КАЖДЫЙ РАЗ, когда накатывает тоска, многие начинают листать семейные альбомы – чтобы вернуться в лучшие годы своей жизни, когда сил, здоровья и веселья на душе было больше.
Говорят, такие смотрины успокаивают и придают силы, чтобы жить дальше.
Не знаю, часто ли в такие мгновения достает из укромного места альбом Мария Степановна, но, пожалуй, лучше всего о молодости, о ничем не запятнанной и, как кажется, такой безоблачной семейной жизни ей напоминает и успокаивает растревоженное сердце сад и почти не состарившийся домик с мансардой и маленькой верандой. Как и у других ее уже немолодых одногодок, со всем этим простеньким хозяйством связана вся жизнь. Потому, наверное, о чем бы ни заходила речь, этот клочок земли в ее рассказе присутствовал как живое существо, на глазах которого рос и креп род Наумкиных. Здесь прошли самые запоминающиеся годы жизни, когда кажется, что все вокруг цветет, поет и радуется и что это счастье будет продолжаться всегда. Вон через ту калитку по узенькой тропке спешил сюда после горячих смен у доменной печи крепкий и надежный, самый дорогой на свете человек – муж, Василий Наумкин. Тот самый знатный металлург Магнитки, дважды Герой Социалистического Труда, чей бронзовый бюст установили еще при его жизни в башкирской деревушке Зигаза. Будто бы вчера, еще молоденькой, с семимесячным первенцем Васей, она пришла сюда первый раз сорок четыре года назад. Столько лет прошло, старший сын сорокапятилетие в октябре собирается отмечать. А она помнит – жаркий месяц июнь на дворе стоял.
– Муж меня сразу предупредил, когда мой брат предложил взять участок в «Метизнике»: «Сама знаешь, какая у меня работа в цехе. Так что помощник из меня в саду никудышный», – вспоминает Мария Степановна. – Но потом, несмотря на усталость, занятость, командировки, брал лопату и отправлялся на участок. Вон те сосны, что забор прикрывают, малышами с Банного привезены, он сам высаживал. Куст шиповника, дубок, другие деревья – тоже его. Некоторые морозом побило, а сосны стоят – хоть бы хны. Домик сам возводил, копал и оборудовал погреб. Помню, другие садоводы специалистов по строительству нанимали, а он ни в какую не соглашался, разве только вот эту веранду плотник мастерил. «А трое сыновей – чем не специалисты», – отшучивался Василий.
Неважно, слышали такие отзывы о себе их сыновья, но и без похвалы работали наперегонки, особенно когда стены клали и штукатурили.
– Предлагали знакомые домик больших размеров строить: «Ты человек на всю страну известный: герой труда, делегат партийных съездов, депутат»… А он все по справедливости, что дозволено законом, без «излишеств» в виде бани и гаража, – продолжает Мария Степановна. – Тогда со всякими нормами строго было, нарушишь – без партбилета и почестей останешься.
Она на минутку замолчала.
– Дня не проходит, чтобы не вспомнился Василий. Куда не посмотри, все напоминает его, – заговорила она с дрожью в голосе. –Тяжело на душе делается – человека, с которым прожили вместе тридцать шесть лет, вырастили детей, уже нет в живых, а его деревья каждый год листву распускают. Но вспомню что-нибудь приятное, и грусть уходит. Да и некогда расслабляться на земле: то посадка овощей, то прополка. Особенно в это лето, когда после дождей сорняки одолели. С утра и до вечера, не разгибаясь, трудиться приходится.
Приятных воспоминаний у Марии Степановны хоть отбавляй. Не забылось, как вся семья собиралась вместе. Шумно, весело, с застольями. Часто наведывался ее брат Александр Шубин, который и надоумил сестру обзавестись участком. Сыновья устраивали игры на лестнице, ведущей на мансарду. Это когда повзрослели, стали помогать маме. Вспомнила с улыбкой, как младший Сергей в день своего восемнадцатилетия сделал себе подарок – посадил у бани махонькую сосенку. Судя по всему, и он, и она глубоко пустили корни. Как и другие Наумкины. Старший Василий – начальник рудника горно-обогатительного производства комбината, средний Александр, перебравшийся из Магнитки в Санкт-Петербург, руководит предприятием. Младший Сергей возглавляет фирму. Не знаю, как они, а Мария Степановна считает, что именно сад приучил их к труду, здесь они постигли простое, но верное правило – плод, выращенный своими руками, намного слаще покупного. Теперь хотелось бы, чтобы усвоили эту истину и внуки, которых у нее аж восемь, и двое правнуков.
Ей самой, уроженке воронежской деревни, откуда семья переехала в Магнитку по наставлению дяди перед самой войной, привыкать к работе на земле не приходилось. Да и когда их семья обосновалась на рабочей окраине в домике с палисадником, пришлось заниматься огородничеством. Время было военное, голодное, потому места для цветов у дома не находилось – любой клочок земли засаживали овощами и картошкой. На всю зиму запасов едва хватало. Так что записаться в садоводы, имея на руках грудного сына, Мария Степановна решила не сгоряча, а вполне осознанно. Дефицит витаминной продукции шестидесятых–семидесятых годов, а возможно, засевший в памяти страх о постоянном недоедании в лихую годину заставляли сажать всего впрок. Это сейчас она всего по чуть-чуть садит на грядки. И не ради того, чтобы снабжать семьи сыновей свежими овощами, ягодами и всякими соленьями и вареньями. Да и ей самой много ли надо? Сейчас сад Мария Степановна содержит скорее по привычке. Не в ее характере просиживать днями на лавочке у подъезда или коротать время в беседах с соседками. Хотя нет-нет да и мелькнет мысль: может, пора заканчивать дачный сезон? Вон и сыновья, имеющие свои дома и участки, все настойчивее напоминают: «Бросай огород, мама, не надрывай здоровье. Или цветы выращивай».
Замечает она, что все меньше молодежи остается в «Метизнике». На ее улице все больше бабушки копошатся на грядках, редко, кто живет в домиках. Все больше в саду появляется пришлый народ с югов – который торгует на Зеленом рынке, расположенном в десяти минутах ходьбы от сада. Чернобровые скупают участки и селятся в домиках колониями или за мизерную плату снимают у испытывающих нужду в деньгах стариков. Квартиранты стараются вести себя тихо, не хулиганят, но как-то грустно от мысли, что родные сады-кормильцы, в которых выросло не одно поколение магнитогорцев, переходят в чужие руки.
Вместе с агрономом «Метизника» Мариной Тарасовой обходим участок Марии Степановны. Трудно поверить: хозяйке уже далеко не сорок и даже не пятьдесят, давление скачет, как шальное, а на участке идеальный порядок, на ровных грядках – ни травинки. Все полито, где надо – окучено. Морковь, огурцы, помидоры, свекла, баклажаны, кабачки, тыква, лук, кукуруза – все растения крепкие, усеяны плодами.
– Вот тут у меня виноград растет, – показывает хозяйка. – Еще при жизни мужа высаживали. Не рекордсмен по урожаям, но каждый год плодоносит. Раньше и розы выращивала. Помню, сын из Санкт-Петербурга с женой в сентябре приезжал в гости. День приезда с днем рождения снохи совпал. Я букет роз имениннице на вокзале преподнесла. Очень удивились, что у меня на участке такие красавицы выросли.
Пробовала выращивать арбузы и дыни. Некоторые не верили, что выйдет толк от этой затеи. А Мария Степановна не хуже тех, что нынче на рынках продают, выращивала. В этом году арбузы она не посадила – весна раскапризничилась. А вот овощной конвейер «сад–внуки» будет загружен до предела: на всех грядках зреет хороший урожай.
Провожала меня Мария Степановна до калитки. Вроде бы бодрая, веселая, но чуть заметна печаль в ее глазах. Может, оттого, что безлюдной и нежилой казалась когда-то шумная и многоликая улица. Или воспоминания о невозвратных годах молодости разбередили душу. Сказывается и тревога за судьбу сада, когда подойдет время последнего сезона. Несколько раз повторяла она, что, может быть, старший внук Сергей, который чаще других к ней сюда наведывается, садом займется. Не хотелось свое родное в чужие руки передавать.
