20 сентября, среда. На весы не встаю, пульс не измеряю. Первый день в отпуске. Решил догулять оставшуюся от лета его вторую часть и в качестве отпускного пункта выбрал Сочи. Совмещу приятное с полезным. 24 сентября там открывается XI Всероссийский фестиваль СМИ. Поучаствуем, а потом денечка три поваляемся на песке у самого синего моря, поплаваем и позагораем. Садимся с Евгением Рухмалевым, фотокором «ММ», в поезд «Челябинск–Адлер». Давненько не пользовался услугами железнодорожного транспорта. Захотелось поглядеть на Россию из окна купейного вагона. И вот уже врезается в мозг дробный и забытый перестук железных колес.
С вагоном нам не повезло – грязный, пыльный, мрачноватый. В первый день без кипятка. «Сломался генератор», – равнодушно объясняет молодая симпатичная проводница. Ее отчитывает седовласый старичок с остреньким животиком, выпирающим из неглаженой пижамы. «Цены на билеты скоро будут как в самолетах, а сэрвиз саветский, – негодует он. – Еще и радива не работает, ну-ка, красавица распысная, давай суда жалобную кныгу или вызывай суда брыгадыру всего поизда…»
21 сентября, четверг. Утром появился кипяток, заиграла «радива». В наше купе вошла проводница с грязным ведром и потрепанным веником, смачно смочила его, помахала им по исшарпанному купейному коврику, которого касались, наверное, уже тысячи безрадостных ног неприхотливых российских пассажиров. Пыль поднялась столбом. Захотелось чихнуть… Меня опередил сварливый дед из соседнего купе, от мощного чиха которого замолкла «радива».
…Собираясь ехать поездом, думал, почитаю вдосталь. Взял в дорогу томик Михаила Веллера. Полистал. Отложил. Думы о еде. О чем еще думать в поезде. Чего бы поесть? Провиант, которым запаслись, неприхотливый. Две банки маринованных грибов, купленные в Челябинске, паштет, сгущенка, чай. В былые времена на каждом полустанке у бабушек можно было купить свежеотваренной, политой масличком, посыпанной свеженарезанной зеленью картошечки. Сегодня нет бабулечек, нет картошечки на полустаночках. Иду в вагон-ресторан, чтобы под грибочки заказать несколько отварных картофелин.
– Без мяса или рыбы готовить не будем, – наотрез отказывается хозяйка поездной кухни.
– Я вегетарианец, сжальтесь, – умоляю неприступную повариху.
– Че-то на вегетарианца не похож: они обычно худые как спички, – съязвила она и тут же сжалилась:
– Ладно, сготовим, в каком купе едете?..
Через десять минут хозяйка ресторанного вагончика принесла нам в пластиковой тарелке шесть средненьких отваренных картофелин.
– С вас 90 рублей…
Через пару часов на очередном полустанке я увидел бабульку, продававшую свежесваренную картошку. Выскочил из поезда с желанием отведать домашней еды, которая, как мне вспоминалось от ощущений давних юношеских лет, должна быть вкуснее ресторанной.
– Почем, бабуля, картошечка?
– Девяноста, сынок, – твердо ответила бабуля.
– Прямо как в ресторане…
– Рынок, сынок, рынок. Пенсия-то вон копеечная, а мне с дедом на лекарства не хватает.
«Ресторанная» картошечка от «рыночной бабули», увы, была не домашнего, а общепитовского вкуса и заправлена словно машинным маслом. Теперь и советских людей губит капитализм. Если уж всегда совестливые бабушки начинают «контрафактить», что спрашивать с молодых. И с этой крепнущей системой обмана я сталкивался на всем протяжении моего пути.
22 сентября, пятница. Часами молчаливо смотрю в окно. Проезжаем убогие городишки и деревеньки. Унынье и тоска от покосившихся избушек с проваливающимися крышами. В одном огородике старик со старухой убирают капусту. На старике выцветший изношенный пиджак и такие же брюки с огромными заплатами.
«Вкатываемся» на Северо-Кавказскую железную дорогу. Станция Лихая. Двадцатиминутная остановка по расписанию. На перроне толчея лиц кавказской национальности с продуктовыми подносами, авоськами и тележками. Выскакиваем с Евгением на перрон.
– Живой пива, холодный водка, домашний вино, недорого…
– Судак в кляре, 50 рублей один кляра.
«Клюю» на судачка, вкусная рыбка – моя слабость.
Протягиваю сторублевку горбоносому продавцу в большой кепке.
– Батя, возьмем еще парочку «клярчиков»… Все-таки судачок, – убеждает меня Евгений.
Берем. Поезд трогается. Минут через пятнадцать садимся трапезничать. От рыбно-деликатесного предвкушения глотаю слюну. Откусываю мучную корочку, пропитанную нерафинированным до тошноты подсолнечным маслом. Глазам не верю: вместо судака в тесте обычный хек да еще с головой и хвостом. Ладно хоть без потрохов. Тот же «фокус» и в трех других «клярных» рыбках… Лопухнулись….
23 сентября, суббота, утро. Здравствуй, солнечный Сочи! На перроне железнодорожного вокзала не дают прохода таксисты и «сдатчики» частных квартир. Многие из них уже в годах. Обращаюсь к таксисту-грузину:
– Нам в Дагомыс. Там есть Дом отдыха Союза журналистов.
– Есть такой, поехали…
– Цена вопроса?
– Понимаешь, брат. На дорогах пробка, затор, запор. Поэтому наглеть не буду, по-честному – 500 рублей.
Мне, впервые приехавшему в Сочи и не знающему города, скажи 1000, я и на столько соглашусь.
Минут через десять мы уже были в Дагомысе.
– А где вашь Дома отдых? – нагло спрашивает таксист.
– Так вы же сказали, что знаете?
– Сичас узнаю, – ничуть не смущаясь отбарабанил грузин, вышел из машины и стал останавливать прохожих…
Через день мы ехали в Сочи из Дагомыса уже за 250 рублей. Таксист был другой, и мы стали «просвещеннее».
29 сентября, пятница.
Быстро пролетели фестивальные денечки. Мы много работали и успевали отдыхать. Потому что не пили спиртного – ни водки, ни пива. У нас были интересные встречи с корифеями журналистики. Эти люди не захлебнулись в мутных водах постсоветской перестройки и рыночных преобразований. Они сохранили в себе стержень человеческой души, базовыми элементами которой являются честность, порядочность и принципиальность. Общение с ними осветило и наши души. Черное море укрепило мое сознание в том, что жить надо только по совести.
…Сегодня последний день нашего курортного отпуска. Завтра самолетом отправимся в родные пенаты.
– Финишировать на отдыхе надо бурно, – решаем мы и на такси мчимся за экстримом в поселок Лоо. Здесь единственный на Черноморском побережье круглогодичный аквапарк, имеющий летние и зимние водные комплексы с множеством аттракционов и скоростных спусков.
Стартуем с самой крутой горки. Ее название говорит само за себя: «камикадзе». Первым в «смертельном» номере участвует сын.
– Батя! Здорово, но не рискуй, – воодушевленно говорит Евгений.
Рискую. Приземляюсь в ванну как слон, летевший с неба без парашюта. Минут пять прихожу в себя.
– Ты что так побледнел? – беспокоится Евгений.
– Идем пробовать другие аттракционы, – храбрюсь я…
В этот день мы прокатились на всех горках, какие были в водно-развлекательном комплексе «АкваЛоо». Прокатились раз по тридцать, а может и сорок. Наливались сладостной усталостью мышцы, все труднее было подниматься наверх почти по двухсотметровой кафельной лестнице, но мы, как альпинисты, карабкались к пику вершины.
– Ну, все, давай, в последний раз, – говорили друг другу. Азарт преодоления раззадоривал нас все больше и больше.
Но силы, по крайней мере мои, иссякли окончательно, и наступил этот самый «последний раз».
– Стартуем одновременно, – диктует условия сын.
Подходим к горке, состоящей из четырех дорожек.
– В общем, батя, ты слушай мою команду. Покатимся на счет раз–два.
Мне не хотелось проигрывать поединок сыну. Он еще не успел произнести «раз», как я в стремительном рывке поскользнулся, стукнулся головой о железные перила, резиновый коврик вылетел из рук, меня стало кидать по бортикам трассы. Через мгновение – пронзительная боль в левом боку…
3 октября, вторник. Сегодня, когда боль уже стала нетерпимой, обратился к врачам. Оказалось: я сломал два ребра. Так что память о черноморском экстриме навсегда останется в моем левом боку…
