Денис Коновальчик – поэт, бард, член Союза журналистов России – родился 10 января 1975 в Магнитогорске. Профессия программиста позволяет ему не привязываться к одному месту проживания, но по-прежнему Денис Юрьевич курирует библиотечно-энциклопедический интернет-проект «ЛитМагнит» (12+), созданный им осенью 2006. Этот огромный, кропотливый, без преувеличения подвижнический труд – дань благодарности наставникам, среди которых – признанные классики магнитогорской литературы.
Это Александр Павлов и Олег Хандусь, чьи семинары в магнитогорском лицее посещал Денис Коновальчик в начале 90-х, Римма Дышаленкова, написавшая предисловия к его поэтическим сборникам… С теплом Денис вспоминает встречи со своими старшими современниками, ставшие мощным стимулом для того, чтобы работать над собой, огранить свой талант. И ему удалось не только стать замечательным поэтом, но и привнести в культурную жизнь города нечто кардинально новое.
Сегодня каждый пишущий человек может поделиться своим творчеством в Сети, но два десятилетия назад интернет-технологии были привычны далеко не для всех. «ЛитМагнит» стал окном в мир прежде всего для старшего поколения литераторов. Денис помогал им оцифровывать книги, заводить страницы на ресурсах самиздата… И, конечно, уникальная интернет-энциклопедия «ЛитМагнит» – бесценный кладезь информации.
Поэты – первостроители Магнитки и наши современники… Имена, известные на российском уровне, и талантливые люди, знакомые немногим, но оставшиеся в истории литературы нашего города... Нити судеб магнитогорских поэтов сплетаются в многоцветное и многофактурное, но единое, прочное полотно литературы нашего края. Загляните на «ЛитМагнит» – и вы нескоро «вынырнете» после глубокого погружения в эту нематериальную, но от того не менее реальнкю, чем окружающая вас действительность, вселенную… Частичка этой удивительной вселенной – и Денис Коновальчик, в стихах которого соединились владение словом, мыслью, образом и, что тоже важно, доброта, мудрость, великодушие.
Автор поэтических книг «Песни от фонаря» (2007, 16+) и «На неосвещённой стороне» (2021, 16+), Денис, человек с тонким литературным чутьём, также стал составителем сборника стихов «Лицейский круг» (1998, 12+), редактором книги стихов Сергея Рыкова «Личный номерочек на ноге» (2019, 12+). Стихи Дениса Коновальчика публиковались в московских сборниках «Форма огня» (12+), «Неизвестные поэты России» (12+), «Современники» (12+) и в магнитогорских газетах – дебютная публикация состоялась в 1993 году в «Магнитогорском металле» (16+) благодаря содействию Александра Павлова.
Ещё одна грань таланта Дениса Коновальчика – бардовская. В 1994–2000 годах он был членом КСП «Тропа» и одним из организаторов регионального фестиваля авторской песни «Голоса» (0+), тогда проходившего в Урал-Тау. Песни Дениса песни обрели слушателей далеко за пределами его родной Магнитки.
Вспомним и об увлечении Дениса Коновальчика интеллектуальными играми. Он стоял у истоков магнитогорского клуба «Что? Где? Когда?», появившегося в 2008 году, и много лет вёл его. Человек яркий и разноплановый, он успешен во всём, что ему интересно и согревает душу.
Подборку стихов в литературной гостиной на сайте «Магнитогорского металла» откроет «визитная карточка» Дениса – стихотворение «Песня о фонарном столбе» (12+), вошедшее в оба поэтических сборника и посвящённое Александру Ерофееву, другу и учителю. Книги Дениса Коновальчика есть в магнитогорских библиотеках – это прекрасная возможность ближе познакомиться с его творчеством.
Песня о фонарном столбе
Александру Ерофееву
В этом мире есть прелесть в обличье любом...
Небеспочвенно с этим в связи допущенье,
что неплохо совсем быть фонарным столбом,
всем бесплатно дарящим во тьме освещенье.
Всё богатство его – лишь щербатый плафон
на усталой спине без особых симметрий,
но зато в этот час позарез нужен он
всем, кто светом укрыт от ночи в полуметре.
Лишь закончится день, на счастливцы-столбы
на любой широте и при всякой погоде,
как божественный дар, как подарок судьбы,
вдруг в назначенный час озаренье находит.
Станет светочем столб, но к нему, между тем,
не почувствуют зависть за это коллеги –
освещая свой круг очень скользких проблем,
он не станет искать для себя привилегий.
Ну а если вдруг что-то замкнёт, заискрясь,
или перегорит от чрезмерной нагрузки,
то знакомый монтёр всё исправит тотчас
(пару раз, для порядка, ругнувшись по-русски).
И, наверно, когда я упрусь в стену лбом
и очнусь, обессилев, в «весёлой» больнице,
лучше стану тогда я фонарным столбом,
чтоб ко мне в темноте вы смогли прислониться...
***
Забавно и непостижимо,
чего же для
вселенской силой одержима,
кружит Земля?
Зачем несёт без остановки,
не чуя ног,
нас в вакуумной упаковке
премудрый Бог?
Не для того ль, чтоб ветер зычно
ревел в лицо,
сдувая нас с орбит привычных,
в конце концов?
Чтоб на рожон всё дальше лезть нам
за пядью пядь,
ведь встав, как пуп Земли, на месте –
не устоять.
***
Прошлых зим беспредел
отступил пред дыханьем проталин.
Шёпот душ перекрыл
децибелы метельного воя.
В поцелуе сгорел
улетевший в небесные дали
вечер, что возвестил:
в этом мире нас двое.
Лета жаркого зной
нас сплавляет с тобой воедино.
Ошалев от жары,
бьётся солнце, как сердце живое.
И уже шар земной
не распилен на две половины,
ведь с известной поры
в этом мире нас двое.
День осенний почти
стёк слезой по еловым ресницам...
Но кроссовок следы,
словно буквы, впечатаны в хвою,
и зиме не пройти –
не позволит ей больше случиться
наш рецепт от беды:
в этом мире нас двое.
***
Вот явилось белое, пушистое...
На меня глядит, на дурака.
Враз в нем заподозрил афериста я:
говори, как помогла «нечистая»
код взломать английского замка?!
А пришелец, ласково мурлыкая,
обнажил бездонные глаза.
Вдруг душа запела безъязыкая
и проснулась в ней тоска великая,
и скатилась по щеке слеза.
Коль явилось белое, пушистое,
не валяй, приятель, дурака:
не гони ты прочь его неистово,
и не выводи на воду чистую...
Лучше дай скорее молока!
***
Коль в жизни следуют подряд
промашка за промашкой,
не принимай ни хлад, ни яд,
а пей чабрец с ромашкой.
В цепи разлук, в измене дней
ты не дружи с рюмашкой,
нащупай ёмкость покрупней
и дуй чабрец с ромашкой.
Бессильны в водопаде слёз
платочек с промокашкой,
но ум твой весел и тверёз –
спасли чабрец с ромашкой.
И лишь когда, чёрт побери,
нам мир грозит концом,
смени рецепт и завари
ромашку с чабрецом!
***
Иных судьба давно «омерседесила» –
спешат прогресса быть на острие.
Я ж верен, как и встарь, бегущей весело
живой велосипедной колее.
Всю зиму в стойле конь стоял как вкопанный...
Теперь долги сполна отдам ему:
нацелившись на Азии с Европами,
педали по-приятельски пожму.
Вознаградятся сторицей старания,
и за верстою засвистит верста –
мы на белковом «внутреннем сгорании»
помчимся, не жалея живота.
Стезя родная не простит беспечности:
порой знавали мы на виражах
и обод в форме знака бесконечности,
и терпкий вкус асфальта на губах...
Успехи технологий потрясающи –
всё жарче пышет скоростей огонь.
Твердят пророки: видом вымирающим
уж скоро станет двухколесный конь.
Пусть всех поманят птицелёты с перьями
иль космоплан, что рвётся в высоту, –
назло соблазнам века двадцать первого
опять велосипед изобрету!
***
Ночь роняет кляксы-звёзды,
зацепившись за перо,
и в чернильные борозды
смотрит жадно и хитро.
Как шальное дуновенье
одичавшей пустоты,
вдруг прольётся вдохновенье,
и оцепенеешь ты.
Леденящим, вьюжным током
пробежит оно насквозь
по слепым, лукавым строкам,
что пробились на авось,
и, устав от бездорожья,
в откровенья борозду,
как маяк, как искру божью,
кинет вещую звезду.
***
Апрельский меряем асфальт
мы с дочкой налегке.
Повсюду слышен птичий гвалт
на странном языке.
Мне, к сожаленью, проку нет
в стогорлом «чик-чирик»:
как жаль, что я в потоке лет
от птичьего отвык.
Словес, что льются день-деньской,
не разобрать, хоть плачь...
Но есть, по счастью, под рукой
надёжный мой толмач.
Лишь только трели зазвучат,
как сразу дочь моя
переведёт мне стих грача
и стансы воробья.
Дочурку русскому учу,
она меня в ответ –
молве, что людям по плечу
лишь в возрасте двух лет.
Коплю крылатых слов запас
и верю: срок придёт –
всё, что не понял я сейчас,
мне внук переведёт.
***
Чуть небрежно, чуть несмело
о тебе и обо мне
кто-то пишет белым мелом
по шершавой тишине.
В стылом воздухе повисли,
различимые едва,
недосказанные мысли,
недопетые слова.
Чьей руки прикосновенье?
Иль судьбы незримый рок
тонкой ниточкой мгновенья
тянет в паутину строк?
Или сонные метели,
странным почерком сплетясь,
наших встреч запечатлели
незатейливую вязь?
Нет ответа... В свете белом
о тебе и обо мне
кто-то снова пишет мелом
по шершавой тишине.
