НЕСМОТРЯ на почтенный возраст, назвать его дедушкой могут лишь внуки, для остальных единственная возможная характеристика – пожилой мужчина. Небольшого роста, седовласый Михаил Шейнберг привлекает тонким юмором, нестандартными суждениями и светлым взглядом на мир.
– Оглядываясь на жизнь, понимаю, что мне повезло, – говорит он. – Во-первых, потому что приехал сюда. Во-вторых, попал на комбинат. В-третьих, встретил много замечательных людей, а в проектном отделе нашел свою половинку.
Дымшиц не советовал
В 1935 году, в девять лет, Михаил приехал из украинского местечка Сатанов Хмельницкой области в Магнитку. Родителям хотелось жить в городе, да еще и друзья написали, что на Урале строится «новая Москва». Время тяжелое: голодное, холодное. Поселились в бараке. Потом дали комнату в коммуналке. Но ведь все так жили. После седьмого класса Михаил пошел в индустриальный техникум. Хоть родители-учителя и осознавали ценность образования, на семейном совете решили, что нужно получить специальность – опять же примета того времени.
После техникума Михаил как молодой специалист вместе с другими парнями попал на прием к управляющему трестом «Магнитострой» Дымшицу – так было заведено. Тот расспрашивал о семье, жилье, планах на будущее… Все парни оказались строителями и только Михаил – электриком. Дымшиц удивился: электрик, а хочет работать в тресте. Тут как раз оказия – Михаил проходил практику на комбинате в обжимном цехе, писал «дипломку». Его консультировал специалист из проектного отдела. Приметил умного паренька, а после учебы пригласил на комбинат. Требовался перевод. Михаил пошел в отдел кадров Магнитостроя и сказал: «Ваш управляющий сам не советовал мне здесь работать». Перевод подписали. В 1945 году Михаил оказался на комбинате.
Прививка самостоятельности
В то время в проектном отделе работало много эвакуированных специалистов из южных городов. Окончилась война, и они уехали – но уже подросла магнитогорская смена. Из тех, кто начинал в послевоенные годы, и образовался костяк отдела. Они быстро росли как профессионалы, потому что все приходилось делать самим – и самим расхлебывать. Михаил Григорьевич называет это прививкой самостоятельности. А еще он осуществил свою мечту – поступил в горный. В 1951 году получил диплом инженера-прокатчика, в 1962 году – инженера-электрика. Уверен, что раньше многие правильно делали: сначала нужно поработать, приобрести практику – бесценную вещь в жизни, потом идти в вуз, понимая, зачем это делаешь и что тебя ждет. До сих помнит, как уставал, как хотелось бросить. Но были стимул и внутренняя дисциплина. Своим учителем Шейнберг считает Геннадия Саванина, многие годы проработавшего в проектном отделе.
– Получил задание – идешь, разбираешься и делаешь, – вспоминает Михаил Шейнберг. – А Геннадий Николаевич перечеркнет и заставит переделать. Учились в процессе работы.
Другой бы за такую науку обиделся. Но не Михаил.
Еще один наставник – Александр Лысов, главный электрик комбината. Он своим примером научил отвечать за все, что делают подчиненные, защищать их перед начальством, не давать в обиду. Но и спрашивать по строгости и справедливости. Может, дело не только в учителях? Нашелся ученик, готовый получать уроки, какие бы они ни были – теоретические, практические, жизненные.
Филатов поздравил
В трудовой книжке Шейнберга записи: конструктор, старший техник-конструктор, и. о. руководителя группы привода, старший инженер, начальник электросектора, заместитель начальника отдела – весь путь с 1945 по 1971 год. Но день, когда стал начальником отдела, Михаил Григорьевич помнит, будто это было вчера. Прежний начальник ушел на пенсию, на его место уже назначили другого специалиста. И вдруг Михаила Шейнберга вызывает замдиректора по кадрам Федор Пивоваров и говорит: «Есть мнение назначить тебя начальником отдела». Это было решение Андрея Филатова – директора ММК с крутым нравом. Но Михаил отказался: в деньгах выигрывал мало, а ответственности становилось в разы больше. «Мы подумаем», – сказал Пивоваров.
На работе Шейнберг никому не сказал ни слова – только жене Ираиде Ивановне. На следующее утро звонок – приглашение на внеплановый экзамен по технике безопасности. Потом вызвали к председателю профкома ММК, к секретарю парткома. Все было уже понятно. В обед Шейнбергу удалось объясниться с Пивоваровым. Тот сказал: «Ты же знаешь директора – если не согласишься, тебе больше не работать». Потом пригласили к директору ММК. Для себя Шейнберг уже решил: раз уж назначили, нужно что-нибудь просить. Попросил новое помещение и машину для отдела, специалистов – объемы работ с каждым годом увеличивались. Филатов поздравил с назначением и обещал помочь.
…19 лет возглавлял Михаил Шейнберг проектный отдел. Награжден медалями «За доблестный труд», «За трудовую доблесть», орденом «Знак Почета».
Две причины
– Если бы не коллектив, я бы не справился, – прижимает к сердцу руку Михаил Шейнберг. – Мы вместе учились, работали, и вдруг я стал начальником. Меня приняли и поддержали. Коллектив подобрался профессионально сильный и дружный. Больше 75 процентов женщин, но никаких серьезных конфликтов не возникало. И то, что я работал вместе с женой, к чести сотрудников, мне в укор никто не ставил. Теперь встречаемся на праздниках с теми, кто остался, – как коллеги и как друзья…
Он часто размышляет о том, правильно ли сделали, что расформировали отдел в середине девяностых. Часть сотрудников тогда ушла в проектные отделы коксохима и «горы», часть в Гипромез, часть – на вольные хлеба… Михаил Григорьевич считает, что проектный отдел ММК всегда был ближе к комбинату, чем другие родственные организации. Здесь знали производство и его нужды досконально, бюрократии было меньше. Бывало, ночь-полночь, вызывали на аварию. С минимальным количеством бумаг нужно было разобраться в ситуации, чтоб начать ремонт. Проектировали все: от сельскохозяйственных объектов комбината и баз отдыха до производственных. Все проекты по реконструкции проходили через них. Был на ММК лозунг: «Ни одного ремонта без реконструкции и модернизации» – они взяли его за правило.
Михаил Шейнберг давно не был на комбинате. Судить о том, как там сейчас, может по рассказам и газетным статьям. Бывает, его ровесники сетуют: то снесли, это закрыли… Но у Михаила Григорьевича ностальгии нет по двум причинам. Первая – он всю жизнь занимался реконструкцией и модернизацией, поэтому понимает процессы развития: что-то строится, что-то сносится – это неизбежно. Вторая – многое из того, что делают сейчас, заложено в те далекие годы.
– Единственное – жаль, что в этом деле нет меня, – говорит он. – Мог бы пригодиться, если бы продолжал работать.
Перечитывая классику
Он востребован в семье. Жена не выходит из дома, и все внешние связи с миром – на нем. Появилось время читать. На книжных полках теснятся собрания сочинений Стендаля. Чехова, Серафимовича, Гашека, Грина, Мериме, Толстого, Купера, Байрона, Тютчева, Есенина, Симонова, Эренбурга… – глаза разбегаются. Классику он не читает – перечитывает: с годами другое восприятие знакомых книг. Дочери подкидывают детективы – но это «отвлекающее чтиво». Смотрит новостные программы, нравятся исторические, но не псевдоисторические: терпеть не может, когда копаются в чужом белье и домысливают.
Своих взглядов на жизнь не пересмотрел. Остался атеистом – не верит ни в черта, ни в бога. Считает, что религия разъединяет. Уверен, что в основе коммунизма лежат ценные моральные и социальные идеи, которые еще будут востребованы человечеством. Он этого уже не увидит. Но, может, внуки? У него их трое: Григорий, Елена и Миша. Старший работает в «Профите», недавно женился. Внучка учится в горном. А девятилетний Миша Шейнберг еще школьник, живет с мамой, бабушкой и любимым дедом – своим тезкой.
