На днях Госдума приняла в третьем чтении проект федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".
Изменения коснулись законодательства в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров. Представлявший законопроект председатель Комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников подчеркнул, что документ учитывает последние изменения закона, предусматривает усиление ответственности за незаконный оборот наркотиков. Теперь за производство, сбыт или пересылку дурмана предусмотрено лишение свободы от четырех до восьми лет. Повышается ответственность за сбыт наркотической отравы в следственных изоляторах, колониях, административных зданиях, образовательных учреждениях, в общественных местах, а также с использованием Интернета и СМИ. За эти преступления законопроект предлагает установить максимальное наказание: до 12 лет лишения свободы со штрафом до 500 тысяч рублей. За незаконные производство, сбыт или пересылку наркотиков в особо крупном размере будут назначать от 15 лет до пожизненного лишения свободы.
Вроде радоваться надо - пришел конец наркобаронам. Однако правозащитники в панике. Недовольны и правоприменители. Разберемся, почему.
Противники законопроекта переживают, что примутся сажать не торговцев, а наркоманов. За решеткой окажется не крупная рыба, а планктон. Критики закона говорят о необходимости не ужесточать наказание, а менять саму систему противостояния наркотикам. Неповоротливая государственная машина не успевает за стремительно меняющимся наркобизнесом. Он осваивает новые перспективные направления: торговля дурью под видом биодобавок идет по почте, через Интернет. На место тяжелым наркотикам приходят психотропные вещества, сырье для изготовления которых можно купить в аптеке.
Один из сотрудников правоохранительных структур Магнитогорска считает, что и прежние сроки наказания за сбыт наркотиков достаточно жесткие. Суды выносят преступникам примерно одинаковые сроки за сбыт, при этом не учитывают ни количество наркотического вещества, ни обстоятельства задержания. Например, за 100 граммов марихуаны, крупным размером считается несколько граммов, сбытчика Ш. суд Магнитогорска приговорил к 13 годам колонии, тогда как верхний порог наказания - 20 лет лишения свободы. Сложилась порочная судебная практика: больше десяти лет сбытчикам редко назначают. Сравним: за убийство иногда приговаривают к шести. Лишь единожды наказание приблизилось к верхней планке - 17 лет лишения свободы. К такому сроку приговорили Савельева за сбыт 200 граммов героина.
Необходимо увеличить нижнюю планку срока, сократить "вилку": сейчас за производство и сбыт наркотических средств в особо крупном размере судья волен назначить срок от восьми до 20 лет лишения свободы.
Правоведы также не приемлют ужесточения, расценивая закон как популистскую предвыборную кампанию. Они считают, что документ нуждается в серьезной оценке правоведов, психологов, наркологов. При нынешних проблемах в правосудии, правоприменении и непрозрачной работе правоохранителей необходимо предусмотреть все коррупционные риски и выстроить грамотный общественный контроль за исполнением закона.
Длительные сроки предполагают применять не только к сбытчикам, но и к наркоманам. Пятнадцать лет заключения грозит за хранение дурманящих веществ в особо крупных размерах без цели сбыта. Может, эффективнее применить лечение, отправить наркомана на действенную реабилитацию, нежели за решетку? Но дело с реабилитацией в стране обстоит плохо: государственных центров мало, частные не обеспечивают всех потребностей. К слову сказать, в настоящее время за сбыт и хранение запрещенных веществ сидят более 100 тысяч человек.
Прежде чем закручивать гайки, необходимо активизировать профилактические меры. Год назад ФСКН предлагала ввести во всех школах и вузах обязательное тестирование на наркотики. Но до тестов дело так и не дошло.
Пока у правозащитников нет уверенности, что закон позволит отправить за решетку наркобаронов, а не наркозависимых. Кстати, законопроект прошел третье чтение, но еще не утвержден президентом.
