в гробу.
Особая боль Кондратковской была о русском языке. Помню, как еще в далеких семидесятых она, словно в набатный колокол, била своими стихами, выступлениями в разных аудиториях и статьями в периодической печати: берегите русский язык! Творчество Нины Георгиевны пронизано светом великого русского языка, который она преподавала в школах и на котором общалась со всеми нами. Поэтому не могу не привести ее провидческие строки из новой книги, из стихотворения "Русское слово":
…А его забивает трескучими фразами лектор,
Выжимает учитель из детских голов, как лимон,
Загоняет профессор в музейный словарь диалектов,
Академик уверенно метит запретным клеймом.
Но, Отчизне явив, из своих родников напоил он
Так, что сердце за сердцем с орлиных срывая вершин,
Вас, уральцы Бажов и Ручьев, иркутянин Вампилов,
Вологжанин Рубцов и алтаец Василий Шукшин.
Зорко глядя вперед, своему языку не изменим,
Зряшных слов не ухватим из чужого кармана взаем.
Речь отцов подменив, не характер ли русский подменим?
Свой язык предавая, не душу ль свою продаем?
Родственники Нины Кондратковской управлению культуры нашего города передали в дар для муниципальных библиотек 110 экземпляров новой книги поэтессы "Тайная грусть".
