ЭТО БЫЛИ СЪЕМКИ фильма «Дар». Режиссер – Илья Хотиненко, сын известного режиссера Владимира Хотиненко – того, кто снял «72 метра» и многие другие фильмы.
В главной роли – известный актер Евгений Стычкин – на его счету главные роли в фильмах «От 180 и выше», «Контракт на любовь», сериале «Холостяки» и многих других.
Но сначала – не о фильме. Дело в том, что большая часть съемок проходила в Москва-сити – это огромный деловой центр, состоящий из небоскребов: 20 мега-многоэтажек из стекла и алюминия на Краснопресненской набережной. Даже недостроенный, этот квартрал потрясает своей мощью. Интересный факт: в пяти из строящихся небоскребов выделены этажи не для деловых апартаментов, а для жилых квартир – естественно, элит-класса. Еще на уровне котлована цена на квадратный метр в них бликовала стартовой ценой 25 тысяч долларов за квадратный метр – уму непостижимо! Однако, как по секрету рассказали нам строители, еще недостроенные, эти квартиры уже перепроданы по два, а то и три раза – разумеется, теперь цена квадратного метра выросла в несколько раз. Причем все законно: к примеру, я купила квартиру, продала ее своим знакомым, а они, в свою очередь, – своим. Так цена на апартаменты и выросла.
Почему так подробно: а потому что вместе со стоимостью метров растет и деловая привлекательность территории небоскребов – час съемок здесь стоит… Честно говоря, сумму нам так и не назвали, просто сказав, что на нее можно заказать первоклассного актера на целый день съемок. А съемочный день таких актеров стоит от двух тысяч долларов и выше. Поэтому съемки проходили очень быстро – ради экономии.
Итак, мы прибыли на территорию Москва-сити. Первое, на что обратили внимание – небоскребы реально уходят в самое небо, и там, где-то под солнцем, на стенах высоток копошились малюсенькие точки – это высококлассные альпинисты с профессиональным снаряжением мыли окна. «Ух ты, это даже для фильма хорошо – вид отличный», – дает старт съемкам Илья Хотиненко.
Глядя на съемочную группу, мы никогда бы не подумали, что именно он здесь главный: в скромной курточке и смешной шапочке (на улице стояла почти минусовая температура), улыбающийся, он, казалось, не руководил, а слушался. Вот ему что-то эмоционально говорит Стычкин, и он кивает головой в знак согласия, а вот вообще гример начал жестикулировать… Спрашиваю у администраторов: «А Хотиненко-то где?» Ткнули пальцем на Илью, я пригляделась – действительно, похож на отца. Но вот начались съемки – и все встало на свои места: он – за пультом, ему подчиняются, хотя… Все-таки, он очень добрый режиссер.
Снимают сцену, где герой Евгения Стычкина убивает своего врага: на стоянке он стреляет в него из какого-то огромного лука, отрицательный персонаж падает, к нему бежит охранник, в это время Стычкин скрывается с места преступления. Охранник в кадре появляется ровно на несколько секунд, но его полчаса гримируют – особенное внимание уделено руке, которой он поднимает голову убитого. Съемки проходят как-то… радостно – другого слова не придумаешь. Ужасно холодно, дует сильный ветер, но атмосфера такая, будто вовсе не серьезный фильм снимается, а собрались с десяток старых добрых друзей. То и дело со стоянки трогаются роскошные иномарки – офисные деятели из небоскребов, из-за них съемки останавливают. Никто не бросается за автографом, более того, поняв, что прямо перед главным входом идут съемки, все почтительно выходят из поля зрения камеры, стремятся поскорее зайти внутрь. Единственное, что позволяют себе, – так это короткие вопросы администратору: «А фильм-то как называется, когда смотреть можно?» – «Не скоро еще – к Новому году, думаем, закончим». Из окон офисов на нас также никто не обращает особого внимания – по всему видно, к известным личностям здесь давно привыкли.
Вместе с Ильей в съемочной группе работает его сводный брат – главный оператор, сын нынешней жены Владимира Хотиненко от первого брака, красивый парень с испанской фамилией, – тут же вспоминаем, как режиссер-отец хвастался в программе «Сто вопросов взрослому» тем, что у его мальчишек получилась отличная команда. Они оба очень молодо выглядят – честное слово, им не дашь больше 20-ти лет! Но, как шепчет мне Настя, администратор группы, только она работает с Ильей на седьмом фильме!
Сцена отснята – впереди еще две на этом же «пленэре», Илья Владимирович объявляет перерыв. Вместе со съемочной группой идем в самую обыкновенную столовую – подкрепиться. Полчаса – снова звучит: «Внимание, мотор – съемка!» В этой сцене Евгений Стычкин не занят – снимают его врага, как он падает, сраженный стрелой главного героя. Евгений греется в вестибюле небоскреба – у нас есть ровно пара минут на мини-интервью.
– Евгений, вы будто и не замерзли вовсе – в одной рубашке полдня снимаетесь. Заболеть не боитесь?
– (Смеется). Не имею такого права – только после съемок можно себе какую-нибудь ангину придумать. Знаете, специалисты говорят, что во время войны люди тоже почти не болели – концентрировали все силы ради победы. Вот и у нас так же: экстремальная ситуация на съемках мобилизует даже иммунитет.
– Я долго наблюдала за вами в процессе съемок: вы произвели впечатление этакого актера-режиссера: говорили, как надо, показывали, как лучше, советовали – самое интересное, с вами соглашались. Вы всегда такой активный на работе?
– Ну, вообще-то – да, всегда, но это чистая видимость – режиссеры, которые меня знают, дают мне выплеснуть энергию в сочинении моей сцены. Особенной дипломатичностью отличается Илья, с которым я работаю уже много лет: он позволяет мне пофантазировать, а потом так спокойно говорит: «Все это замечательно, но будет лучше, если ты сделаешь так и так». Поэтому, если вы присмотритесь, увидите, что, когда работает камера, я выполняю абсолютно все, что требует режиссер. Но, не буду скромничать, многие мои предложения оказываются весьма кстати – режиссеры к ним прислушиваются. Просто мне так легче работать – я вообще не молчун по натуре. С другой стороны, я всегда сравниваю, совпадает ли мое представление роли с концепцией режиссера. И этот фильм мне дорог тем, что мои мысли, идеи совпадают с видением режиссера, и почти все мои предложения оказываются принятыми. Вообще, я думаю, этот фильм станет в какой-то степени поворотным в моей судьбе, поскольку эта роль несколько уводит меня в сторону от привычного амплуа, в котором меня используют режиссеры, хотя и здесь я играю положительного героя.
– То есть у меня сложилось неправильно мнение, что Илья – даже не добрый, а добренький режиссер?
– Ну что вы, если Илья чего-то хочет, он этого добивается. Другое дело, что ему не приходится для этого кричать – он сумел найти подход ко всей съемочной группе.
– Действие фильма происходит в будущем, и оно в сценарии представляется довольно интересным – резкое деление на богатых и бедных, богатые живут в таких вот небоскребах, а бедным оставили ангары бывшего АЗЛК…
– Не совсем так – скорее, это не будущее как таковое, а некое футуристическое представление о нем, на котором мы вовсе не настаиваем, – это условность, наша фантазия. Мы ездим на тех же машинах, говорим по таким же мобильным телефонам – мы не создаем мир терминаторов, грубо говоря. Тем и интересен сюжет – эта история происходит как бы вне времени, она могла случиться и вчера, и сегодня, и завтра, просто у нас она в странной, футуристической Москве. Но, честно говоря, я не хотел бы жить в таком будущем.
– Не так давно смотрела телеинтервью Натальи Бондарчук, у которой вы снимаетесь в роли Лермонтова – она взахлеб рассказывала о том, какой вы замечательный актер и человек, из какой интеллигентной семьи, причем вынесли все самое хорошее из нее, как вы перерыли все библиотеки в поисках дополнительного материала о поэте, чтобы правильно сыграть эту роль… Затем замечательная актриса Ирина Алферова сделала вам и Марату Башарову большой комплимент по поводу фильма «Контракт на любовь» – она сказала, что вы в последнее время слишком много снимаетесь и примелькались – немного надоели, но после этого фильма она снова влюбилась в вас.
– Ой, я даже покраснел… Если вы говорите правду, то я необычайно рад такой высокой оценке…
– «Контракт на любовь» – этот сюжет близок вам?
– Да. Это, кстати, тоже картина Ильи Хотиненко – мы снимали ее практически тем же составом, который вы видите сейчас. Нам удалось сделать этот фильм необычайно легким – ни на чем не настаивая, не заставляя зрителей идти за нашими мыслями, – мы вообще сделали ее полушутливой историей любви. Но, тем не менее, мы создали красивую историю, в которую хочется верить, благодаря которой хочется жить, надеяться… Знаете, я слышал много откликов по поводу этого фильма, и ни один человек – будь он успешным бизнесменом или простым работником муниципалитета, пенсионером или студентом, не сказал о ней ни одного плохого слова – напротив, все называли эту историю очаровательной и очень поучительной.
– Впервые для себя я открыла вас в роли соведущего Олега Марусева в программе «Пойми меня». Это был ваш первый выход на широкого зрителя?
– Нет, в 17 лет я снялся в кино под названием «Пчелка» с Татьяной Догилевой, в 18 лет меня пригласили на главную роль в фильм «Трам-тарарам, или Бухты-барахты» с Сашей Панкратовым-Черным – просто эти фильмы не имели широкого проката. Потом я вел на НТВ детскую компьютерную программу «Соник-супережик»… А потом уже стал соведущим Олега Федоровича – я участвовал в ней с командой Театра луны, в котором я тогда служил. Мы выиграли главный приз, и мне предложили роль соведущего.
– По-моему, Олег Марусев намного спокойнее, чем вы. Как вам с ним работалось?
– Это было так давно – 13 лет назад. Я помню, что была достаточно тяжелая работа, потому что мы зараз снимали 12–14 получасовых программ, но мне это было очень интересно, я делал все с удовольствием, потому что Олег Федорович – громадный мастер телевидения и я многому у него научился.
– Вы ко всем этапам своей жизни относитесь так легко?
– Есть, конечно, какие-то очень важные вехи, и «Пойми меня» – одна из них, но, честно говоря, стараюсь относиться ко всему легко. Если везде расставлять себе памятные флажки, можно просто однажды споткнуться об один из них.
– С удивлением узнала, что вы давний семьянин, причем отец троих детей. Простите за банальность: детишек в артисты пустите?
– (Задумывается). Я уже не раз задавал себе этот вопрос. Отвечу честно: если в какой-то момент, не учась актерству профессионально, они вдруг снимутся в кино или сыграют что-то на сцене театра и этой ролью докажут, что они очень – именно очень – талантливы, тогда я, быть может, благословлю их на эту профессию.
– И кто будет оценивать степень их таланта?
– Я, разумеется, – мы же говорим о моем решении.
– А разве можно быть настолько объективным по отношению к собственному чаду?
– Нельзя не быть – мы не имеем такого права, потому что слишком большая роскошь быть необъективным по отношению к собственным детям – ведь от этого зависит их самооценка в будущем, адекватность их восприятия себя в обществе… В конечном счете, от нашей объективности к ним зависит их дальнейшая жизнь.
– Обычно люди говорят о своих детях, что они самые талантливые.
– Наверное, должно быть так: мой, конечно, лучше всех, но это субъективное мнение, и я должен это понимать. Но придерживаться мы обязаны объективных оценок...
И его снова увели сниматься: в кино время дорого – в прямом и переносном смысле. Нам очень хотелось досмотреть съемки – интересно наблюдать за этой съемочной группой. Но мы спешили на другое мероприятие – о чем расскажем вам в следующем материале.
