В войну предприятие освоило выплавку брони в большегрузных мартеновских печах с основным подом и прокатку её на блюминге, отливку бронеколпаков для дотов и башен для танков "Клим Ворошилов", производство ферромарганца и ферросилиция на основе местных руд, прокатку танковых траковых и бандажных лент.
Но даже большая история не вершится без участия маленьких людей, и сегодня "ММ" предоставляет возможность вспомнить легендарного директора Магнитки тем, кто застал его совсем молодыми, а то и вовсе подростками. Ведь поколение нынешних ветеранов ММК училось у фронтовиков, а Григория Носова можно отнести к их числу в полной мере: он нёс на своих плечах груз ответственности за вооружение фронта. И разве не война догнала его преждевременной смертью в сорок пять?
У ветеранов ММК, которые сегодня вспоминают Григория Ивановича, долгая трудовая биография, но их короткие встречи с Носовым на этом фоне не поблекли, помнятся как значительное событие.
Герой Социалистического Труда Александра Цыба вспоминает:
- Видела Носова только издали, когда он приходил в сортовой - теперь сортопрокатный - цех. Я тогда была ещё учеником на посту управления. Помню, когда шёл вдоль станов, к нему подходили с вопросами, он всегда останавливался.
Когда он умер, я работала в ночную смену. Вдруг по громкой связи объявили: "Умер король чёрной металлургии". Не знаю, откуда такая словесная формула: ведь Носова так называли за границей. Возможно, кто-то слушал зарубежные "голоса" и из уважения к личности Носова рискнул произнести такую фразу? Во всяком случае, ни я и никто из моих коллег не поняли, о ком речь. Только утром после смены узнали официальную информацию и соотнесли с ночным известием. С тех пор запомнила: Носов - король металлургии.
У Героя Социалистического Труда Степана Нижника - своя зарубка на памяти:
- Я из-под Курска. Когда нас освободили от оккупации, с другими подростками поехал на Урал по оргнабору. Помню, как хорошо нас приняли в Магнитогорске после мучительной дороги длиной в месяц: баня, общежитие "на Дзержинке". Окончив тринадцатое училище, попал в проволочно-штрипсовый цех. У меня был хороший наставник - мастер Григорий Гнедов. Помню, поругивал меня по первой поре: почему, мол, у тебя "много второго сорта". Это на пенсию я вышел старшим вальцовщиком. А мастерство не сразу приходит.
Тогда, после войны, Григорий Носов часто бывал в цехе: внимательно всё осматривал, всегда в сопровождении коллег. Я уже в то время считал его человечным руководителем за то, что комбинат поддерживал наше училище. У нас там даже самодеятельность была, действовала концертная группа - и это в конце войны, в очень тяжёлое время. Людям нужно было как-то поддерживать дух. Без понимания руководителей это было невозможно.
Бывший начальник цеха КИПиА ММК Николай Соловьёв (1976-2000 г.) рассказывает:
- У меня было три встречи с Григорием Носовым, для посторонних они незначительные, а для меня памятные. Одну, послевоенную, можно бы и не вспоминать, если бы для меня она не была символом внимания Григория Носова к каждодневной жизни города. Возвращались с работы на картофельной делянке. После войны огромное картофельное поле располагалось практически на всём правобережье, от нынешней улицы Комсомольской до старой Магнитки, цеха распахивали наделы для своих работников танками со снятыми башнями. Шли по дороге, а машина Носова медленно проехала мимо - я его видел за стеклом. Не исключаю, что он инспектировал поля: продуктовая безопасность города входила в круг его забот.
Другая встреча, году в 1947-48, тоже связана с инспектированием: легковушка директора, кажется "ЗИС-110" - большая, с никелированными деталями, со ступенями и клаксоном - остановилась на месте, где теперь располагается площадь Горького. Дома стояли небольшой группой по правую руку от нынешней Комсомольской улицы - сейчас этот квартал называют "немецкими домами". Всё остальное -
поле до горизонта, мы там весной корову пасли. Кругом грязь, дождь моросит, Носов выходит из машины в высоких ботфортах. На месте будущего кинотеатра имени Горького, на относительно сухом пятачке, ждёт делегация, видимо, "магнитостроевцы". И все вслед за Носовым, едва поспевая, увязая в грязи, идут вдоль будущей улицы, вероятно, осматривая участок строительства. Выглядело примерно как на картине Валентина Серова "Пётр Первый": Носов, высокий, вышагивает с отрывом от всей компании. Вспоминаю этот эпизод тоже как пример того, чем, кроме производства, должен был заниматься руководитель ММК: город строился под его контролем.
Третья встреча состоялась в 1949-50 году, когда я от училища проходил практику в мартеновском цехе подручным сталевара. Раньше, чем увидел Носова, заметил, что в цехе всё оживились. Потом вижу: он идёт по печному пролёту - в зимней шапке, чёрном пальто с каракулевым воротником. Носов в цехе бывал часто, а во время войны, как я слышал, каждое утро принимал здесь рапорт. Он несколько раз останавливался, разговаривал со сталеварами, потом подошёл к соседней, шестой, печи, вынул из кармана рамку с синим стеклом - посмотреть, как плавится металл, в "гляделку" - так называли круглое отверстие в завалочном окне на мартеновской печи. Мы, пацаны, до неё дотягивались на цыпочках, а он - высокий - наоборот, наклонился.
Нашу седьмую печь собирались останавливать на ремонт, и он подошёл к нам, завёл об этом разговор с обер-мастером Кащеевым. Помнится, обсуждал с ним, как сократить время на наварку подины во время ремонта. Тут подошёл корреспондент, сфотографировал нас: слева направо мастера Кащеев и Авраменко, в центре Григорий Иванович, предпоследнего на кадре, сталевара, не знаю. А последний справа, в ушанке, я.
Потом нас, учащихся 13-го училища, привели на пост управления, и Носов пришёл туда. Расспрашивал, как учёба, как кормят, сказал несколько напутственных слов: мол, мы - смена металлургам, нас ждут великие дела. При его занятости и ответственности, которой был облечён, он находил время и добрые слова для общения с рядовыми рабочими и будущими металлургами. Нас снова с ним сфотографировали. Фотокорреспондент сказал, что снимки можно будет посмотреть в журнале "Огонёк", и я полгода в библиотеке просматривал каждый номер, но так их и не встретил. А несколько лет назад - больше, чем через полвека, увидел в "Магнитогорском металле" и в книге Миндихана Котлухужина "Броня".
…Говорят, когда тело Григория Носова после смерти на самолёте доставили с юга, самолёт сделал круг над комбинатом. Даже если это просто легенда, она многое говорит о Носове: в ней - признание народа.
